Я слегка коснулся локтя Энн и скосил глаза, указывая на постамент с ростком.

– Простите! – Энн подняла руку, привлекая к себе внимание. – А не подскажете, где тут туалет?

Артуро с укором посмотрел на девушку. Он тут старается, излагает невероятно мудрые вещи про Фрэнсиса Гальтона, основателя евгенических взглядов, а его вдруг прерывают. И ради чего? Чтобы в уборную попроситься?

– Выхо́дите из зала, потом налево, увидите две серых двери. Выберите любую по вкусу. – Монах сопроводил свою речь раздраженными жестами, показывая, куда и как Энн надо пройти.

– Большое спасибо! – Энн изобразила жизнерадостную дурочку, как бы не заметив проявленного монахом недовольства.

Артуро вдохнул поглубже, собираясь продолжить экскурсию, но Энн не дала ему этого сделать.

– Вы меня не ждите, я вас догоню. У вас громкий голос, а здесь хорошая акустика…

– У тебя еще есть вопросы, дитя мое? – едко поинтересовался брат Артуро.

– В смысле я по голосу вас найду, – еще более раздражая монаха, уточнила Энн. – Э-э… ну я пошла?

Артуро махнул рукой, мол, да скройся уже с глаз моих!

«Девчонка молодец! – оценила игру Альта. – Специально бесит монаха, чтобы тот мечтал подольше ее не видеть!»

«Угу, умная и красивая – редкое сочетание в женщине», – поддакнул я.

«Эй! Ты меня не видел! А в моем уме, надеюсь, ты уже не сомневаешься». – Мне показалось, в голосе атлантки прозвучали нотки ревности.

– А теперь мы проследуем в следующий выставочный зал. Он называется «Чертоги Тьмы», – произнес монах, приглашая нас за собой.

Ура! Судьба, которую почитали монахи, наконец-то вела меня к нашей цели. В зале, в который нас провел Артуро, стены были из черного мрамора. С редкими белыми прожилками. Гнетущую атмосферу усиливали черные ковровые дорожки. И кроваво-красная подсветка экспонатов тоже неприятно давила на психику. Но мне на этот эмоциональный фон плевать – взгляд метался от одной витрины к другой. В этом зале выставлялись на всеобщее обозрение в основном орудия убийства или пыток. Где-то тут и «Сияющий» затерялся. Пока Артуро объяснял, чей моргенштерн лежит в витрине под номером один, потихоньку начал отрываться от группы. Шаг в сторону, еще один. Божко заметил, что я отчаливаю, и слегка кивнул, дескать, понимаю, если что – прикрою. Я был уверен, что за мной следят, поэтому как мог изображал нетерпеливого зеваку, который торопился посмотреть всю выставленную коллекцию.

Взгляд скользил по скрытым под стеклом артефактам, а разум пребывал в отчаянии – знакомого клинка нигде не было видно. Может, я оказался недостаточно известным злодеем с точки зрения официальной истории, чтобы «Сияющий» выставлять? Лежит мой фамильный меч где-нибудь в запасниках и пылится. И как до него добраться, неизвестно. Конечно, можно в монастыре пару месяцев просидеть. Узнать, так сказать, внутреннюю кухню получше. Получить доступ к особо охраняемым местам. Но на все это требовалось время, а просто так его проматывать, находясь в монастыре и фактически бездействуя, было бы расточительством.

И только я отчаялся, как краем глаза зацепил знакомые очертания. Аж сердце из груди чуть не выпрыгнуло. Уже не заботясь о впечатлении, которое произвожу на невидимых наблюдателей, я подошел к витрине и приложил к стеклу руку.

– Это он? – раздался шепот за моей спиной. Хоть и тихий, но я все равно вздрогнул. Энн подкралась совершенно бесшумно.

– Да.

– Забираем?

– Сначала надо подготовиться. – Как бы ни хотелось наконец ощутить в ладони рукоять, сделанную из добротного темного венге, но я понимал: коснись я витрины, попробуй ее разбить – и заорет тревожная сигнализация.

– А я уже, – хитро улыбнулась Энн и украдкой показала небольшой пульт с десятком тускло светящихся кнопок.

– Уже установила? – одними губами прошептал я.

– Ага, – довольно кивнула она.

– Тогда приступаем, – ответил я и, повысив голос, спросил: – А почему здесь так душно? Разве экспонатам не вредит высокая температура?

Артуро снова сбился и посмотрел на меня с явным неодобрением. В его взгляде читалось: «Ладно эта дура малахольная, но ты-то куда?» Но он даже возмутиться не успел, в дело вступил еще один член нашего отряда.

– Простите, а как быть тем, кто решил уйти, пройдя Дорогой Прощания? – влез в разговор Божко. – Я понимаю, что это просто некий символ, но существуют ли у меня перед Церковью юридические обязательства, после того как я прошел по тропинке?

– А почему это тебя интересует, сын мой?

– Просто все эти… – Теодор покрутил пальцем, как бы описывая разложенные вокруг предметы старины глубокой, – вещи наполнены настолько сильной отрицательной энергетикой…

– В истории человечества было все. И темные моменты. И светлые. Но всегда, во все времена, людей вела вперед Надежда! Именно она разделяет Свет и Тьму на нашем символе, именно ей посвящен наш следующий чертог! Ты должен в него войти и понять…

– Нет, спасибо, – немного невежливо перебил монаха Теодор. – Можно я лучше домой поеду?

Артуро, видимо, очень пожалел о том, что мы решили присоединиться к паломникам. Он хотел заработать немного лишних денег, а получил лишь сплошную головную боль.

– Раз ты не чувствуешь себя достойным служить Надежде – ступай! Ты свободен!

Божко не прочувствовал всего пафоса прощания.

– Спасибо, до свидания, – сказал он и направился к выходу из чертога.

Монах проводил его тяжелым уничижительным взглядом. Но от массивной фигуры Божко такого рода взгляды отскакивали, как пульки от танковой брони. Артуро выжидающе посмотрел на нашу команду в надежде, что кто-то еще покинет музей. Но Надежда, которую он боготворил всю свою жизнь, от него отвернулась. Мы остались.

Причем не просто остались, а приступили к активным действиям. Правда, не сразу. Изображая резко поумневших туристов, мы какое-то время еще ходили за Артуро, внимательно слушая его рассказы, и даже кивали.

– Вот еще один интересный образчик нашей коллекции, – произнес монах, подводя нас к следующей витрине.

А у меня снова сердце начало колотиться о ребра.

– «Живорез», хайтек-меч, принадлежавший семейке Елагиных. Судить других – дело неблагодарное, но упыри они были…

И тут у меня не выдержали нервы. Ладно евгеники, которые меня же и убили, всяких историй про меня насочиняли. Но они задели мою семью! У меня были веские причины, чтобы завладеть «Сияющим», но теперь появилась еще одна. Причем самая важная. Не должен мой родовой меч оставаться в Чертогах Тьмы. История моей семьи – славная, и я никому не позволю ее очернять!

Я коротко кивнул Энн, и она нажала кнопку спрятанного в рукаве пульта. Речь Артуро в очередной раз прервалась. Но не наглыми паломниками, которых он нашел по дороге. А сильным хлопком в соседнем зале. За которым последовали звуки разбивающегося стекла.

– Что это?! – Артуро вытаращился на послушников.

Его смятение усилилось, после того как в музее заорала сирена.

– Кажется, вас взрывают, – состроив наивную гримаску, произнесла Энн. – Или грабят.

Наивность была сыграна на пять баллов. А ведь это именно Энн помогла мне разработать план ограбления. Среди снаряжения, которое мы вынесли из моего тайника, была и взрывчатка. Серая пластичная масса, которой легко придать любую форму. Детонаторы и пульт там тоже имелись. Мы нарезали взрывчатку на небольшие колбаски и ночью в отеле, пока монах мучился на диване от алкогольной интоксикации, зарыли все это добро в кадке с ростком сосны. Мы предполагали, что паломников тщательно дистанционно просканируют, а кадку торжественно и без досмотра пронесут внутрь. В принципе так и получилось.

– Взрывают?! Грабят?! – заметался вокруг пьедестала с моим клинком Артуро. – И что нам делать?

– Бежать, смотреть, что случилось, – посоветовала Энн. И украдкой нажала еще на одну кнопку.

Последовал новый мини-взрыв, монах подпрыгнул.

– Но там может быть опасно? – сник Артуро.