– Расслабься, Санда. Я реалистично оцениваю потенциал моих людей. Я никогда не дам тебе непосильную задачу.

Мне привычнее ощущать ее спиной. Потому что она всегда позади: контролирует, прикрывает, прячется. Ее лицо склоняется к моему уху, и вкрадчивым шепотом она вдруг вопрошает:

– Что ты хочешь изменить в своей работе? Скажи мне.

Вопрос вспыхивает ударом молнии. Как если бы она подслушала наш с Вертексом недавний разговор. А может, кто-то прочирикал ей. Надо отреагировать сдержанно.

– А что, есть варианты?

Тихий смех серебристо струится меж прядей моих волос и ползет по ушному каналу в мозг. В меня будто по микроскопическим шарикам впадает ртуть.

– Ты загадываешь желание, не я.

Я заглядываю ей прямо в глаза: уяснить, что она не шутит. Мадам Шимицу смотрит приветливо и с затаенным интересом. Она ждет, что я чего-то попрошу. Обдумав за эти дни все за и против, я пришла к решению, которого от себя не ждала. И вдруг она сама дала мне шанс его озвучить.

– Если вы можете что-то изменить, то дайте мне выйти.

Ответ ее заметно разочаровывает. Не этого мадам Шимицу ждала.

– Ты уверена?

– Да.

– У тебя были проблемы без нас.

– Прошло пять лет. Я хочу уехать из Германии…

– …и стать кем-то другим.

Звучит как тонкая насмешка.

– Я всегда буду собой. Только если у вас нет торговца душами.

– Так далеко мы пока не зашли, – с усмешкой отвечает она, вернувшись в свое кресло. – Хотя это была бы топовая сделка. Я тебя не держу, но ты права. Твое увольнение не зависит от твоего решения. Мне надо поговорить с Мельхиором. Ты знаешь, что очень редко кто-то просто уходит… сам.

Еще бы не знать. Они либо убивают, потому что человек крупно облажался, либо выкупают его до конца жизни, но оставляют в бизнесе, если он ценен и набит информацией, которую нельзя выпустить из сети. Люди ведь уходят вместе со знаниями и именами.

– Попросите его, пожалуйста, – отвечаю я. – Помогите мне просто исчезнуть. Я же хорошо вам служила.

Мадам Шимицу глядит на меня, как на современное искусство – то есть не может понять, как это оценить.

– Посмотрим, – туманно сообщает она. – Твой уход будет большой потерей. И я думала, «Туннель» был твоим домом.

Никак это не комментирую. Дом – слишком морально отягощенная концепция. Даже такой, как «Туннель».

Один мальчик ушел из дома и не вернулся. У родителей истерика. Конец сказки.

А Мариус получил очередное дело, похожее на плохо пропеченный пирог. Михаэль Краусхофер, пятнадцать лет. Последним его видел домоправитель, подметающий подъезд. По его словам, Михи спокойно вышел на улицу, предварительно из необъяснимого вандализма царапнув ключом пару почтовых ящиков. Его дальнейшие следы размыл мелкий дождь.

Видеозаписи из метро, вокзалов и аэропортов ничего не дали. Свидетелей, кроме деда-уборщика, не было. Только луна вот-вот обещала налиться полнотой, что походило на очередной изнаночный стежок.

Кто-то шьет это полотно под покровом ночи. Перед ними узор, который проступает на другой стороне.

– Может, я поеду тогда в его школу, потолкую… – мямлит Лука.

Лука и Бианка напоминали два глухих телефона. В их головах царила каша из лунных фаз и газетной пропаганды. Из-за мании контроля Мариусу хотелось все делать самому. Казалось, что так он быстрее нагонит свою тайну.

Но в старшую школу в Кройцберге отправились все же втроем. Их уже ждала классная руководительница Марина Дольке – дама с тугим пучком, заодно натянувшим и кожу на скулах. Мариус выслушал ее скупую речь, скорее характеризующую Михаэля как конченого засранца. В какие-то моменты она, опомнившись, нервно добавляла, что сочувствует родителям.

– С кем он дружил? Мне нужно побеседовать с этими учениками один на один.

Так он познакомился с бандой бритовисочных парней, не вяжущих и двух слов.

– Ну, Михи это… наверное, тусануть решил.

– С кем тусануть?

– Может, с кексами какими-то. Мы не в курсе.

– Знаете его круг общения? Других друзей вне школы?

– Ну, э-э-э… может, из спортивной секции. Хотя он говорил, что там какие-то педики.

– Или с района поцики. С теми, у которых он… э-э-э-э… ну, там свои дела.

Конкретных имен Мариус так и не добился. Он велел Бианке съездить в секцию карате, а Лука тем временем опрашивал других учителей и персонал школы. Следователь стал по очереди вызывать в пустой кабинет учеников из его класса. Они заходили одинаково: протискиваясь боком и говоря взглядом: «Моя хата с краю».

Мариус задавал им одни и те же вопросы в разных формулировках. Про себя же поражался, как мало знает про современную молодежь. Каждый из них был для него инопланетянином.

В кабинет ввалился очередной пришелец и сел напротив. Руки скрещены в замок, на губах – щербатая ухмылка, правая часть лица усыпана мелкими родинками. Из-под спутанных прядей взирали упрямые светло-карие глаза, похожие на леденцы.

– Чего надо?

Если бы не басок, он решил бы, что перед ним неухоженная девочка. Но это был мальчик-подросток.

– Привет, Жан-Паскаль.

– Джей Пи, – лениво оборвал он Мариуса.

– Хорошо… Джей Пи. Мне нужно спросить тебя о твоем однокласснике Михаэле. Как ты, наверное, знаешь, он пропал недавно. Это всех тревожит.

В ответ ему послали очередную ухмылку. В Жан-Паскале было что-то загадочное. Это читалось в напряженной линии скул и приценивающемся прищуре. Под веками рассеивалась тень какого-то знания, только черт разберет какого.

– Когда ты его в последний раз видел?

– Дня четыре назад во дворе. Когда он мутузил Юсуфа.

«До Юсуфа еще дойдет очередь…» – мельком отметил про себя Мариус.

– Вы с ним часто общаетесь?

– Если обмен посланиями на хер считается общением, то да. У нас регулярная коммуникация, – хихикнул Джей Пи.

– Вы не ладили.

– С ним никто не ладил. Даже он сам. – Медленно этот инопланетянин перевалился через стол, внимательно разглядывая следователя. – В курсе, что он пушку хотел себе купить?

Мариус тоже склонился к нему, с любопытством всматриваясь в это чистое, даже изысканное лицо. Впервые ему начали сообщать о Михаэле что-то конкретное.

– И что… купил? – вкрадчиво последовал встречный вопрос.

– Не знаю. Но он просто болел оружием. И все искал, у кого бы раздобыть дуло за свои деньги на пирожок из столовой.

Сказав это, Джей Пи отвалился назад и снова сложил руки на груди.

– Знаешь его круг общения за пределами школы?

– Я ему что, нянька? – автоматом огрызнулся подросток. – Но все в курсе, что он тусил с наркодилерами здесь, в Кройцберге, и в Фридрихсхайне. Пробейте Осама. Он у него регулярно стафф брал. Еще в школе перепродавал.

Информация была полезной. Где дурь, там и другой товар. Эти схемы Мариус знал отлично.

– А что у него было с этим Юсуфом?

– Тест на яйцевость.

– Прости?

– Ну вы тупите, – закатил глаза Джей Пи. – Кто отметелит тюфяка Юсуфа, тот считается у нас реальным парнем.

– А отметелить Михи не логичнее? Всеобщую жертву-то побить просто, – невольно вырвалось у Мариуса.

От услышанного уже вяли уши. Мелкие школьные разборки только уводили прочь от следов, ведущих к дилерам. Михаэля явно взяли в оборот серьезные ребята, возможно, за отсутствие средств для расплаты за оружие.

– Может быть, – развел руками Джей Пи. – Теперь трон главного террориста школы свободен. Ну, я пойду?

– Иди, – не стал задерживать Мариус.

Джей Пи встал и поплелся к выходу. С его куртки на следователя уставилось знакомое лицо. Джокер из «Бэтмена» в исполнении Хита Леджера.

«Why so serious?» – горели красным потертые буквы на спине.

«И впрямь, че так серьезно?»

Мариус поразмышлял и вызвал вне очереди Юсуфа Эль-Катеба. Через пять минут, шаркая рваными кроссовками, вошел щуплый подросток в круглых очках. Одного взгляда на него хватило, чтобы понять: ему в этой школе не очень комфортно.