— Ты точно хочешь пойти туда?

Джордан выходит из грузовика и хлопает дверью. Я делаю то же самое и обхожу машину, запихивая ключи в задний карман.

— Да. Почему бы и нет, черт возьми? Нам все равно нечем заняться, ведь так?

Он ухмыляется, поглядывая на меня, и качает головой.

— Как скажешь, младший братец, как скажешь.

Я точно знаю, о чем он думает, и он прав. Я не доверяю этому куску дерьма по имени Харрингтон и хочу убедиться, что с Эви все в порядке. Даже если ради этого мне придется находиться среди людей, которых я терпеть не могу.

Входная дверь дома распахнута настежь и открывает вид на огромное фойе с винтовой лестницей и хрустальной люстрой. Здесь находятся не менее ста человек. Музыка ревет, алкоголь течет рекой. Дым сигарет заполняет мои легкие. Хамством пропитан буквально весь воздух.

— Я собираюсь пробраться через этот лабиринт роскоши и найти выпивку! — кричит Джордан. — Ты со мной?

— Не-а, мне и тут неплохо. Спасибо.

Запустив руки поглубже в карманы, стою на входе и чувствую себя не в своей тарелке. Какого черта я здесь делаю?

Именно этот вопрос я задаю себе, когда краем глаза замечаю Эви, блеск ее каштановых волос привлекает мое внимание. Она стоит в арочном проходе, ведущем на кухню. Джейми рядом с ней, по-хозяйски обнимает рукой за плечи и глотает что-то из красного пластикового стаканчика. Сжимаю пальцы. Инстинкт требует зажать его шею и оттащить в ближайший туалет, но я понимаю, что кулаки дело бы не решили и не дали желаемого. Резко разворачиваюсь в противоположном направлении и виртуозно впечатываюсь в темноволосую красотку с чувственными красными губами и огромными буферами.

— Прости, красавчик! — флиртует она, прижимаясь ко мне грудью. — Выглядишь так, будто хочешь выпить.

Буквально на секунду прикидываю, что она могла бы стать неплохим отвлечением или даже способом заставить Эви ревновать. Но для того, чтобы это произошло, они обе должны хотеть заполучить меня. Плюс я не играю в подобные игры и, естественно, не хочу играть в них с Эви.

— Спасибо, сладкая, но не сегодня.

— Как хочешь, — девушка наклоняется и целует меня в щеку, чуть задержавшись. — М-м-м... ты пахнешь картофелем фри, — шепчет она. — Я люблю картофель фри. Увидимся позже, красавчик.

Мило.

Незаметно осмотревшись вокруг, поднимаю руку и быстро вдыхаю. Я-то думал, что мне удалось смыть запах закусочной со своей кожи, но, похоже, от этого дерьма просто так не избавиться. От осознания данного факта начинаю нервничать и собираюсь выйти на улицу, чтобы подышать свежим воздухом, но в этот момент чья-то нежная ручка ложится на мое плечо. Я поворачиваю голову и встречаюсь лицом к лицу с самой обворожительной улыбкой, моим личным лучиком солнца, согревающим в пасмурный день. Мое сердце громко стучит в груди. Так громко, что боюсь, она может услышать это.

— Диллс! Что ты здесь делаешь?

Эви целует меня в щеку. Ее губы, в отличие от губ брюнетки, вызывают приятное покалывание на коже и посылают волну мурашек, поднимающихся по позвоночнику. Она заправляет выбившуюся прядь волос за ухо и делает глоток своего напитка.

— Вылез из трущоб, что же еще? — И Эви смеется, запрокинув голову назад, гладкая кожа ее шеи так и манит меня. — Где Харрингтон? — мне удается произнести это непринужденным тоном, несмотря на то что я практически скрежещу зубами.

— Болтает с другом. Скоро вернется.

— Понятно. Что ж, поскольку ты полностью в моем распоряжении, — усмехаюсь я, — не хочешь погулять на улице? Просто мне сказали, что я пахну картошкой фри, и был бы не прочь проветриться.

Я протягиваю ей руку, и она берет меня под локоть, а затем приближается и нюхает мою рубашку.

— Ты не пахнешь картошкой фри. — Эви наклоняет голову к моему плечу, когда мы выходим на улицу. — Ты пахнешь собой.

Останавливаюсь и поворачиваюсь к ней лицом.

— И чем именно я пахну?

— Так, посмотрим... Хм-м... — Она прижимает один из своих длинных пальцев к губам, и я позволяю себе на минутку задержать на нем взгляд, прежде чем снова посмотреть ей в глаза. — Ты пахнешь мылом и чем-то сладким... с легким намеком на картофель фри.

Девушка посмеивается, и я игриво щипаю ее за руку.

— Шутница, — говорю ей, а затем беру ее за руку, и мы спускаемся вниз по вымощенной камнем дорожке. — Знаешь, если принюхаться, то ты пахнешь ванилью.

Она ловит мой взгляд, и я вижу, как в ее глазах появляется озорной блеск. Сразу же понимаю, о чем она думает.

— Экстракт ванили, — говорим мы одновременно и заливаемся смехом. Он вибрирует по всему телу, наполняя меня Эви. Моим собственным тайным кусочком счастья.

— Я никогда не забуду это, Диллс. Моя мама копалась в шкафу, чтобы достать какие-то ингредиенты для того печенья, которое мы пекли, и ты нанюхался экстракта ванили, когда она вышла на улицу. Так все-таки почему ты его нюхал?

— Потому что, — колеблясь, отвечаю я и решаю уклониться от прямого ответа, — он напоминал мне тот ванильный спрей для тела, который ты везде таскала с собой. Экстракт пах... как ты.

— Что? — посмеивается она и морщит нос, как будто посчитала мое объяснение невообразимым. Правда, румянец, окрасивший ее щеки, позволяет мне думать, что ей, возможно, это льстит. В конце концов, мне было десять, но даже тогда ее запах отпечатался в моем мозгу.

— Наверняка в тот день твоя мама подумала, что я самый большой чудик, — предпринимаю хромую попытку отвлечь внимание от своего объяснения. Нужно быть более решительным.

Эви прерывает меня, с искренним выражением лица повернувшись в мою сторону и остановив всю херню, что я нес:

— Моя мама безоговорочно тебя обожала, — признается она, и из моей груди вырывается отрывистый выдох. Тембр ее голоса звучит так уверенно, что согревает меня изнутри. Я любил маму Эви. Но совсем не так, как люблю ее дочь.

Несколько минут мы прогуливаемся в тишине, и я ловлю себя на мысли, что мне нравится просто находиться рядом с ней. Мне всегда так комфортно, когда мы вместе. И вовсе не обязательно что-то говорить. Слова никогда не имели для нас значения.

Голос Эви нарушает тишину:

— На самом деле здесь красиво, но все такое...

Она замолкает, и я заканчиваю предложение за нее:

— Большое.

— Да... Представить не могу, как можно жить в таком огромном доме. То есть я знаю, что у Джейми есть трое братьев, плюс его родители... Но все равно дом слишком большой. А эти окна! Я бы постоянно боялась, что кто-то наблюдает за мной.

— Что ж, нас это не должно беспокоить. Мы живем по другую сторону, — поддразниваю ее, когда мы подходим к концу дорожки. Ухватившись за каменную стену, Эви приподнимается и перелезает через нее.

— Пойдем ноги в водичке помочим, — взволнованно произносит она, и я перепрыгиваю через стену, приземлившись на песок, а затем снимаю свои кроссовки. Эви смотрит на меня с озорным блеском в глазах.

— Кто последний добежит до воды, тот тухлое яйцо. И если память мне не изменяет... ты всегда становился тухлым яйцом.

— Да, только память у тебя отстойная, — напоминаю я ей, и она громко смеется. — Смейся-смейся, Хоппер. Знаешь, я даже дам тебе фору, — машу рукой в сторону пляжа. — Давай. Покажи все, на что способна.

Она стартует, а я остаюсь наблюдать за ее виляющими в миленькой мини-юбке бедрами, затем бегу, преследуя в темноте ее фигурку, которая уже приближается к воде.

С губ Эви срывается истошный визг, когда я ловлю ее сзади руками, и мы, тяжело дыша и смеясь, падаем на холодный песок.

— Эй. — Ее голос хриплый и горячий, как ад. — Я почти победила.

Поворачиваюсь и нависаю над ней, удерживая ее руками. Дыхание Эви скользит по моим губам.

— Если бы ты и победила, то только потому, что я позволил бы тебе это, — поддразниваю, а потом вообще замолкаю, и единственный звук, который я слышу, — яростно бьющееся в моей груди сердце из-за блеска ее глаз и того, как Эви смотрит на мои губы. Сердце и мозг сражаются за право обладать моими мыслями. Если бы я не знал ее так хорошо, то предположил бы, что она взглядом умоляет меня поцеловать ее. — Эви, — шепчу, — правда, я...