– Э-э-э… – замялся Фрэнк. – Ну, в общем, нам бы нужен твой зуб…

– У меня больше не шатаются, – ответил Вернон. – Последний выпал год назад. Придется вам обойтись.

– И что, ты их не хранишь, да? – в отчаянии спросил Фрэнк.

– Нет, – удивился Вернон. – А зачем?

Фрэнк умоляюще покосился на Джесс. Джесс для храбрости крепко сжала ручку малышки и объяснила:

– Понимаешь, Вернон, его требует Громила Гибл. Он говорил, что ты ему только что зуб выбил.

Тут у Вернона с лицом произошло то, что в словаре, как подумала Джесс, называется «вытаращиться». Она решила, что он одновременно удивлен, польщен, возмущен и огорошен.

– Ну да, – кивнул он. – А вы-то тут при чем? Вы что, теперь у него в банде? – И он поднялся.

– Нет! – поспешно замотал головой Фрэнк. Джесс отпрянула, потащив за собой малышку. Вернон оказался просто устрашающе высоким.

– Тогда почему вы требуете у меня зуб? – спросил он.

Вопрос был совершенно естественный. Фрэнк почувствовал себя полным идиотом, потому что надо было отвечать. Он попытался объяснить Вернону про ООО «Справедливость», и чем больше он объяснял, тем более дурацкой казалась ему самому вся эта затея. От Вернона помощи было мало. Сначала он озадачился, а потом, начав понимать, в чем дело, страшно развеселился. А когда Фрэнк замолчал, Вернон вдруг перестал улыбаться и сказал:

– Мы с ним квиты. Нечего ему было отправлять вас за зубом. Он натравил на меня свою шайку с палками, когда я разносил газеты. Вот, глядите.

Он вытянул руку, и пришлось Фрэнку и Джесс опять совершить инспекцию – на сей раз длинной и очень скверной на вид ссадины на внутренней стороне руки Вернона.

– А ты ее чем-нибудь помазал? – встревожилась Джесс. – Не удивлюсь, если оружие у них отравленное. Фрэнк, это нечестно, что Громила еще и зуб хочет!

– Ага, нечестно, – согласился Фрэнк, ежась при мысли о том, что Громила мог бы сделать с ними самими. – А как ты ему зуб выбил, Вернон?

– Да я и не знал, что выбил, – радостно объяснил Вернон. – Дал ему раза и убежал. Вот здорово, что он теперь без зуба.

– Жалко, что молочный, – поджала губы Джесс. – Еще нечестнее выходит.

– Молочный? Правда? – переспросил Вернон. – Ну, тогда я знаю, как это уладить. Минуту. – Он бросился за угол Сторожки и вернулся секунду спустя, таща за собой за руку братишку. – У Сайласа зуб совсем расшатался, – сообщил он. – Открывай рот, Сайлас.

Сайлас заверещал и принялся вырываться. Джесс стало его жалко. Кажется, Сайласу крепко не повезло, тем более что Вернон и не подумал спросить у него согласия. Он просто задрал братишке голову, заставил его открыть рот и вырвал зуб – легко и просто, словно око в Библии. Сайлас разревелся. Фрэнк был рад, что Громила послал его не за оком. Когда же Сайлас увидел, что зуб отдают Фрэнку, он разревелся еще пуще.

– Вернон! – крикнула мать Вернона. – Что ты сделал с Сайласом?

– Ничего! – отозвался Вернон. – Зуб у него вырвал!

– Послушай, Вернон! – взмолилась Джесс. – Это же его зуб, а если ты отдашь его нам, Сайлас за него денег не получит!

Вот уж вопрос так вопрос. Ведь за выпавший зуб действительно полагается денежное вознаграждение от зубной феи…

– Дам я ему пятипенсовик, – быстро пообещал Вернон. Было похоже, что на рев Сайласа вот-вот прибежит миссис Уилкинс. Вернон вытащил монетку и сунул ее в руку братишке. – На, – сказал он. – Прекрати.

Сайлас умолк на полувсхлипе – поток слез замер на щеках на полпути к подбородку – и стиснул пятипенсовик в кулаке. Он глядел на Фрэнка и Вернона с таким укором, что Фрэнк понял – надо объясниться.

– Твой зуб нам очень нужен, – сказал он. – Это страшно важно. Честное слово. Мы должны отдать его Громиле Гиблу, потому что он велел нам принести ему зуб Уилкинса.

Сайлас глядел еще укоризненнее, а Вернон рассмеялся:

– Вы ему только не говорите, которого Уилкинса, и все будет в порядке!

– Но это все равно нечестно! – настаивала Джесс. – Потому что ты лишился пяти пенсов!

Фрэнка начало раздражать то, что Джесс всегда и во всем находит о чем поспорить, причем всегда оказывается совершенно права. Он вспомнил, как мистер Проджер говорил, что Вернону нужны деньги.

– Знаешь что? – решил он. – Давай мы отдадим тебе пять пенсов, когда «Справедливость» что-нибудь заработает. Хорошо?

– Заметано, – кивнул Вернон. – Может, я вам клиента подыщу.

– Это будет здорово, – обрадовалась Джесс. Она выпуталась из объятий маленькой сестренки Вернона, которая явно была склонна разреветься посильнее Сайласа. Вернону пришлось взять ее на руки. Затем Пири оседлали велосипеды и поехали домой с добытым зубом, и для них было достаточным потрясением обнаружить, что они не только не разбогатели, но, наоборот, оказались должны еще пять пенсов.

Фрэнк попытался найти во всем хорошую сторону.

– Давай считать, что мы уменьшили долг вполовину, – предложил он. – Может быть, после следующего заказа доведем баланс до минус двух.

– Только если кто-нибудь все-таки раскошелится на три настоящих пенса, – мрачно возразила Джесс.

Однако, когда пятнадцать минут спустя банда снова появилась на тропе вдоль огородов, гогоча, размахивая палками и явно готовясь отметелить этих лазоревых Пири за все хорошее, Фрэнк понял, что это стоит пяти пенсов. Брат и сестра дождались, когда Громила замолотит в окно. Тогда Джесс распахнула его, едва не угодив Громиле прямо в рожу створкой, и сунула ему под нос зуб в жестяной формочке для кекса.

– Держи, – победно провозгласила она. – Зуб Уилкинса, как договаривались.

Громила долго пялился на зуб, а потом на Джесс и Фрэнка.

– Да не Уилкинса это, хаки-маренго! Это наверняка твой!

– А вот и нет! – ответила Джесс. – Гляди! – И она оскалилась на Громилу. – Все на месте!

– Значит, ты его прикопила! – уличил ее Громила. – Или это его!

Фрэнк шагнул вперед и тоже оскалился. К счастью, у него тоже все зубы были целы, только один задний шатался.

– Мы наши зубы всегда сжигаем, – сказала Джесс. И тут ее поразила такая ужасная мысль, что она предоставила вести переговоры Фрэнку.

Громила с недоверием переводил взгляд с зуба на Фрэнка и обратно.

– Так это зуб Уилкинса? Землю есть?

– Землю есть, – кивнул Фрэнк. – Нужен – забирай. И не забудь, что я тебе ничего не должен.

– Хорошо, ладно, я тебе прощаю, – сказал Громила. Он был так потрясен и преисполнился таким почтением, что даже ругаться позабыл. Он забрал зуб. Фрэнк с грохотом захлопнул окно, оставив за ним и Громилу, и всю его банду, которая таращилась на приобретение, словно никогда раньше зубов не видела.

– Ну вот, обошлось, – с облегчением выдохнул Фрэнк.

– Ой, будем надеяться, – отозвалась Джесс, – потому что до меня сейчас дошло – у Вернона тоже все зубы целы, а главное…

– Это его заботы, – отрезал Фрэнк. – У него хватит мозгов закрасить себе один или еще как-нибудь вывернуться.

У Джесс так и недостало духу поделиться с Фрэнком поразившей ее ужасной мыслью. Она глядела вслед банде, которая необычайно смирно удалялась по тропе вдоль огородов, и попыталась взглянуть на дело с другой стороны.

– А знаешь, Фрэнк, если они поверили, что ты сумел выбить зуб Вернону Уилкинсу, то к тебе больше не сунутся.

К сожалению, она ошибалась.

После истории с зубом Уилкинса и Фрэнк, и Джесс про себя решили, что «Справедливости» с них уже хватит, но поскольку теперь они были должны пять пенсов Вернону, пришлось продолжить работу – по крайней мере еще на сутки. Поэтому они просидели в сарайчике и третий день, и все это время Джесс страшно беспокоилась за зуб Сайласа Уилкинса. Она даже всю ночь не спала, лежала и боялась. И только наутро наконец решилась рассказать брату о той ужасной мысли.