Хотя и спасся Бек, но все ж От ванны чувствует он дрожь, Промок до нитки, и потом Страдал немало животом. Но догадалася жена: Скорей утюг взяла она И разогрела и кладет Больному мужу на живот. И ожил Бек, и вдоль села Опять гремит ему хвала… Про Бека повесть – такова; Затем – четвертая глава. Глава четвертая «Ученье надобно уму, Учиться мы должны всему, Но не в учении одном Мы в жизни счастие найдем Полезно очень диктовать И книжки умные читать, Считать, делить и умножать, Но, может быть, еще важней Стараться быть добрей, умней – И отличаться меж людей Разумной кротостью своей.» Учитель Лемпель так судил И часто детям говорил; И Макс, и Мориц оттого Возненавидели его, Я должен вас предупредить: Любил учитель подымить, Размыкать горе и тоску За доброй трубкой табаку. Грешок подобный старику Нетрудно, право, и простить, Но Макс и Мориц любят злить, Жестокой шуткой досадить, И даже в трубке тот же час Увидят средство для проказ. Воскресным утром как-то раз Засел учитель за орган И, наклонив чело и стан, Среди церковной полутьмы Играл молящимся псалмы. Мальчишки скверные тайком Меж тем к нему забрались в дом, Всё перерыли, что могли, – И трубку Лемпеля нашли. Вот сыплет в трубку Мориц злой из фляжки порох. Макс домой Его торопит: «Вон народ Из церкви, кажется, идет!» И, в самом деле, церкви вход Закрыл учитель и бредет; В руках – ключи и пачка нот; От службы и от всех забот, От долгих, тягостных трудов Он рад уйти под мирный кров. Вот миг отрадный наступил, Старик разделся, закурил. – «Ах, – говорит он, – тишина Отрады сладостной полна!» Вдруг, тарарах!!! Ужасный взрыв Раздался, трубку сокрушив. Смешалось всё, – и стул, и фрак, И ночь, и кофе, и табак, И Лемпель сам летит, летит… Ужасный взрыв, ужасный вид! Когда улегся едкий дым, Очнулся Лемпель. Лемпель – жив! Но злую шутку страшный взрыв Сыграл, однако же, над ним! Лицо и лоб, и кожа рук, Всё, как у негра, стало вдруг, И прядь последнюю волос Ожог мучительный унес! Горюет Лемпель, как тут быть? Что будет с ним? Как залечить Так много ран, ужасных ран? И как детей теперь учить, Кто в церкви сядет за орган? Какой афронт! Какой изъян!.. Хоть Макс и Мориц шутят зло, Но всё со временем прошло, Исчез ожогов прежних след, – Одной лишь трубки, нет, как нет! Оплачем Лемпеля сперва, – А там и пятая глава. Глава пятая
Когда на дачу кто-нибудь Родной решится завернуть И если вздумает гостить, Ему спешат все угодить. Желает дяде детвора Поутру «доброго утра!» Приносит спички и очки, Мотает тетеньке мотки И преподносит ей цветки, – Ну, словом, хочет услужить, Себя заставив полюбить. Но Макс и Мориц, как всегда, Родным желают лишь вреда, Не знают вежливых манер. Вот с дядей Фрицом, например, Какую штуку, господа, Они сыграли без стыда. Как муха, пчелка и паук, Известен вам и майский жук. Он на деревьях, там и сям Ползет по листьям и цветам, Вот Макс и Мориц с лепестков Стряхнули множество жуков. |
