— Мои руки всегда наготове, ба. Но ощущение, будто Эви ускользает сквозь пальцы.

Глава 39

Эви

Она находится под обломками прошлого

Шестой день физиотерапии. О, какая радость. Не могу дождаться, когда снова расстроюсь до слез. Однако не поэтому они сейчас катятся по щекам.

Это из-за отчуждения в голосе Дилана, когда я на днях сообщила ему, что хочу, чтобы на процедуры меня отвезла медсестра. Это из-за воспоминаний о выражении его лица, когда я сказала о своем желании побыть в одиночестве. Из-за абсолютного ужаса в его глазах, когда он увидел, как я ползу по полу. Из-за того, с какой нежностью он тянул нижнее белье по моим ногам. Так, будто мог сделать мне больно. Он никогда этого не делал. Но я уже причиняю ему боль.

— Эви, ты в порядке? — спрашивает Трей, разминая мое тело.

Трей — мой физиотерапевт. Стоит задаться вопросом, из-за него ли я приезжаю сюда. Он определенно хорош собой: рост около ста восьмидесяти пяти сантиметров, иссиня-черные волосы и темно-голубые глаза. Конечно, меня это не интересует. Также я не собираюсь делиться с ним своими мыслями. У меня уже есть психолог, который является частью реабилитации и с которым я едва ли хочу разговаривать.

— Все отлично. — Я вытираю слезы тыльной стороной ладони. — Просто устала.

— Ладно. — Он принимает мои слова, но по его взгляду понятно, что не верит мне. Не скажу, что меня это заботит. Просто хочу побыстрее покончить с этим и вернуться домой.

Я испытываю странное ощущение, пока лежу на спине, а он выкручивает нижнюю часть моего тела. Начиная с тазобедренного сустава, он выворачивает мою правую ногу сначала наружу, а затем внутрь, при этом слегка приподнимая ее, чтобы не задеть левую ногу. Затем Трей берет вторую ногу, проделывая то же самое. Судя по его словам, эти упражнения помогают поддерживать тонус мышц.

— Как ощущения? — спрашивает Трей, и я уверена, что именно мой озадаченный взгляд стал причиной того, что улыбка исчезла с его лица.

— Ты имеешь в виду ту малость, которую я могу чувствовать?

— Ах, приятно осознавать, что я имею дело со всезнайкой, — улыбается он. — При моем подходе это помогает.

— Ха-ха. — А потом мой желудок мгновенно делает сальто, потому что именно так меня называет Диллс, и из чужих уст это звучит как-то неправильно. Несмотря ни на что, я игнорирую это и отвечаю Трею: — Чувствую себя так, будто я кукла Вуду, обколотая булавками.

— Ну, тогда заранее извиняюсь, — подмигивает он, и я смотрю на него, — потому что мы будем повторять это изо дня в день. Кроме того, упражнения, которые мы делаем на верхнюю часть тела, со временем помогут тебе научиться самостоятельно садиться в инвалидное кресло и вставать с него. Может, в будущем мы даже сможем заниматься на турнике, а еще посещать бассейн. Кто знает, если все пойдет хорошо, может быть, ты даже сможешь пользоваться беговой дорожкой?

Его энтузиазм вызывает у меня рвотные позывы.

— Ух ты, я бы сейчас же запрыгала от радости, но, блин, — жестом указываю на свои ноги. — Ну, ты понял.

Он берет меня за руки и подтягивает вверх, помогая принять сидячее положение.

— Кстати, не хочу быть гонцом, приносящим дурную весть, но доктор рассказывал тебе о пролежнях?

Трей отпускает мои руки, и я морщусь.

— Пролежнях?

— Из-за того, что подолгу сидишь в кресле. Конечно, не сейчас, но необходимо, чтобы кто-то осмотрел тебя, — он замолкает, — сзади. Если что, тебе предоставят пенные и гелевые подушки на сидение. Они помогут. Как бы там ни было, сейчас не об этом тебе нужно думать. Просто хотел предупредить.

— Да, спасибо большое. С нетерпением жду еще чего-нибудь, — бубню я себе под нос.

— Что такое? — Трей поднимает меня своими накачанными руками и усаживает в кресло.

— Ничего, — ворчу я, снимая тормоз с колес и направляясь к двери. Большая голова Зои заглядывает в комнату.

— Увидимся завтра, солнышко.

— Святое дерьмо. — Зои идет рядом со мной, и перед нами автоматически распахиваются двойные двери, когда мы приближаемся к ним. — Нужно каждый день приводить тебя сюда. Он горячий. Прости, — преувеличенно громко кашляет она. — Как все прошло?

— Хорошо. На самом деле утомительно. — Я зеваю, вдыхая прохладный вечерний воздух. — Просто хочу поехать домой и лечь в постель.

— Оу. — Кажется, я слышу разочарование в ее голосе. — Я думала, мы вместе где-нибудь перекусим. Сочный чизбургер?

— Как насчет того, чтобы отправиться за сочным чизбургером? — посылаю сестре вымученную улыбку, и она кивает, когда мы приближаемся к ее машине. Вспомнив о том, что мой мобильник отключен, я достаю его, но он выскальзывает из руки и падает на землю. Две девочки-подростка, проходящие мимо, шепчутся друг с другом, а затем одна из них поднимает мой телефон с асфальта.

— Вот, держи. — Она кладет его мне в руку, и я с благодарностью смотрю на нее.

— Спасибо.

— Да не вопрос, — сочувствующе улыбается она, отчего я хочу вырвать все ремешки на ее миленьких босоножках.

— Ненавижу то, как люди теперь на меня смотрят.

— И как они на тебя смотрят? — спрашивает Зои, а я даже не догадывалась, что произнесла эти слова вслух.

— Никак.

На самом деле в этом-то вся ирония. В детстве ребята смотрели на меня, потому что считали странной. Когда я повзрослела, они делали это, потому что считали красивой. Наверное. Я всегда чувствовала себя неуютно от подобного внимания. Но теперь я желала его из-за долгих, жалких взглядов, натянутых улыбок и тихого любопытного шепота за спиной. Сдерживаю слезы от нахлынувших воспоминаний.

— Я хотел, чтобы ты знала, что я всегда тебя замечал. Я ведь сказал не такие уж и плохие вещи, правда?

— Нет, Дилан. Это самые лучшие вещи.

Больше нет. Потому что теперь инвалидное кресло затмевает ту девушку.

— Эви, я…

— Не хочу говорить об этом. — По тону моего голосу понятно, что разговор окончен, и Зои вздыхает, посматривая в зеркало заднего вида, когда трогается с места и выезжает с парковки.

Я абстрагируюсь от мыслей, причиняющих слишком много боли, пока мы движемся по забитому в час пик шоссе.

После нескольких минут молчания, когда все машины останавливаются, Зои поворачивается ко мне:

— Ну как ты?

— Замечательно.

— Потому что, — вздыхает она, — потому что ты уже не ты.

— А кем бы ты хотела, чтобы я была?

Я смотрю вдаль на мигающие стоп-сигналы и длинные ряды автомобилей. Я знаю, кого она ищет. Но та девушка скрыта под обломками прошлого, и я понятия не имею, как ее оттуда вытащить.

— Я ненавижу это кресло и все, что с ним связано. Ненавижу все, что у меня отобрали. Ненавижу тот факт, что мои мышцы ослаблены и что я не могу бегать. Что ты должна поставить арахисовое масло на нижнюю полку, и только тогда я смогу достать его. Так вот, знаешь что? Если ты ищешь счастливую и беззаботную Эви, то она в отпуске.

— Не думаю, что я ищу эту Эви.

А спустя пару минут она добавляет:

— Может быть, я ищу Эви, которая борется. Эви, которая осталась жива.

— Ну, сестренка, я не знаю, что тебе сказать. Это единственная Эви, существующая на данный момент.

Глава 40

Дилан

Он не мог вкусить запах свободы

Телефон звонит на прикроватной тумбочке, напоминая, что сегодня мы встречаемся с отцом Брейдена, чтобы подписать все документы на продажу закусочной. Я думал, что буду взволнован предстоящим событием, но нет.

Я плохо спал. Голова раскалывается оттого, что всю ночь меня не покидали мысли об Эви. Черт возьми, кого я обманываю? Я не переставал думать о ней с тех пор, как она выставила меня за дверь на прошлой неделе. Более того, с того дня она едва позволяла мне находиться рядом, каждый раз придумывая оправдания, почему мы не можем проводить время вместе.