Давно замечено, что созидать нечто полезное хорошо при свете дня, чтобы труды наши были заметны окружающим и своевременно оплачивались, а вот совершать противозаконные действия и скрывать наказуемые в нормальном обществе злодеяния удобнее во тьме ночной. Соответственно, вольно или невольно, мы выбираем себе и помощников – ангелов или демонов, делимся на праведников и грешников. Разумеется, предпочтения каждого отдельного человека могут меняться в течение дня, поскольку люди существа, живущие во времени, и перепады настроения им свойственны.

При всем при этом, есть люди благородных профессий, которые не спят по ночам: пожарные, медики, милиционеры и вахтеры. Именно им приходится устранять последствия бурно проведенных ночей, которые часто обнаруживаются с первыми лучами солнца.

Примерно такие философские мысли крутились в голове бойца-охранника, дежурившего возле строящейся станции метро "Сокольники" хмурым осенним утром, когда он наткнулся на окровавленное тело неизвестного гражданина.

Если бы этот красноармеец учился в семинарии или посещал поэтический кружок, он облек бы свои думы в красивые слова и сделал бы соответствующий доклад. Однако, пока бесконечная чистая мысль превратится в слово она успевает запутаться в мозговых извилинах, встречая на пути внутри черепа врожденных цензоров и редакторов, которые вычеркивают всё малопонятное, не облеченное в термины, и на последнем этапе натыкается на приобретенный фильтр, который формируется воспитанием и отягощается зачатками образования. Поэтому одна и та же мысль может быть высказана многословно, а может, коротко и ясно, двумя словами:

– Едрёна корень!

Именно так воскликнул красноармеец, заметив истекающего кровью гражданина. Будучи при смерти, гражданин цеплялся за жизнь, ползком двигаясь к трамвайным путям, загребая под себя дорожную грязь. Какие мысли, воспоминания и сожаления проносились в голове умирающего? Наверняка, лихорадочно подводился итог всей жизни в перспективе вечности, поиск смыслов и заслуг существования. Возможно, вспышка озарения привела его к ошеломляющему открытию, которым хорошо бы поделиться с человечеством, но под конец он сумел выдавить из себя только одно понятное слово:

– Доктор…

После чего гражданин харкнул кровью, дернулся в агонии и помер. Он не сумел закончить всю фразу и, возможно, не успел произнести последнюю букву в слове "доктора!" Эта последняя буква, могла бы повернуть ход следствия в другую сторону, однако свидетель услышал только "доктор", а это, заметьте, совсем другой смысл – не крик о помощи, а попытка назвать имя убийцы.

Тело умершего, предположительно убиенного, еще не успело остыть, как на фоне эпичной не умолкающей ни днем, ни ночью стройке в срочном порядке появился следователь, оперуполномоченный Московского уголовного розыска Тимур Холмогуров. Под грохот машин он приступил к опросу свидетелей. Быстро нашлись товарищи мертвеца. Рабочие комплексной бригады, проходя на стройку, опознали труп как Сидора Думыло и вкратце рассказали, как это безобразие началось.

Накануне вечером уставшая от ударного труда бригада возвращалась в свои бараки. В карманах хрустели честно заработанные рубли – выдали зарплату и премию в честь предстоящей годовщины Октябрьской революции. Рабочие шли вдоль забора, обходя котлован, и тут навстречу вышла компания местных хулиганов. Один из них бряцал на гитаре и курил табак. Другой хилял в обнимку с вертлявой девицей. Третий был сильно пьян. Вот он, третий, и начал – закричал заплетающимся языком неуместные в данной ситуации лозунги.

– Привет героям-метростроевцам! Даешь план по отвалу! – это прозвучало гнусно, с пародийной интонацией.

– Идите своей дорогой, – строго ответил бригадир Иван Гертрудов, поблескивая комсомольским значком.

– Это и есть наша дорога, мы тут всегда ходим, – нестройно загундили хулиганы.

– Давайте–давайте, проваливайте, – прикрикнул Гертрудов.

– А, чего ты такой невежливый? Может, мы вас в гости хотим пригласить, у нас девочки, танцы, – миролюбиво сказал парень с гитарой.

– Карты, водка? – поинтересовался кто–то из рабочих бригады Гертрудова.

– Ну да, а вы че, не пьете что ли? – встрял третий, тот, что был сильно пьян

– С такими бездельниками как вы мы не пьем, – отрезал Гертрудов.

– А че так сразу, может, я перековаться хочу, – заговорил второй хулиган, – Вот запишусь в вашу бригаду. Да пацаны? Поможем им ямы копать?

– Нам такие помощники не нужны.

– А чем это вы лучше нас? Вон у вас бабы страшные, от мужиков не отличишь. Может вы того? Друг с дружкой в своих бараках? – нарывался на дискуссию хулиган под номером три.

– Ты на что намекаешь? – завелся бригадир, – В морду захотел? А ну иди сюда!

– Ладно, ладно. Мы с миром, – это выступил парень с гитарой, – Просто смотрю – невесело вам живется, трудно. Не красиво! Давайте к нам, расслабитесь. Хорошее вино, портвейн, а не тот говенный самогон, который вам баба Валя продает. Джаз послушаете, у нас есть американские пластинки. По двадцать копеек за вход и веселитесь всю ночь.

– Мы джаз и в клубе можем послушать бесплатно, – ответили рабочие.

– Видели мы ваш клуб! – презрительно вставила слово тощая девица, – Шедевр кубизма – обломок гигантской шестеренки. Что вы там танцуете? Гопак под гармошку пляшете? Боржоми пьете? Скука у вас – митинги одни.

– А у вас разврат и пьянство! – обличительно выступил комсомолец Гертрудов.

Девица возмутилась.

– У нас не разврат, а свободная любовь! По взаимному согласию. Хочешь убедиться, а, красавчик?

– Я хочу, – вышел вперед рабочий Сидор Думыло, – я з вами.

На этот предательский выпад отреагировал бригадир.

– Смотри, я доложу на собрании о твоем поведении, – предупредил он Сидора.

– Мне ваши сбирания достали во як! Ты че мене батько, за моим поведением следить? Я сам сибе господарь!

– Не видать тебе комсомола, пойдешь вон из бригады, – тихо пригрозил Гертрудов.

– Так? А работать хто буде? План ковать и перевыковывать? Я больше твово пароды выграбал, а ты только мовой на сходах махаешь, а не лопатою. Матерьялы налево грузиш, а ще комсорг воший!

– Ну и вали кулацкое отродье!

Неожиданно Сидор со всего маха вмазал Гертрудову по лицу.

– Я потомственный шахтер Донбасса!

Возникла потасовка. Кто-то крикнул:

– Бей антихристов!

Обе компании схлестнулись и замахали кулаками. Посыпались взаимные оскорбления: Сутенеры! Прастытутки! Безбожники!

– Убью сволочь! – сгоряча крикнул бригадир Иван шахтеру Сидору. Все четко это слухали.

Таким образом, гражданин Иван Гертрудов первым попал в круг подозреваемых. Опер допросил Гертрудова и выяснил, что имеется проблема с алиби – в комнату общежития бригадир вернулся под утро, якобы ночевал в гостях у дамы. Осталось только опросить местных свидетелей конфликта, найти тех хулиганов и восстановить полную картину ночных похождений рабочего Думыло.

Следователю МУРа не удалось по горячим следам распутать это дело. На место происшествия прибыл оперуполномоченный транспортного отдела НКВД Рената Дамирова. Кожаная куртка, портупея с кобурой, сигарета в зубах резко контрастировали с ее миловидным личиком. Строгая короткая прическа только подчеркивала яркие пухлые губки и ямочки на румяных щеках. Большие кукольные глаза с длинными ресницами отливали сталью и смертельной угрозой. Ее сопровождал отряд спецназа. Место происшествия оцепили мрачные люди с автоматами.

– Привет МУРу и товарищу Тимуру! – с ухмылкой поздоровалась комиссарша.

– Товарищ Рената Дамир, да будет мир! Что за шухер? Вы мне всех свидетелей распугаете! Впрочем, я вам рад, у нас тут как видите очередной труп, – галантно улыбнулся Холмогуров.

– Если свидетели пугаются их стоит задержать, – низким голосом ответила Рената. В её стальных глазах мелькнула дружеская симпатия к этому молодому следователю.