Так что нам пришлось практически по каждому взятому в работу объекту влезать в дополнительные расходы. Где-то надо было профинансировать строительство дороги, где-то моста, где-то отреставрировать дома и заборы, причём, предварительно отремонтировав их, потому что что толку вкладываться в подкрашивание фасада если через пару-тройку лет рухнет сам дом, а где-то вложится в возведение здания областных или районных администраций и иных сопутствующих органов для переселения их из очередного Кремля. Ну а где-то делать всё вышеупомянутое вместе. И ещё много всякого другого. Иначе выйти на нужный результат никак не получалось.

Нет, совсем мы приём новых предложений не остановили. Потому что у меня были большие надежды на те деньги, которые я ожидал от игры с акциями «Lehman brothers». Но до окончания расследования эти деньги были недоступны. Так что пока приходилось ужиматься. И ругать себя за то, что влез в авантюру, не создав достаточного финансового обеспечения. Ну так… поругивать. С «биткойном»-то всё, похоже, налаживается. Более того, здесь он, похоже, выйдет на сцену раньше, чем в моей прошлой жизни. Потому что буквально пару дней назад пришла информация о том, что «биткойн», наконец, родился. А в моей прошлой реальности, насколько я помнил, это произошло только в две тысячи десятом…[9] Так что, вполне возможно, где-нибудь в две тысячи семнадцатом мне удастся сыграть на резком скачке стоимости и, ненадолго, выпрыгнуть на позицию самого богатого человека мира. А что – «битки», и благодаря моему майнингу, и благодаря моей известности к тому моменту точно будут куда более распространены и станут использоваться заметно более широко, чем в моей прошлой реальности. Уж я об этом позабочусь. Так что рост их общего количества, опять же вследствие моего майнинга, вполне должен быть компенсирован его большей распространённостью. А, может, подобный скачок стоимости, даже, произойдёт чуть пораньше. И не то, чтобы мне это было нужно… хотя – нет, наверное, обогнать Безоса и первым стать «двухсотмиллиардером» я бы, наверное, не отказался. Ну из спортивного интереса. Прибавить к своим олимпийскому золоту и обоим «Героям» ещё и это «звание» было бы забавно… Но главным для меня было то, что, благодаря этому я точно смогу получить в своё распоряжение средства для исполнения задачи, которую я теперь решил считать главной в своей жизни. То есть той, которой я буду азартно заниматься как минимум, ближайшие двадцать-тридцать лет. И «битки» должны были позволить мне делать это с максимальной эффективностью. Всё остальное – мелочи…

– Ром, а куда мы завтра поедем-то? – поинтересовалось Эллен, отставляя в сторону опустевший стакан. – А то ты так загадочно об этом молчишь.

– Куда? – я довольно прищурился. – В будущее!

– Куда?

– В ту страну, которой моя Россия скоро станет. Её пока нигде нет, кроме как в одном только месте… Но это недолго. Я вам это обещаю.

– На этом, господа, я закончил… – Бурбаш, красивый такой, в смокинге, с бабочкой, коротко поклонился и, резко развернувшись, отошёл от кафедры, за которой он произносил свою Нобелевскую речь. Зал взорвался аплодисментами.

– Здорово сказал, – шепнула мне Алёнка, наклонившись к моему плечу. Я молча кивнул.

Нобелевка догнала Бурбаша только сейчас. Зато дали её ему одному. Что было некоторым нонсенсом. Последние двадцать лет Нобелевскую премию старались присуждать скопом двум-трём лауреатам. Учёных-то нынче стало много. А Нобелевка одна. Вот и старались растянуть её на как можно большее число достойных. Хотя с последним я бы поспорил. Помниться в моей прошлой жизни в двадцатые нобелевский комитет и шведскую академию сотрясла целая серия скандалов, в процессе которых наружу выплеснулось такое море грязи, что комитет и академия обновились едва ли не на треть. Там было всё – от харассмента до откровенного кумовства и активного проталкивания «нужных» людей. И всё то, благодаря чему этим «уважаемым людям» пришлось оставить свои тёплые места, творилось уже сейчас… Но, как бы там ни было, Нобелевская премия даже после всего открывшегося всё равно оставалась самой авторитетной научной премией мира. А уж сейчас, пока её «грязное бельё» ещё не было вытащено на свет – тем более. Так что Бурбаш был реально счастлив.

– Уф – отстрелялся, – довольно выдохнул он, подойдя к нам. – Теперь только банкет и всё. Можно отправляться домой.

– Ты же хотел задержаться? – удивился я. – Погулять по Стокгольму.

– Хотел… только вот что-то устал. Нервное мероприятие.

– Ну а как ты думал? – усмехнулся я. – Мероприятия подобного уровня всегда нервные… Но это не повод ставить крест на планах. Завтра сходишь в спа, у нас в отеле комплекс – просто супер, тебе сделают массаж, потом отоспишься, а дальше всё по плану – «Скансен», музей «Ваза», музей Астрид Линдгрен. Мелких-то порадовать надо? А то папка всё своё получил, а им что – лапу сосать? Да и сам тоже – мы ж с тобой ещё ни аквавита, ни брёнвина, ни глёга ещё не попробовали. Я уж не говорю о сюрстрёмминге…

– А это что за вещь?

– Оу, – я закатил глаза в экстазе, – вещь – улёт!

– Ромка! – любимая стукнула меня кулаком по плечу. – Перестань! Фу на тебя!

– Я заржал…

Прошедший год был удачным. Небоскрёб на Комендантском острове был практически закончен. Ну, в смысле само строительство, так то дел там было ещё – начать и кончить. Отделка, плюс марина, плюс парковки, плюс парк. Но сам небоскрёб был уже построен. Так что большая часть денег, выделенных на этот проект, была уже потрачена… как обычно превысив первоначальную смету на пятнадцать процентов. Но денег хватало. В феврале две тысячи девятого я «вышел в кэш» распродав практически весь «русский» пакет. Хотя нервов мне это стоило… Потому что если кризис на Западе случился, так сказать, со сдвигом влево, то есть чуть раньше нежели я помнил, то по России он ударил, наоборот, чуть позже. Не летом-осенью две тысячи восьмого, а в конце весны две тысячи девятого. Но пока это выяснилось – я чуть свой галстук не съел. Ну как Саакашвили в том две тысячи восьмом… В том, потому что в этом войны 08.08.08 не случилось. Нет, Саакашвили здесь тоже стал президентом Грузии, но не через переворот с романтическим названием «Революции роз», а через вполне легитимные выборы. Причём, скорее всего, его избрание стало некими договорённостями с Западом. Потому что премьер-министром у него стал – вы не поверите, Аслан Абашидзе! Так что последние годы между ними шла отчаянная борьба за власть, влияние и денежные потоки. Но зато ни в какую войну Грузия пока не вляпалась…

Как бы там ни было – всё запланированное я провернул, продав акции и выйдя в «кэш». Причём, когда началось падение, выяснилось, что я даже слегка поторопился. И что Зёма, что мой американский брокер, убеждавшие меня подождать с продажами, оказались совершенно правы. Потому что на последнем отрезке перед падением практически все акции, входившие в мой пакет, изрядно скакнули в стоимости… Но мне было уже всё равно. Я в который раз убедился, что игра на бирже – ну вот совсем не моё. Вот здесь, вроде как, и не было никакой игры – наоборот, тихое-мирное инвестирование вдолгую, но когда дело подошло к самому пику – я за пару недель чуть не поседел на всю голову и потому был счастлив от того, что всё закончилось…

Было и ещё одно – нынешний кризис 2009, окончательно показал, что всё изменилось. Потому что не, смотря на то, что он случился, этот кризис оказался едва ли не «зеркалом» того кризиса 2008. Там наш кризис стал логичным продолжением общемирового кризиса, здесь же… он являлся результатом выхода из него мировой экономики. Ибо здесь России удалось-таки то, что пытались сделать в моей прошлой реальности – страна на пару лет реально стала «тихой гаванью», а частью даже ещё и «инвестиционной Меккой», куда побежала довольно заметная часть капитала. Следствием чего и оказался тот самый финишный скачок стоимости большую часть которого я упустил. А вот когда этот капитал, переждав бурные времена, ринулся обратно – зарабатывать на растущих рынках – тут-то нас и накрыло… Так что экономическая история этого мира окончательно изменилась. И никакого послезнания у меня теперь точно нет. Ну, кроме самых общих тенденций. То есть появление цифровой валюты практически неизбежно, но в том, что это будет именно «биткойн» быть уверенным более нельзя. Не говоря уж о сроках. Они-то окончательно скрылись в тумане.