– Привет! – как обычно бросил я ему, ставя кофейник на плиту в подсобке. – Чего нового?

– Ничего нового. Пишу, вот, рассказ очередной для сборника. Пишем…Туговато процесс идет, но…справимся.

– О чем рассказ будет?

– О том, как мистер Лири хотел вернуть себе молодость. Про то, как нифилимская книга на него сильно повлияла, ну и так далее. В общем, гарантирую тебе шедевр. Когда напечатают, устрою творческий вечер. Автографы раздавать буду. Как думаешь, если там будет двадцать рассказов, то за пару долларов покупать будут? Или дороговато?

– Думаю, что и бесплатно не купят. Это же тяжесть какая…

– Шутишь!? Как это не купят! Там, ведь, все чистейшая правда.

– Вот именно. Никто не поверит. Подумают – выдумки это все. Еще и пальцем на улице показывать будут. Вон, мол, писатель идет. Который на Драконе летал и сражался с крысами. Засмеют в лучшем случае.

– Опять ты за свое, – обиженно сказал Стен. – Хоть бы раз поддержал меня. Из нас двоих один я что-то пытаюсь делать. Стараюсь, можно сказать, за нас обоих.

– Ага. А я деньги даю на это. Сколько ты уже мне должен? Семьсот-восемьсот? Надо будет в блокноте посмотреть. Ладно, проехали. Хочу завтра объявление о продаже магазина подать.

– Все-таки решился? – Стен сочувственно посмотрел на меня. – А дальше-то что? Что делать будешь?

– Не знаю пока. Может к отцу в охрану офисов подамся. Он обещал за меня словечко замолвить. Там принимают еще.

– В охрану? – Стен презрительно скривился. – Это же совсем не твое. Представь себе -нужно весь день сидеть на табуретке и спрашивать у всех одно и то же: вы к кому, мистер? Или – у вас назначено на сегодня? Брр…Скукотища.

– Согласен – тоска зеленая. Но жить как-то нужно. Вон, Джеку одежду нужно новую, обувь тоже. Растет как на дрожжах. Через неделю каникулы у него. Лодку надувную все время просит. Не знаю…

– Да, – задумчиво произнес Стен. – И что? Вообще никаких других вариантов? Может, не продавать пока магазин? До осени подождать.

– А чего ждать-то? Пока новых счетов нанесут опять? Торговли нет никакой. Всякую ерунду приносить стали. По-ходу, накрывается весь этот рынок подержанных вещей медным тазом.

– Может, я чем-нибудь помочь смогу? – непривычно для самого себя спросил Стен.

– Ты? – я невольно улыбнулся его предложению. – Не уверен.

– Тогда я даже и не знаю, – расстроенно протянул он, откинувшись на спинку кресла. – Даже и не знаю…

– Слушай, Стен, а может бросить мне к чертовой матери и рвануть куда глаза глядят, как мистер Лири, а? Надоело. Не могу больше здесь находиться. И город надоел, и магазин, и старье это все в нем. Устал, честное слово.

– Как кто?

– А…Я же тебе не сказал: письмо сегодня пришло от мистера Лири. Пишет – приезжайте, не могу без вас, помощь нужна.

– Да ну!? Тот самый Лири, который…

– Он самый. Объявился на Аляске, в такой дыре, какую себе только представить можно. Ищет что-то, но без нас никак. Уговаривает лететь к нему вместе с фонариками, теплой одеждой и всем остальным. Золотые горы обещает. Телефона там и в помине нет, передвижение на собачьих упряжках, красивая природа, кормежка в «Пьяном медведе».

– Ну, так это же…Это же просто замечательно! – не скрывая своего воодушевления радостно воскликнул Стен. – Аляска! Северное сияние! Лосося голыми руками брать можно! Давай махнем туда, а?

– Ты что, совсем «того»? – я постучал пальцем по деревянной поверхности прилавка. – Какая Аляска!? Ты хоть представляешь себе где это? И сколько нужно потратить денег, чтобы добраться туда и купить все, что нужно для этой поездки.

– Так, ты же это, вроде…Ну…– Стен слегка замялся и опустил глаза вниз. – Продавать хотел…

– Хотел. Но тебя в этих планах не было. Я на семью хотел потратиться, отцу помочь и отложить что-то, если получится. И потом: как же твое бессмертное творчество?

– Творчество?..– Стен взволнованно заерзал на месте и, как будто отмахнувшись от назойливой мысли, уверенно выпалил: «Да гори оно все синим пламенем это творчество. Литагенты совсем озверели – теперь им по три сотни в неделю платить нужно, а не две, как раньше. Я им говорю: переделайте. Так не пойдет. А они мне..»

Я не смог удержаться, чтобы не рассмеяться:

– Все ясно – идея погибла в зародыше, так и не родившись Впрочем, на тебя это похоже.

– Почему сразу «погибла»? Немного взяла паузу и все. Вот вернемся с Аляски и продолжу это дело. Сам писать буду. Что, не веришь?

– Верю, – уже почти заливаясь смехом, еле вымолвил я. – Будешь просить у меня денег в письменной форме. Думаю, на это ты способен.

– Ладно тебе. Не смейся. Ты еще будешь благодарить меня за то, что это я уговорил тебя лететь на Аляску.

– Похоже, ты уже сам за нас все решил. Я, например, еще ничего не говорил по этому поводу. Самое главное препятствие – деньги. Вернее – их полное отсутствие. В отличие от тебя, я не могу вот так все бросить и улететь на край Земли. У меня семья, отец, дела нерешенные разные. Тебе это понятно, вообще? И следующий вопрос: а оно нам нужно? Зачем это все?

Стен сейчас смотрел на меня как учитель на бестолкового ученика, который никак не может понять, почему дважды два четыре:

– Ты что, дружище!? А дух свободы? А адреналин? Путешествие, в конце концов. Это же круто, черт побери! Мы с тобой за последние три года уже мхом поросли. Скоро грибы из нас полезут. А ведь мы сейчас в самом что ни на есть расцвете сил. Давай рванем туда!

– Ну…не знаю, – сомневающимся голосом сказал я. – Как-то все это неожиданно. Так не делается. Еще вчера мы об этом даже и не думали.

– Ну и что? Когда мы с тобой заранее думали? Вспомни.

А ведь Стен по-своему был прав. Мы никогда ничего не планировали. Все происходило само собой, наобум. И именно это нравилось нам. Когда есть интрига, какая-то неизвестность или даже риск. Когда ты, как птица, расправляешь свои крылья и всецело отдаешься воздушным потокам, не зная, где окажешься через мгновенье.

– Ладно. Умеешь уговаривать, – согласившись с его неопровержимыми доводами буркнул я. – Но, учти: завтра возьмем деревянный щит с ручкой, напишем там объявление о продаже магазина и ты будешь с утра и до вечера ходить по центру города, рекламируя все это.

– Легко! – задорно воскликнул Стен и вскочил на ноги. – Это мне под силу. Полтинник займешь до среды?

– Я так и знал, – вздохнув ответил я и открыл кассу. – Здесь только тридцать с мелочью, больше нет пока.

– Тридцать значит тридцать, – благосклонно заявил Стен, ловко выхватил из моей руки банкноты и, не прощаясь, вышел на улицу.

«И как это ему постоянно удается?» – риторически спросил я сам у себя и пошел наливать кофе. Завтра будет тяжелый день. Но потом будет легче…

Как это ни удивительно, но именно Стен поспособствовал тому, чтобы я смог найти покупателя на свой магазин. По его словам, он бродил с рекламным плакатом в руках где-то в центре и его заметил один человек, ищущий место для открытия большого парикмахерского салона в нашем районе. Через пару дней мы уладили с ним все финансовые вопросы и я, наконец, с легкой душой смог избавиться от того морального и физического груза, каким и являлась эта комиссионная лавка. Теперь у меня на руках была довольно приличная сумма денег, которой с лихвой хватит и на семью, и на наше со Стеном авантюрное мероприятие.

Самым тяжелым, как мне думалось, должно было стать объявление моим домашним о том, что я решил на некоторое время уехать. Но к счастью, Алия вполне спокойно отнеслась к этой новости. Лишь попросила меня быть осторожным и не ввязываться во всякие сомнительные дела. У меня как камень с души упал. Отец, как я и предполагал, лишь махнул рукой на все это и авторитетно заявил о том, что самой большой проблемой для нас на Аляске будут не голодные волки и медведи, а огромная и злобная мошкара, которая заедает до полусмерти и никакого спасения от нее почти нет. Поэтому, если совсем будет туго – густо намазывайте лица обычной грязью. Неудобно, зато помогает. А вот с Джеком вышло иначе. Как только он узнал, что его отец (то есть я) и дядя Стен уезжают в далекое путешествие, сразу начал проситься вместе с нами и ничего не хотел слушать. Как мы только его не отговаривали, он с удвоенной силой продолжать настаивать на своем. Мне было жаль его. Собственно, а почему нет? Мы, ведь, не в рукопашную против врага идем и не в атаку на неприступную крепость. Мы собираемся купить билет на обычный американский самолет, хотим прилететь как цивилизованные люди пусть и в глухомань, но в американскую глухомань, и потом отправимся в увлекательный поход с ночевками под открытым небом и кострами. Зная, кем был Джек до знакомства с нами, я ни капли не сомневался в том, что он выдержит. Скорей, это нам могут пригодиться его знания и смекалка. Поэтому, проголосовав на семейном совете простым большинством «За» (Алия была против), мы разрешили Джеку отправиться вместе с нами. Паренек был вне себя от счастья. Я знал, как тяжело ему было в этом мире и он никогда на это не жаловался. Но по его поведению и по его грустным глазам я, иногда, мог прочесть, что он очень сильно тоскует за открытым пространством, за лесом, за реками, за животными и птицами. Он полюбил и меня, и Алию. Но всегда стремился к свободе. И это было сильней его. Пусть так и будет.