Чужой взгляд исчез, когда они спускались по ступеням. Вернулся, когда пересекали площадь. Брант ждал, не войдет ли наблюдатель в книжный магазин. Нет, так и не вошел. И не караулил, когда выйдут – Брант, нагруженный книжками с распродажи и канцтоварами, больше не чувствовал взгляда.

Наблюдатель не появлялся, а тревога не отпускала. Брант повторял себе, что никому они с сыном не нужны, но это плохо помогало. Айкен по-прежнему прибегал в депо, читал в бытовке, куда не было хода чужакам – сразу кто-нибудь заметит, поднимет шум. Сердце екало, когда сын перекидывался и убегал, но Брант напоминал себе, что передвижения нельзя ограничивать, пока нет каких-то веских причин.

Незваную гостью засек один из грузчиков. Спросил: «Это Айкина мать, что ли?» Брант увидел движение светлого хвоста, мелькнувшую под вагоном тень, качающуюся траву возле ржавых путей. Сердце даже не екнуло – оборвалось. Масть точь-в-точь как у Ильзе, и, кажется, знакомый ремень на спине. На вопрос: «Вы с ней, небось, поссорились?» Брант неопределенно мотнул головой. Они с Ильзе не ссорились. Разошлись без лишних слов. Брант сбежал. Сбежал, и не тосковал по своей жене. Даже не думал, что так может быть.

После смены он перекинулся, обнюхал место, где заметил лисицу. Солярка и мазут перебивали запах, но кое-что выяснить удалось. Это была не Ильзе. Это была другая кремовая лиса.

Загадка разрешилась через день. Айкен опять куда-то умчался, а в обед, когда Брант налил чай из термоса, торжественно объявил:

– Папа, тетя Эльга приглашает нас в гости. Я хочу пойти к ней на чай и посмотреть на игрушечную железную дорогу.

Это было так неожиданно, что Брант отхлебнул горячую жидкость, обжег язык и закашлялся. Тетя Эльга? Что это еще за новости?

– Кто? – переспросил он, утирая выступившие слезы.

– Тетя Эльга, – терпеливо повторил Айкен. – Руководительница реставрационных работ в алтарном зале. Она спросила, когда нам с тобой будет удобно посетить её дом с визитом. Ты работаешь до шести, она тоже в шесть заканчивает. Нам надо подойти и договориться, когда мы пойдем к ней в гости. В субботу или в воскресенье. Вот.

Брант взял протянутую Айкеном визитку. Темный фон, серебристые буквы. Номер городского телефона. Имя, фамилия. Картон хранил следы зубов, визитку вручали лисенку.

– Папа, пойдем, договоримся на завтра? – Айкен даже запрыгал от нетерпения – так хотел получить ответ. – Мне интересно посмотреть на игрушечные паровозы!

Брант отговорился, что вечером видно будет – вдруг какие-то дела возникнут? Приступил к осторожным расспросам, и получил ворох сведений – Айкену хотелось поговорить об Эльге. Сын сам прошмыгнул в закрытое крыло вокзала, когда рабочие заносили в зал материалы. Прятался по углам, был вытащен за шиворот из-под лесов и отруган – а вдруг бы на голову что-то упало? Выволочка Айкена не напугала, и он продолжил бегать в зал – Эльга рассказывала ему о вокзале и давала буклеты. Она знала истории создания лепнины, светильников, мозаики и скульптур. Больше, чем в буклетах написано, и слушать ее можно было часами – если она могла уделить Айкену время и поговорить. Однажды она перекинулась – «она плохо ходит, пап» – и водила лисенка не к памятникам, а к скучающим на тупиковых путях старым паровозам. Потом объясняла, что они ждут своей очереди реставрации. Их собирались поставить на привокзальную площадь.

– Тетя Эльга говорит, что есть еще два памятника – камень на границе депо, уже в городе. А еще один в конце тупиковой ветки, на территории станкостроительного завода. Она обещала мне их когда-нибудь показать. Но не сейчас. Сейчас у нее болит нога, она не может далеко ходить.

Брант слушал и терялся в догадках – почему эта Эльга уделяет столько времени чужому лисенку? Слушал-слушал, а потом понял, что в пересказе ничего не выяснишь. Придется идти и смотреть.

Айкен забежал в зал вечером, а за ним, ненадолго затемнив дверной проем, вошел Брант. Эльге сразу захотелось попятиться. Двое рабочих, собиравшихся уходить, отступили назад, пропустили альфу, освобождая ему дорогу. Так легковые автомобили не осмеливаются соперничать с локомотивом – сомнет и раскатает в лепёшку. Брант не выглядел агрессивным, но в его продвижении было что-то неотвратимое.

– Это папа! – объявил Айкен. – Мы пришли договариваться.

Эльга почувствовала себя проигравшей стороной, пытающейся выторговать более-менее приемлемые условия капитуляции, все-таки попятилась, и от этого разозлилась. Она поправила шляпку, выпрямилась, опираясь на трость, и представилась, раздумывая, надо ли обмениваться рукопожатием. Короткие бордовые перчатки, подобранные в тон к шляпке и ридикюлю, за день перепачкались штукатуркой.

«Надо было взять запасные», – с досадой подумала Эльга.

Брант отвёл взгляд от её лица, неожиданно протянул лапищу. Маленькая ладонь в перчатке утонула в большой. Брант наклонился и прикоснулся губами к запястью Эльги.

Исчезли все тревоги и сомнения. Сухие губы Бранта оцарапали кожу, Эльгу накрыла сладкая истома. Она смотрела на взъерошенный пепельный затылок, наслаждалась затянувшимся прикосновением и прогоняла возникшее искушение – нестерпимо захотелось погладить Бранта, проверяя, мягкие или жёсткие у него волосы. Щетина кололась, это стало понятно по мимолетному соприкосновению со щекой.

Брант отпустил её руку, выпрямился. Волшебство момента исчезло. Лисица проговорила: «Он поймает мне мышь».

«Кто?»

«Лис».

«Зачем тебе мышь?» – удивилась Эльга.

«Не лезь, – огрызнулась лисица. – Занимайся своими делами».

Эльга послушалась совета и для начала похвалила Айкена за любознательность. Порекомендовала Бранту поощрять его интерес к изобразительному искусству и плавно перешла к теме игрушечных поездов. Альфа слушал ее внимательно, морщинка между бровей слегка углубилась – похоже, в ее словах искали подвох.

– Буду рада показать Айкену сувенирный поезд, – Эльга мучительно подбирала слова, которые могут развеять сомнения. – Хочется, чтобы кто-нибудь оценил новинку. Никому из моих знакомых это неинтересно. А запускать поезд одной… вдвоем веселее, понимаете?

– Да, – кивнул Брант.

– Вы придете?

– Я завтра выходной. Можем прийти.

– Когда вам будет удобно? – Эльга почувствовала, что лед тронулся и приободрилась.

– Не знаю… – взгляд на несколько секунд стал растерянным. – А когда лучше?

– В час дня вас устроит? – Эльга поняла, что вопросы нужно формулировать так, чтобы получать в ответ «да» или «нет».

Брант пожал плечами. Долго сдерживавшийся Айкен перехватил инициативу:

– Да! В час! А куда? Прямо к вам? Мы живем за мостом, рядом с вокзалом. А вы где?

– Тоже недалеко, от вокзала добираться нетрудно, минут пятнадцать пешком. Я езжу на машине, потому что…

Эльга оборвала себя – зачем это говорить? Как будто она оправдывается. Ведь Брант прекрасно видит трость.

– Вы закроете зал? – окликнул ее бригадир. – Если у вас еще дела, то заприте и оставьте ключи в диспетчерской.

– Нет, я уже ухожу, – замотала головой Эльга. – Мы можем договорить на улице. Забирайте ключи, в диспетчерской их опять куда-нибудь спрячут и будут потом полдня искать.

Они вышли в сумерки, пронизанные разгорающимися лучами прожекторов. На перроне гомонила толпа туристов, асфальт был заставлен огромными рюкзаками.

– Айкен передал вам визитку? – спросила Эльга у Бранта. – Там номер телефона. Давайте, я допишу адрес, у меня есть ручка.

Брант порылся в карманах формы, вытащил визитку. Эльга достала ручку, записала адрес, дважды проговорив его вслух – Айкен слушал внимательно, должен был запомнить.

– В час?

Брант спрятал визитку, посмотрел на нее с высоты своего роста, и Эльга обеспокоилась – на шляпку наверняка нападала штукатурка, надо было почистить.

– Да, – она начала продвигаться к вокзалу. – Если что-то произойдет, возникнет какое-то препятствие, позвоните. Я буду вас ждать.