– Хорошо, давайте подберем операцию попроще – он полистал какой-то журнал – вот. У нас послезавтра по плану удаление аппендицита. У Агриппины Никитичны. Самая простая операция. Хотя она же может стать и самой сложной… Успеете все подготовить?

– Конечно! – я на самом деле был уверен в этом, ибо уже тех событий с предохранителем уже успел набить руку на этих светильниках.

Получив разрешение, на этой позитивной ноте я ломанулся сайгаком к Никитичне. Обрадовав ее тем, что скоро будем делать операцию с использованием самых новейших изобретений человечества, я помчался за инструментами. Агриппина Никитична конечно немного поворчала для приличия, но дала доступ до операционной. Ну а дальше все просто – разорвать провод от трансформатора к лампе и в разрыв воткнуть наш дивайс. Если что – просто закорочу место разрыва и все работает как изначально задумывалось конструкторами.

По-моему, в день операции я волновался больше всех. Как же, мое, ну хорошо, почти мое изобретение сегодня впервые будет опробовано в реальной обстановке. Вот пионеры молодцы – притащили откуда-то стулья, расселись рядком и играют тихонечко в какую-то игру, как будто им и не интересно совсем. А я вот не могу успокоиться – в очередной раз мысленно пробежавшись по всему, что может сломаться и удостоверившись, что все необходимое у меня есть, я начал все сначала. Выпил бы для успокоения, но это вообще ни в какие рамки не залезет…

– Так, Вячеслав, а теперь давайте проверим вашу конструкцию – голос Василь Васильевича вырвал меня из напряженного ожидания. Я поднял голову – главврач стоял чуть поодаль от операционного стола и наблюдал за проводящим операцию хирургом.

Чуть наклонившись, я выдернул вилку из розетки. Казалось прошла целая вечность до щелчка реле. Но произошло все так, как я и рассказывал всем до операции. Реле щелкнуло, светильник чуть мигнул и на этом все спецэффекты закончились.

Я начал считать про себя. И раз, и два, и три… Где-то на двух тысячах мне пришлось первый раз повернуть переключатель, добавляя яркости лампе.

– Вадим Михайлович, мне кажется или новый свет более комфортен? – что-то брякнуло в кювете.

– Да, Василь Василич, совершенно с вами согласен.

– Вячеслав Владимирович, включите установку назад – о, это уже мне. Я воткнул вилку в розетку.

– Да, определенно эффект чувствуется. При старом свете есть едва уловимое мерцание на острых гранях…

Я удивленно переводил взгляд с одного на другого. Мужики, вы чего, видите 50Гц пульсаций у лампы накаливания? Я просто не верю в это. Не те мощности, не то окружение… Однако оба врача заставляли меня раз за разом переключаться с автономного питания на внешнее и все больше убеждались в том, что на батарейном питании свет для них приятнее.

– У меня батареек осталось буквально на несколько минут – щелкнув галетником в последнее положение, предупредил я врачей. Вот ведь, у них пациент на столе, а они светом балуются.

– Ну и хорошо, давайте оценим падение яркости на последнем этапе. – оба врача чуть ли не уткнулись носами в брюхо пациента, внимательно рассматривая что-то внутри. Нет, я знал что хирурги еще те экспериментаторы, но чтобы вот так, на живом человеке…

– Вячеслав, не беспокойтесь, основная часть операции уже давно завершена – Никитична заметила охреневшее выражение моего лица и поспешила меня успокоить – но новый свет и в самом деле приятнее для глаз, даже когда он не такой яркий.

И эта туда же… Я задумался – нет причины им не верить. Но из-за чего может лампа мерцать? Только пульсации из сети, больше их вызвать ничего не может. Но схема питания светильника примитивная до безобразия – трансформатор, два кенотрона и батарея конденсаторов. Вариант «в сети изменилась частота» отметаю сразу – последствия этого бабахнут сразу и везде. Значит либо выпрямители не выпрямляют, либо кондеры не сглаживают – больше нечему там ломаться. Ладно, разберусь.

Светильник уже практически перестал давать свет и я, не дожидаясь команды, снова воткнул вилку в розетку.

– Хорошо, эксперимент можно считать завершенным, так же как и операцию – тут же раздалось от стола. Интриганы хреновы…

Стоило выехать каталке с больным, как Василий Васильевич сам вышел в коридор и позвал ожидающих результатов операции ребят внутрь. Операционная после операции разительно отличается от операционной до, поэтому ребята восторженно крутили головами, пытаясь увидеть сразу все.

– Итак – Василий Васильевич негромко похлопал в ладоши, привлекая внимание – сегодня, буквально только что, тут завершалась операция, ставшая родоначальницей…

Ничего себе из него официоз попер какой. Однако «основоположникам новых методов» и «конструкторам новых приемов» такая речуга более чем зашла. Вон, стоят рядком, открыв рот и боятся хоть слово пропустить. А главврач разливается соловьем, рассказывая нам всем, что мир стал лучше и красивее, а главное – веселее. Внезапно откуда-то появился фотограф и собрав нас плотной кучкой, сфотографировал. Потом было еще несколько снимков в духе «изобретатели напряженно смотрят внутрь прибора», но я сославшись на полученную ранее повестку, покинул ставшее дико пафосным место. Хм-м… чего-то я язвительный больно стал, неужели откат после волнений пошел? И ведь чаем такое не снимешь.

Интересно, здания госучреждений тут по одному проекту делали, что ли? Районное отделение милиции было практически точной копией транспортного, где я провел незабываемую ночь. Правда тут при входе на здании вывесок было гораздо больше, но зато внутри все было так же. И широкая лестница на второй этаж и стойка с дежурными. Показав дежурному повестку, я поднялся на третий этаж и коротко постучавшись, толкнул дверь.

Внутри оказалось аж шесть столов, за которыми в окружении папок сидели фемины. Никакого другого определения мне в голову не пришло. На баб они не тянули, а товарищи были для меня как-то перебором.

– Девушки, я Брянский – и сверившись еще раз с повесткой – к Ерофеевой.

– Проходите ко мне – меня поманила к себе женщина с землистым лицом. Может мне, как работнику больницы, порекомендовать ей больше отдыхать? А то вон какие мешки под глазами…

– Распишетесь тут, потом вот тут и тут, я там отметила галочками – ко мне была пододвинута папка, поверх которой лежали тоненькой стопкой листочки. Я взял и перелистал полученное – «Постановление о прекращении уголовного дела», «Уведомление о постановке на учет», «Требование о предоставлении» и еще куча листиков с аналогичными шапками. Ладно, сейчас разберусь…

Поставив свою подпись под последним листочком, я глубоко вздохнул. Все, теперь я чебурашка и каждая дворняжка… Тьфу, тут другое надо – читайте, завидуйте, я гражданин Советского Союза! В листиках под роспись меня извещали, что уголовное дело на меня закрыто, я признан невиновным, честным и вообще очень хорошим человеком. Мне теперь полагается паспорт, койко-место в общежитии при больнице и оплачиваемая работа по специальности там же. Правда, сама специальность не была указана, но видимо это уже головная боль бухгалтерии.

Просмотрев, не забыл ли я где расписаться, эта самая Ерофеева подтолкнула ко мне копии постановлений-уведомлений и дежурно поздравив, отпустила. В ответ я благодаря за уделенное время, еще раз обозвал ее девушкой. Мне не сложно, а ей приятно.

Выйдя на крыльцо, я посмотрел на уже начавшее заходить солнце и потянулся. Вот вроде и был-то всего ничего, а как будто испачкался в чем-то…

– Оппа, Электрик. Наше вам – внезапно ко мне обратился стоящий неподалеку мужик.

– Жмых? – заправленные в сапоги брюки и засаленная кепка тут же вытащили кличку совместного сидельца – а ты тут какими судьбами, вроде же на зону должен был уехать?

– Фартануло, шапиро попал в самый цвет – он сплюнул – так что приземлился я подметалой у сявок на полгода. Но зато бабки чистые на карман упадут и перед мильтонами не замазан.

– У меня лучше. Дело закрыли, справку дали. Я теперь гражданин, а не лох – поделился я в ответ своим успехом.