Едва шатёр был разбит, Гюнтер сразу стал придумывать ужин, а молодой помощник Гюнтера Томас принёс в шатёр жаровню и вино. Волков смог вытянуть ногу к теплу и выпить вина. И ему сразу стало получше. А после трапезы, которая была и обедом, и ужином, Гюнтер и Томас разложили кровать и принесли перины.

Уже начинало темнеть, и он завалился в постель. Ещё стучали топоры под холмом, ветер не унимался, шатёр ходил ходуном, но под перинами было тепло, а звуки не помешали ему заснуть.

***

Утром, едва рассвело, солдаты варили горох, и он сам ещё не позавтракал, а к нему уже один из сержантов привел местного мужика. Мужик рыбачил – в такой-то холод – на реке, и когда вернулся, рассказал его солдатам, что за поворотом, за изгибом реки, появились баржи, которых вчера не было.

– Много? – спросил генерал.

– В темноте-то я не шибко разглядел их, да и разглядывать мне было некогда, я сеть снимал, но, кажись, штуки три к берегу пристали. А может, и больше, огни на воде вроде горели, а сколько, я не считал.

– Хорошо, что пришёл и рассказал, – произнёс генерал и дал мужику двадцать крейцеров. А когда того выпроводили из шатра, просил Максимилиана позвать к нему майора Дорфуса.

Майор, как и положено разведчику, уже был в курсе этой новости. Он сказал Волкову, что уже собирает рекогносцировку, которую возглавит лично.

После завтрака генерал решил осмотреть то, что сделали вчера. Кое-что, конечно, сделали, например, нарубили дерева для палисадов, но он посчитал, что мало. И так как Дорфус уехал, он назначил ответственным за укрепления Рене.

Дорфус вернулся уже через час и, собрав старших офицеров в шатер Волкова, сообщил им:

– Господа, за поворотом реки стоят баржи. И это не торговцы. Баржи под флагами, и чуть дальше, у Бибесхайма, я видел мачты галер.

– Дьявол, – выругался Волков, – маршал уверял меня, что безбожники придут сюда через три, а может, и четыре дня.

– Господин генерал, – заговорил Максимилиан Брюнхвальд, на правах адъютанта присутствующий на совете, – если дозволите…

– Что, прапорщик? Говорите, – разрешил Волков.

– Я бы мог с небольшим отрядом, человек в двести солдат и сотню стрелков, пройтись до Бибесхайма и попытаться сжечь пару барж, – предложил Максимилиан. Он и сам чувствовал, что его план немного авантюрен, поэтому добавил: – Ведь может и получиться, от неожиданности. Вдруг они не готовы или не знают, что мы рядом?

– Успех такого деяния весьма сомнителен, – вместо генерала ответил ему Дорфус. – Мы встретили их конный разъезд за леском, что у реки; они вас обнаружат до того, как вы подойдёте к баржам.

– Уже и разъезды их тут, – генерал поморщился и снова выругался. – Дьявол, ну хоть бы раз всё получилось так, как планировалось! – он обратился к полковнику Рене: – Полковник, надеюсь, вы понимаете, как нам нужны палисады на северном склоне холма и рогатки с кольями у дороги?

Рене молча взял свой шлем под мышку, поклонился генералу и вышел из шатра.

– Полковник Роха, я не видел здесь ни одного нашего разъезда, маршал всё ещё думает, что враг далеко. Так что выделите тридцать человек, выберите десять аркебузиров с хорошими сержантами, прибавьте к ним два десятка пехотинцев и выставьте один секрет в леске у реки и два дозора, один у дороги на Бибесхайм, другой восточнее, где-нибудь в поле, – распорядился Волков. – Я не хочу выйти из шатра и увидать колонны еретиков у своего лагеря.

– Я всё устрою, – обещал Роха. – Незамеченными не подойдут.

– Майор Дорфус, прошу вас, попытайтесь выяснить, сколько безбожников пришло с баржами; если их много и они решат навалиться на нас, тут, боюсь, наш расторопный маршал не успеет и колонну нам в помощь выслать.

– Я поищу смышлёных мужичков в деревне, найду и отправлю их с каким-нибудь сеном в Бибесхайм, к вечеру, думаю, будем что-нибудь знать, – пообещал майор и тоже ушёл.

– Карл, – теперь Волков обратился к полковнику Брюнхвальду. – Езжайте в ставку немедля. Сообщите маршалу, что в Бибесхайме уже стоят баржи и галеры безбожников. Скажите, что мы уже столкнулись с их разъездом. И убедительно просите его дать нам обещанных сапёров.

– Еду, – коротко отвечал Брюнхвальд и поклонился.

Но Волков остановил его у выхода:

– Карл.

– Слушаю.

– Найдите Пруффа, – Волков не хотел оставлять свою артиллерию в ставке. – Пусть тащит пушки сюда. Мне так будет спокойнее.

Хоть до главного лагеря было совсем недалеко, Брюнхвальд вернулся нескоро.

– Маршал долго не принимал меня, – рассказывал он, и, судя по выражению его лица, настроение у него было нехорошее. – Зато разговор у меня с ним вышел быстрый. В общем, когда я рассказал ему о том, что еретики уже пришли, он сказал, что сапёров теперь дать не может. Теперь они ему очень нужны. Он так и сказал «очень».

– Какая прелесть, – едко заметил генерал. – Всё как обычно.

– А ещё он попросил, – продолжал полковник, – срочно выяснить, с какими силами пришли еретики, сколько у них кавалерии, сколько пушек. Пришёл ли с ними ван дер Пильс.

Генерал сидел мрачный. Положив ногу на пуфик перед собой, он, сам того не замечая, разминал больное место над коленом. И ничего не отвечал своему товарищу. А Брюнхвальд продолжал портить ему настроение:

– А ещё он запретил нам забирать наши пушки.

– Что? – вот это было уже слишком. – Какого дьявола? Это мои пушки, лично мои!

– Он просил вас быть на совете к вечеру, там он с вами и с другими генералами и офицерами обсудит, где их поставить.

– Значит, запретил? – Волков как будто ничего не слышал про совет. – Карл, отправьте кого-нибудь к Пруффу, пусть он сюда привезёт артиллерийский обоз.

– Обоз? – не понял полковник.

– Обоз, Карл, обоз, – чуть раздражённо говорил генерал, – это мой порох, мои ядра, моя картечь… Маршал решил оставить себе мои пушки, но про мой обоз он ведь никаких распоряжений не давал. Так пусть Пруфф привезёт всё сюда. Отправьте к нему человека с моим распоряжением.

– Да, я понял, – наконец произнёс Брюнхвальд. – А что будем делать с разведкой? Нужно кого-то отправить поглядеть на еретиков?

– Об этом не волнуйтесь, Дорфус уже занимается этим.

– Дорфус? Ну, тогда я спокоен.

– Карл, Рене занимается укреплением лагеря, помогите ему; кажется, дело предстоит нам нешуточное.

Полковник ничего ему не ответил, он лишь покивал головой: да уж, какие тут шутки. И вышел.

Волков стал одеваться, он решил пока не надевать весь доспех, и Максимилиан с фон Готтом помогали ему закрепить кирасу, когда пришёл Хенрик и сказал:

– Господин генерал, к вам человек.

– Что за человек? – уточнил Волков. Хотя по тону молодого офицера было ясно, что человек не Бог весть какой.

– Из местных.

– Просите, – генерал сел в кресло, и Томас стал помогать ему надевать сапоги.

Вошёл мужичок… как и сказал Хенрик, «из местных». Он поклонился генералу.

– Кто вы такой и что вам угодно? – спросил Волков.

– Я староста Гернсхайма, моё имя Раух.

– И чем я могу вам помочь? – отвечал генерал, не соизволив назваться сам.

– Я по поводу леса.

– Леса?

– Ваши солдаты рубят весь лес, что у холмов, за домами.

– Так разве ж это лес? – Волков даже усмехнулся. – Горбыли да кривулины. Лишь на колья такой и годен.

– Ну, какой есть, – разводил руками староста, – мы его не трогали, только хворост да сухостой брали. Берегли его.

– Я всё понял, вы хотите денег, так вот что я вам скажу: я и мои люди тут не по своей воле, а по воле Его Высочества курфюрста Ребенрее, и лес ваш я рублю не для себя, так что, если вы хотите денег за свой лес, шлите счета ему.

– Ну понятно, – староста тяжело вздыхал, осознавая, что ничего он за порубленный лес не получит.

– А вот говядину или свинину для стола моих офицеров я купить у вас могу, привозите, – хотел хоть как-то подбодрить расстроенного мужичка генерал. – Или, может, у вас сыр есть хороший, старый, или пиво?