– Не один. Принц может взять с собой спутника.

– Не может, – мягко возразил Избранник, подойдя к Старейшине.

– Может! – почти выкрикнул старик, разволновался и снова закашлялся. Я с нетерпением дождался, когда он заговорил прерывисто и тихо. В его груди что-то булькало, воздух вырывался со свистом с каждым словом. – В роду Орвел давно… был такой случай. Король погиб… на войне. Сын пошёл… на таинство. Но не один… Он прошёл его…

Старейшина покачнулся, свободной рукой схватил себя за шею и начал падать. Я не смог удержать его и рухнул рядом.

– Что с вами? – испуганно воскликнул Избранник и бросился к дверям. – Немедленно позовите лекаря! – услышал я его голос.

Члены Совета вскочили со своих мест и окружили нас со стариком. По его лицу разливалась мраморная бледность, тонкие губы посинели, по телу пробегали мелкие судороги. Я ужасно испугался, когда понял, что Старейшина умирает. Во-первых, он был единственным в Совете на моей стороне, во-вторых, я никогда не видел умирающих людей, а в-третьих, он собирался сказать что-то важное для меня, но мог не успеть.

– Кто может пойти со мной? Пожалуйста, скажите! – крикнул я.

– Пропустите лекаря! – послышался рядом голос Избранника. – Принц, отойдите!

Но я вцепился в подрагивающие плечи старика и склонился к его лицу:

– Кто? Скажите!

– Доброволец из жителей, – прошептал Старейшина. – Право на вызов добровольца…

Он вдруг как-то обмяк в моих руках, и я невольно отшатнулся, увидев, как начали меняться черты его лица. Меня оттащили в сторону, а склонившийся над Старейшиной лекарь через минуту встал и с сожалением покачал головой. Я понял, что остался без поддержки Старейшины рода Орвел. Но его последние слова о вызове добровольца окрыляли меня и давали надежду на возвращение из путешествия живым.

От курящихся благовоний и сотен пылающих огней в храме Светил нечем было дышать. Старейшина рода Орвел лежал перед алтарём в светлом гробу, украшенном ветвями деревьев, а Избранник, облачённый в белые траурные одежды громко возносил молитвы к небесным Светилам и проводил обряд прощания. Несколько служителей храма со скорбными лицами помогали ему. Я стоял у самого гроба, в первом ряду среди знатных горожан, пришедших проститься со стариком. Народу в храм набилось море. Я слышал, как перешёптывались люди, считая смерть Старейшины предзнаменованием больших перемен, и спиной чувствовал взгляды. Многие подходили ко мне и выражали соболезнования, при этом смотрели так, словно хотели сказать что-то другое. Какой-то незаданный вопрос проскальзывал на миг в глазах и исчезал, прячась за словами сочувствия.

Дядя Кирот находился неподалёку. С хмурым, скучающим видом он поглядывал на толпу, но не уходил с церемонии прощания, видимо, опасаясь оставлять меня без своего присмотра.

Они с Избранником совсем не обрадовались, когда я заявил на Совете, что воспользуюсь правом вызова добровольца. Тело Старейшины вынесли из тронного зала, а члены Совета как раз собирались расходиться. Мои слова заставили всех задержаться.

– Впервые слышу о таком праве. Разве оно есть в традиции? – удивился дядя.

– Есть, – с досадой поморщился Хорх. – Оно применялось лишь однажды, очень давно. Принц Даронт действительно имеет право обратиться к жителям перед выходом из города. Один из старших мужчин любого рода может стать добровольцем и последовать за принцем.

– Думаешь, кто-то пойдёт на это? – усмехнулся лорд.

– Не знаю, но исключать такой возможности нельзя, – многозначительно посмотрел на дядю Избранник. – Но оставим этот разговор. Сегодня Итония понесла утрату. Вечером мы будем прощаться со Старейшиной рода Орвел, а завтра на закате принц Даронт отправится в путь.

Пока я обдумывал произошедшие события, в обряде прощания произошли изменения. Теперь все служители пели и ходили с дымящимися чашами вокруг гроба.

– Только не оборачивайся, Даронт, – прошептал за моей спиной женский голос. Я узнал Элию и едва сдержал радость. – Сделай вид, что тебе плохо, и выйди наружу через боковой вход.

Я сосредоточенно уставился на гроб, делая вид, что внимательно слежу за обрядом, потом покачнулся и схватился за одеяние стоящего рядом вельможи.

– Что с вами, принц? – прошептал он, поддержав меня под руку.

– Голова закружилась.

– Даронт, с тобой всё в порядке? – ко мне подошёл дядя Кирот.

– Нехорошо что-то, – я снова пошатнулся. – Выйду, глотну свежего воздуха.

– Только ненадолго. Скоро начнётся вынос тела. Ты как единственный представитель рода должен сопровождать его.

– Конечно, – кивнул я и, старательно шатаясь, двинулся к боковому выходу, открытому только для знати.

Не успел я шагнуть за дверь, как меня схватила за руку дожидавшаяся Элия и потащила за собой.

– Эй, куда мы?

– Бабушка ждёт тебя! – ответила Элия. – Скорее!

– Я не должен уходить далеко от храма. Сейчас будет вынос тела Старейшины! – Я вырвал руку и остановился.

– Обряд ещё не скоро закончится. Мы успеем, если ты не станешь капризничать.

Слово «капризничать» больно ударило по моему самолюбию. Я схватил двоюродную сестру за руку.

– Ладно, только быстро.

И мы побежали по тёмным улицам. К счастью, госпожа Сайдэл жила недалеко. Через несколько минут я оказался в объятиях бабушки, ожидавшей нас у ворот красивого двухэтажного особняка. В пляшущем свете факела я заметил флаг на фасадной стене – зелёный грифон в сияющем белом круге на жёлтом фоне.

– Прости, что не встретилась с тобой в храме, – бабушка завела нас в дом. – Но обряд прощания – это очень тяжело. Бедный Старейшина, – она всхлипнула, – он всегда был предан роду Орвел.

– Бабушка, у Даронта мало времени, – напомнила Элия.

– Да-да, конечно. – Госпожа Сайдэл усадила меня на диванчик и устроилась рядом. – Я слышала, что завтра ты собираешься в путь?

– Да. Я должен пройти таинство посвящения, чтобы стать королём.

– Бедный мальчик, – вздохнула бабушка. – Они ведь не сказали тебе, что пройти таинство невозможно?

– Невозможно? Но почему? – воскликнул я.

– Потому что после гибели твоих родителей фиронги все до единого были уничтожены.

– Фиронги? А кто это, и какое отношение они имеют к таинству?

Бабушка с Элией переглянулись.

– Ты не помнишь символ своего рода?

Госпожа Сайдел повернула голову. Я проследил за её взглядом и охнул, увидев картину, висящую на стене. Мой отец-король горделиво восседал на прекрасном грифоне. Художник мастерски передал золотистый цвет львиного тела и зелёные перья, сверкающие на солнце. На клюве грифона поблёскивала серебристая уздечка, за которую держался отец, а вид зверя был угрожающим и покорным одновременно. В памяти вспыхнула картинка: стелящийся луг, ветер, развевающий волосы, тяжёлые взмахи крыльев и крепкая рука отца, прижавшая меня к себе.

– Это и есть фиронг? – удивлённо воскликнул я и вовремя прикусил язык, чуть не ляпнув, что в мире, где я жил, животное называлось «грифоном», и все считали его мифическим. Надо же, как перекликаются названия здесь и там. – Я вспомнил! Отец катал меня на нём! Но разве у отца росли крылья?

Действительно, за спиной отца на картине были распахнуты два огромных прозрачных крыла. Зелёных, как оперение фиронга, и сияющих, словно подсвеченных изнутри.

– Художник изобразил его «в блеске королевской славы и в сиянии символа рода», – прошептала бабушка.

Вот оно что! Я должен покинуть Тиаранту простым путником, а вернуться верхом на фиронге и с сияющими крыльями за спиной. Но как же я смогу это сделать, если все фиронги уничтожены? И почему их убили? Словно прочитав мои мысли, бабушка сказала:

– Решение об уничтожении было принято после гибели твоих родителей и исчезновения старого лорда Вардэн. Нам объявили, что все они стали жертвами взбесившихся фиронгов. Я не верю в это, ведь твой отец прекрасно ладил даже с дикими особями. Они признавали его власть над собой. А потом была та жуткая ночь, и тела твоих родителей… Истерзанные до неузнаваемости… – бабушка всхлипнула. – Фиронгам был вынесен приговор. Несколько лет на них велась беспощадная охота, пока не осталось ни одного.