«У неё же шестая квартира? Я же не ошибаюсь? Да, точно, шестая! как же меня трясёт, будто за окном минус сорок. Я сейчас грохнусь в обморок, если она не откроет».
Я осматриваю липкие, в кровяных разводах руки, сую их в карман кофты, пару минут пытаюсь продумать план дальнейших действий, а затем трясущейся рукой жму на звонок.
3 глава – Милана
По мне что-то ползает, открываю глаза, осматриваюсь и прихожу в дикий ужас от увиденного: по всей кровати бегает бесчисленное количество разных насекомых. Не могу кричать от ужаса, могу только открыть рот, не издавая ни звука. Кое-как сползаю на пол и стряхиваю с себя эту мерзость.
В квартире стоит отвратительный запах сырости и этой живности, что аж тошнит.
«Слава богу, на полу нет тварей».
Рядом с кроватью, на письменном столе, включаю настольную лампу в виде шара. В ужасе осматриваюсь и пытаюсь издать хоть единый звук, но не получается.
Выхожу в коридор, чтоб не видеть этого кошмара и вижу картину ещё хуже: у входной двери стоят три гроба: один маленький, второй чуть выше меня, третий ещё выше.
«Если первые два понятно чьи – это мой и его, а третий чей? Кого он заберёт к себе? Что это значит?»
Вдруг что-то резко берет меня за руку, в комнате опять кромешная тьма. Я беззвучно ору, надрывая голос, что-то сильное и холодное удерживает меня. Потом появляется детский плач на несколько секунд, который сменяется на детский смех от милого до зловещего. Некая сущность, которую я не могу одолеть, укладывает меня в узкий ледяной ящик.
В области ног я слышу удары молотком, как будто прибивают на гвозди к ящику деревянные палки-ограждения, чтоб я не могла вырваться, и до меня доходит, что я в гробу. Руки крепко на крепко связаны верёвками, я перестаю чувствовать конечности, палки-перегородки появляются у меня перед лицом. Теперь вместо попыток издать звук я повторяю судорожно «спаси и сохрани» много раз подряд. Я леденею, и из последних сил выдавливаю слабый писклявый крик, а затем мёртвая тишина.
Я просыпаюсь с оглушительным криком в квартире, вся мокрая от озноба и слез. У меня безумная истерика, не могу успокоиться. Судорожно стряхиваю с себя то чего нет. То, что сейчас явь я до сих пор не осознаю. В голове так и звучит детский голос, стук молотка и три гроба. Закутываюсь в одеяло и через минуту понимаю, что сижу в кромешной тьме, отчего реальный страх возрастает. Беру рядом, лежащий оранжевый фонарь, включаю его и освещаю им комнату. Хоть страх и ужас не отступают, но я могу хоть как-то встать с кровати, чтоб включить для начала настольную лампу, а потом в одеяле иду к выключателю на стене, чтоб включить свет во всей квартире.
Возвращаюсь в кровать и выпиваю две таблетки «Эналаприла».
После этого я ложусь на подушку, не вылезая из-под одеяла, включаю тв и смотрю в него, не вникая в то, что там показывают.
После таких умопомрачительных ночей, утро начинается первым делом с прочтения нескольких молитв перед иконою на коленях на кухне и со слезами на глазах. В норму я прихожу под ромашковый чай и шоколад со вкусом мяты.
Вечером меня будит стук в дверь. Я смотрю время на телефоне.
– Кого могло принести в одиннадцатом часу? – моему возмущению нет предела.
Стук продолжается, обхватываю себя руками через шерстяную кофту и иду к входной двери. Остановившись у двери, спрашиваю:
– кто там?
– Милан, это Дима, откроешь? – дрожащим голосом говорит он.
«Что? В смысле? С одной стороны, хорошо, что это именно он, а с другой стороны, с чего бы это он решил зайти в такое время? Да, я его приглашала, но не думала же я, что он и правда придёт, ещё и на ночь глядя».
Я тяжело выдыхаю.
– Сейчас открою, одну минуту.
Подхожу к зеркалу у двери, привожу лицо в порядок, снимаю шерстяную кофту и кладу её на полку под зеркалом, поправляю и проверяю длинную футболку на наличие пятен и дыр, а затем открываю дверь.
– Привет – радостно говорю я.
– Привет
Моя безумная радость от его прихода резко сменяется на ужас.
– Что у тебя случилось? Почему у тебя лицо в синяках и кровоподтёках? – подлетаю к нему и аккуратно осматриваю лицо.
– Не важно. Все нормально у меня, – равнодушно отвечает он.
– Нет, важно! Что случилось? С кем ты подрался? Я надеюсь, ничего серьёзного не случилось, все живы и здоровы? – тараторю я и завожу в квартиру.
– Да, все живы. Я шёл к другу, который недалеко от тебя живёт, не знаю кто это был, придурок незнакомый, ни с того не с сего прицепился.
– О, боже, у нас вроде и не было-то тут никогда таких уродов. Сильно болит? Где-то ещё раны есть у тебя? Ты вызвал полицию, скорую? – оглядываю его, насколько возможно.
– Нет, я никого не вызывал и не надо вызвать. Всё в порядке со мной, ничего страшного не произошло, он сам ушёл на своих двоих.
– Он один был? А как выглядел? Обязательно нужно вызвать и скорую и полицию, Дим!
– Да, один он был, не знаю, как выглядел, не успел знаешь ли разглядеть.
– Ну, извини.
– Ерунда. Прошу, не надо никого вызвать. Я клянусь, что всё в порядке, жертв нет. Мы подрались и всё, а потом разошлись каждый своей дорогой, честно.
– Ну, не знаю. А что он тебе говорил?
– Что-то про свою девушку. Говорил, что я с его девушкой на вечеринке переспал. Хотя, я понятия не имею, кто его девушка. Но и не отрицаю такой возможности, я же не знал, что у неё есть парень.
– Ладно, проходи в ванную, тебе нужно привести себя в порядок.
Мы заходим в ванну, я открываю шкафчик над раковиной и достаю оттуда трясущимися руками йод, зелёнку, пластыри, медицинские перчатки и бинты. Меня так трясёт, что я вот-вот расплачусь.
– Можешь, оставить меня одного? Я сам все сделаю, спасибо, – по-доброму смотрит на меня и улыбаться пытается.
– А, да, конечно, – чувствую, как щеки наливаются румянцем.
4 глава – Дима
Раковина в виде ракушки наполняется кровяными потёками
«Урод, ты долбаный! Какого хера ты нож достал? Ещё, как падла последняя, за девкой спрятался. Молодец! Как теперь выкручиваться будешь, говнюк? А? урод. Блять блять, блять. Раз уж приперся, держи язык за зубами. Два дня и чтоб ветром тебя сдуло, козёл безногий!»
Плюю в собственное отражение, жаль, что от зеркала не отскакивает, а то б ещё и по морде все размазал толстым слоем.
Отмыв несколько раз мылом и гелем для душа руки по локоть, сдираю полотенце с батареи и вытираю руки с таким рвением, что готов и кожу вместе с водой содрать с них. Пальцы ходят ходуном.
Включаю снова воду и выкуриваю три Винстона подряд и рассеиваю дым от него. Легче не стало, но лучше так, чем ничего.
Скидаю шмотье на пол, стою посреди ванной, в чем мать родила, смываю месиво под ледяным душем. Что можно и нельзя обрабатываю перекисью, а вообще б надо было оставить так, пусть гниёт.
«Дерьмо, и куда теперь все девать? Майка и джинсы вроде ещё ничего, хотя последние тоже бы постирать. А лучше и вовсе выбросить».
Чудом нахожу мешок для мусора, заталкиваю туда кофту и выхожу из ванной.
5 глава – Милана
«В первый раз вижу его таким. Выглядит жутко, аж сердце колет и знобит. Какой-то он… на иголках. Глаза бегают. В крови весь. Надеюсь травм серьёзных нет».
Иду к холодильнику и достаю из него всё, что есть.
«Голодный, наверняка. Ещё б алкоголя ему налить какого-то»
Нахожу в закромах бутылку водки початую и ставлю на стол.
«Блин, ему же нужна свежая одежда. Они конечно с моим папой разные по комплекции, размера так на три, но думаю он не станет привередничать».
Ставлю еду разогреваться, включаю чайник, выкладываю салат на тарелку и иду в комнату. Беру отцовскую майку со штанами с полки шкафа.
Из ванны выходит он с йодными метками на лице, пластырем на носу, губе, бинтами на руках, и с зелёнкой на ушах. Едва сдерживаю улыбку.
– Знаю видок ещё тот. Прямо заядлый алкаш, подравшийся за синьку.
