Ильяс убирает руку, и я вижу аккуратный золотой браслет без ярко выраженных звеньев или каких-либо вставок — просто гладкий золотой круг. Плоские части на краях не дают возможности этому кругу сомкнуться. Будто оставляя зазор… «Глоток» свободы.

— Красиво, — вылетает из меня на выдохе. Я машинально тянусь к запястью, чтобы примерить украшение, но тут же отдёргиваю себя. Решил меня подкупить?

— Я надеялся, что тебе понравится. — Ильяс выкручивать руль, и мы выезжаем на проезжую часть.

— Но я не собираюсь принимать этот подарок! — нацепив браслет на зеркало заднего вида, я отворачиваюсь к окну. — Ты не отвезешь меня домой?

— Нет! — резко отвечает мужчина. — У нас же свидание. Забыла?

— Надеюсь оно пройдёт в людном месте, — бурчу себе под нос.

Когда машина останавливается возле знакомой высотки, все мои надежды лопаются как мыльный пузырь. Смятение от происходящего превращается в настоящую панику. Воспоминания болезненными уколами пробираются под кожу, заставляя меня замереть.

— Я не выйду из машины! — еле шевелю губами.

— Перестань! Не веди себя как маленькая девочка!

Грубые прикосновения… отчаяние, которое раздирает глотку. Всё вспышками мерцает перед глазами и меня начинает трясти.

— Я не выйду из машины!

Это не я кричу. Это во мне вопит истерика.

Ильяс хватает меня за подбородок и резко дёргает в свою сторону. Я не знаю, что там отображается на моем лице, но это заставляет его неуступчивость колыхнуться.

Он долго рассматривает меня нахмурив брови, а мне хочется зажмуриться, но и там мне не найти спасения. Ведь за закрытыми глазами меня поджидают мерзкие воспоминания, которые разом выскочили из коробки и накрыли меня.

— И в ресторан ты тоже не поедешь? Да? Сейчас начнешь петь, что не одета для него.

— Отвези меня домой.

— Я придумал кое-что другое. — Мужчина отпускает меня и заводит мотор. Затем подхватывает с зеркала браслет и ловко цепляет его на мое запястье.

— Это должно быть здесь! — невозмутимо восклицает.

Чем дальше мы отдаляемся от его квартиры, тем больше стихает буйство эмоций внутри меня. Я не хочу больше заходить туда. Не вернусь в персональный ад.

Парадокс, но присутствие Ильяса на меня не так действует, как идеально ровные и белоснежные стены в той чертовой квартире. Хотя не стены виноваты в происшедшем. Я наверное немного сумасшедшая.

Наше новое место для остановки меня удивляет. Хотя бы тем, что парковка практически полностью забита и нам с трудом удалось найти свободное место.

Он услышал меня и привез туда где много людей…

— Ну, выходи, — Ильяс сам открывает мне дверь.

Нерешительно оглядываюсь по сторонам и принимаю его руку.

— Ух ты! — не сдерживаю восхищение.

— Нравится? — Ильяс приобнимет меня за талию, но я целомудренно отхожу от него.

— Нравится, — сдержанно улыбаюсь.

Ильяс привез меня на самое зимнее и новогоднее развлечение — каток только крытый. Все здание было украшено в новогодней тематике, хотя новый год давно прошел. Но, скорее всего, здесь без перерыва проходили детские новогодние елки, и каток только-только полноценно заработал для более взрослой аудитории, поэтому и украшения пока были на местах.

— А… ты умеешь кататься? — меня вдруг сковывает страх.

— Умею, — отвечает Ильяс и снова приобнимет меня за талию. — В юношестве хоккеем занимался. Выбил колено, поэтому со спортом пришлось завязать.

— А я совсем не умею, — признаюсь я, уже и не делая акцента на том, что мужчина меня обнимает. — Всегда жалко было на это денег.

— Тебе понравится, — Ильяс прижимает меня еще теснее и ведет ко входу.

Заплатив входной билет, мы направляемся к стойке выдачи коньков и называем свои размеры. Затем оставляем свои вещи в шкафчиках и выходим к ледовой арене.

— Давай помогу зашнуровать, — мужчина усаживает меня на трибуну и присаживается передо мной на корточки.

— Да я же зашнуровалась уже, — мне почему-то становится очень неловко. Как на первом свидании. Настоящем. И хоть у нас с Ильясом уже столько всего было, но волнение на первом свидании все равно зашкаливает. И мне очень хочется надеяться, что он тоже волнуется.

— Кто же так шнурует? — усмехается он и принимается развязывать шнуровку. — У тебя же нога болтается, а ботинок должен сидеть плотно.

Он ловко затягивает мне ботинок и буквально облачает мою ногу в корсет. То же самое он повторяет со второй.

— Вот теперь ты никуда не денешься, — сообщает он, но не выпускает мою ногу из рук.

Это заявление звучит пугающе. Он словно вновь поймал меня в плен. В очень горячий и тесный. Мне даже становится труднее дышать. Но я стараюсь не показывать своего волнения.

— Пойдем, — Ильяс снимает чехлы с коньков и ведет меня за собой. — Главное правило: всегда падай вперед. Лучше содрать себе колени, чем отбить копчик. Но не волнуйся, я буду держать тебя очень крепко.

Такой тесный контакт с Ильясом пугает меня сильнее, чем вероятность падений. Я стараюсь не держаться за него, пока Ильяс, напротив, крепко обхватывает мою талию. Однако, как только я выхожу на лед, как тут же вцепляюсь в Ильяса всем, чем только можно.

Как тут можно устоять? И я сейчас даже не о равновесии говорю! У меня стали разъезжаться ноги после первого же шага.

— Ай! — лихорадочно хватаюсь за Ильяса и висну на его шее. Но понимаю, что он и так держит меня очень крепко.

— Спокойно, — он придвигает меня к себе еще теснее. Настолько, что я грудью вжимаюсь в его крепкий торс. — Бедра должны быть напряжены, колени чуть согнуты. Спина прямая, руки в стороны.

Я же беспомощно гляжу в его глаза, пропуская мимо ушей весь инструктаж.

Мне бы хоть одну часть тела подчинить себе, не то что все сразу. Но Ильяс и не требует от меня невозможного. Он терпеливо ждет, пока у меня усвоится первое впечатление. Наконец мне удается собрать ноги на ширине плеч и выпрямиться.

— Просто доверься мне, — шепчет мне Ильяс в висок и осторожно разворачивает к себе спиной.

Я снова напрягаюсь и отчаянно пытаюсь затормозить всем, чем можно. Даже инстинктивно раскрываю пальцы веером, готовая цепляться за все, что возможно.

— Все хорошо, — Ильяс плотно прижимает меня к себе так, что я чувствую спиной его напряженный пах. — Распределяй вес на всю ступню. Не нажимай на носочек, а то споткнешься. И не трясись так, что бы ни случилось, я удержу тебя на ногах и не допущу падения.

Я киваю и нервно сглатываю.

Как этому можно научиться? Или с хорошим вестибулярным аппаратом нужно только родиться?

— Делаешь маленький шаг правой ногой, — продолжает он и выставляет свою ногу чуть в сторону. — Только не вперед, а как я: чуть в сторону. И скользи. Главное не пытайся пока остановиться. Я сам заторможу, где нужно.

Делаю как он говорит, и мы… катимся!

У меня перехватывает дыхание, и я тут же вцепляюсь пальцами в руку Ильяса. От этого я снова нарушаю равновесие и чуть наклоняюсь вперед. Ильяс тут же перемещает свою ладонь выше талии и обхватывает меня уже под грудью. А большим пальцем все-таки вжимается в меня через лиф.

Меня всю осыпает мурашками.

Я не хочу снова провалиться в эту страсть. Ведь мне было так хорошо без Ильяса. Я не должна допустить нового витка отношений. Тем более неизвестно чего именно от меня хочет Ильяс. Ведь наверняка чувствами для него тут и не пахнет. Наверное, ему просто хочется вновь поиметь меня. Грубо и безжалостно. Но я не позволю.

— Не лапай меня, — выдыхаю, стараясь концентрироваться на скольжении.

— Уверена? — хитро произносит он мне в затылок и возвращает руку обратно на талию.

В этот же момент я снова кренюсь вперед и в очередной раз теряю равновесие. Не дожидаясь моей просьбы, Ильяс опять поднимает руку до груди и выпрямляет меня.

— Если ты расслабишься и не будешь строить из себя недотрогу, то увидишь первые успехи в катании, — говорит он, смакуя свою маленькую победу. — Я просто держу тебя. Ничего лишнего. И теперь скользи левой ногой.