Ехали весь остаток ночи. Удалившись от заставы примерно на 40 км, под утро наткнулись на затор из телег. Их было не меньше десяти штук. На месте обнаружили 12 человек погибших и шесть мёртвых лошадей. 6 пароконных телег были в хорошем состоянии. Мелкий ремонт упряжи не в счет. Мы похоронили погибших. Так как документов у них не было, на могильных табличках написали их приметы, надеясь, что местные жители поймут, кто здесь похоронен. Мертвых лошадей оттащили в сторону и закидали их ветками и песком. Хоронить лошадей не было ни сил, ни времени.
Выдвинувшаяся вперед наша конная разведка привела назад одиннадцать лошадей. Мы выбрали 4 телеги с целой сбруей, собрали всё, что могло бы пригодиться нашему маленькому отряду в непростом рейде по вражеским тылам: ножную швейную машинку, валенки, несколько тулупов, велосипед, мешки с овсом и пшеницей, продукты, два топора, две лопаты и другие простые полезные вещи, необходимые в хозяйстве. Восемь пойманных лошадей запрягли в телеги, а трёх лучших решили использовать для верховой езды, соорудив из подручных средств некие подобия сёдел.
Через некоторое время наша маленькая колонна встретила двух немецких велосипедистов. Я спрятался за дерево и, когда они поравнялись со мной, толкнул обоих на землю. Тут же подбежали мои ребята, разоружили и раздели фашистов. Я посчитал, что немецкая форма и документы нам могут пригодиться дальнейшем. У нас не было своей тюрьмы, кормить и охранять пленных также было нечем и некому, поэтому их пришлось расстрелять.
Около 100 км проехали без происшествий. А перед пересечением с бетонкой мои разведчики обнаружили справа у самой дороги засаду. Тревога оказалась ложной. Засада оказалась наша, а бойцы, её устроившие, были уже мертвы. Двум красноармейцам у пулемёта «Максим» кто-то выстелил в затылок. Судя по характеру ранений из пистолета ТТ. Кроме пулемёта красноармейцы были вооружены карабинами, а у сержанта имелся ещё и Наган. У были них полные подсумки патронов и 5 полных коробок с лентами к пулемёту, а также по 3 гранаты. Оружие мы собрали, а бойцов похоронили. Спилили небольшое дерево, обтесали его с одной стороны и вкопали в ногах у покойных, написав на нем их имена и звания. Вернёмся – поставим всем погибшим огромные гранитные памятники, а надписи напишем огромными золотыми буквами.
Дорога шла параллельно бетонке. Я решил уйти в лес, чтобы не привлекать внимания фашистов. Но тут разведка доложила, что совсем рядом находится автомашина «Опель» с прицепленной к ней дымящейся полевой кухней. Мы решили захватить трофеи и подобрались к противнику. Кухню охраняли три экипажа мотоциклистов, в общей сложности шесть человек.
Два моих бойца переоделись в немецкую форму и потихоньку подкрались к мотоциклистам. Я направился к повару, который крутился около кухни. Когда он полез в кузов машины, ударил его ножом в сердце. Все это время мои пограничники, сидя в засаде, держали на прицеле мотоциклистов. Я решил попробовать снять всех без стрельбы. Первым делом подкрался к водителю, который возился с мотором, и загнал ему финку в затылок. Затем жестом приказал своим переодевшимся пограничникам выйти из кустов. Когда охранявшие кухню мотоциклисты отвлеклись на моих бойцов, я вышел и начал в два ножа убивать фашистов. Два удара – два мёртвых врага. И так три раза, они даже не успели ничего понять и оказать сопротивление.
Мы все вместе навалились на технику и скатили её с дороги. Машина оказалась полностью забита продуктами. Её удалось быстро починить. В печке полевой кухни варился рисовый кулеш с мясом, а в духовке дозревали сосиски. Наши немцы были запасливыми. Автомашины и мотоциклы оказались почти полностью заправлены. Кроме того, в машине и мотоциклах имелись запасные канистры, наполненные бензином.
Присоединив трофейную технику к нашей колонне, мы вновь двинулись вперед, однако далеко не уехали. Разведка доложила, что на пути перед нами расположилась на отдых группа вооруженных людей. Они разожгли костер и варили себе еду в котелке прям посередине дороги. Оружие каждый держал при себе. В основном это были винтовки трёхлинейки, но имелся и ручной пулемёт Дегтярёва (ДП).
Я решил пойти к ним один. Ребята вели себя нагло, разговаривали со мной на «ты», грубили. Видя перед собой командира Красной армии, они представились вольными стрелками и предложили мне заплатить пошлину за проход через дорогу. У меня за спиной были два финских ножа, которые я и метнул, как мне показалось, в предводителей шайки. Оба упали замертво. Из-за деревьев вышли мои пограничники, держа остальных на мушке. Вольные стрелки присмирели и сразу сдались. Я не знал, что с ними делать, поэтому разоружил и предложил убираться на все четыре стороны. Но пять оставшихся в живых человек попросили меня взять их в отряд с испытательным сроком. После некоторого раздумья я согласился, решив попробовать их в деле.
По моему приказу старшина, который пока по причине ранения лежал на телеге, проверил их документы, выслушал и сравнил рассказы этих горе-вояк. Наш отряд пообедал немецким кулешом с сосисками и вновь начал движение. Двигались до темноты, пока неожиданно не увидели справа по ходу своего движения огонь костра. Вокруг него сидели 11 человек в красноармейской форме.
Я снова пошёл к ним один. Они меня сразу заметили и вскочили на ноги. Командир этой группы представился старшим сержантом Николаем Величко и вместе с остальными красноармейцами сразу попросился к нам в отряд. Я с удовольствием согласился. Ребята с первого взгляда внушали доверие, имели документы и все были вооружены винтовками. Единственное – у них не было шинелей, но холода ещё не скоро. Может к морозам и война кончится, или шинели найдём. Мы накормили ребят ещё горячим кулешом с сосисками и продолжили движение.
По моим расчетам, от границы вглубь страны мы продвинулись на 350 км, но так и не добрались до линии фронта. Всё чаще нам стали попадаться красноармейцы, попавшие в окружение или отбившиеся от своих частей. Они вливались в наш отряд. Нам попадались немцы, передвигающиеся на велосипедах, мотоциклах и верхом на конях. Их мы уничтожали, а форму, документы, оружие и средства передвижения становились нашими трофеями. Таким образом, у нас в отряде появилось еще девять лошадей, пять велосипедов, пять мотоциклов с коляской, одна автомашина с кухней и пять телег.
Война шла шестой день, и хотя ежедневно мы проделывали 70-километровый переход, фронт отодвигался всё дальше и дальше от нас. Однажды нашу просёлочную дорогу перегородили вырытые в полный рост окопы. Хотели вернуться на бетонку, но движение по ней стало слишком интенсивным. Немцы без конца гнали по ней автомашины и другую технику. Пришлось вновь повернуть на проселок. Окопы были вырыты в два ряда. Рубить деревья было нельзя, с бетонки это могли заметить немцы. С разбитого автомобиля ЗИС-5 мы сняли борта и сделали из них настил над окопами. Сначала проехали первый ряд. Перенесли настил и проехали второй ряд окопов. В траншеях вперемежку с мёртвыми фашистами лежали погибшие красноармейцы. Мы похоронили наших бойцов, а немцев свалили в воронку от авиабомбы и засыпали землёй. Собрали оставшееся оружие и уцелевшие боеприпасы и двинулись дальше.
Отмахали еще пятьдесят вёрст, когда конная разведка доложила, что в овраге в семи километрах от просёлка развернут наш медсанбат. Как выяснилось, возглавлял его капитан медицинской службы Александр Константинович Зенкин 1897 года рождения. У него в подчинении было две молодые медсестры, четыре санитара-мужчины и четыре пожилых санитарки, стирающие бельё, бинты и всё остальное. Зенкин сообщил, что у него на излечении находятся 114 раненых красноармейцев, 50 из которых – тяжелые и средней тяжести ранения. Ещё он сообщил, что рядом с их лагерем находится первоклассный источник – родник, знаменитый на всю округу своими лечебными свойствами. Но при этом у доктора полная нехватка медикаментов, бинтов, и медицинского инструмента. Раненые лежат на земле, под открытым небом. Мы решили ему помочь. Перенесли лагерь на 15 километров вглубь леса, воду стали возить на подводе. Сделали большие шалаши и навесы для раненых, вместо кроватей нарубили лапник, подогнали кухню с горячей едой. Осталось подумать, где взять медикаменты. Доктор обещал, что если будут необходимые лекарства, он через неделю поставит на ноги 50 красноармейцев, а лечение других пойдёт намного быстрее.
