– Рената, ты меня восхищаешь! Это же прекрасно-интересная задача! Я на всё согласен! Кстати, давай отметим твое повышение в ресторане Савой?

– Ты за кого меня держишь?

– Ой, прости, тогда в Метрополь?

– Еще хуже, – поморщилась Рената. Ей хотелось поскорее забыть их роман с обаятельным аферистом Маховым, но каждый раз, когда она проезжала мимо Метрополя, обида теснила её грудь и отравленные горечью лжи сладкие воспоминания бередили душу.

– Тогда в гранд-кафе Националь? Там подают сахалинские гребешки с черной икрой. Оливье Люсьен с томленой осетриной. Всё за мой счет!

– Подлец ты, Емеля, но ты наш подлец. Иди, переоденься, а то от тебя карболкой несет…

Рената и Никровляев явились на совещание в штатском – у сотрудников Спецотдела не принято было носить форму. Товарищ Бекия не производил впечатления страшного демона, он имел вполне заурядную внешность сорокалетнего предводителя обаятельных психопатов, встретил их снисходительно-дружеской улыбкой и был настроен по-деловому.

– Наша задача завербовать для спецотдела подходящие кадры. Дело в том, что нужные нам ученые жуткие индивидуалисты и несознательные граждане, многие ищут пути для эмиграции на Запад или скрывают свою истинную сущность. Нам придется их отлавливать, дрессировать и заставить работать на благо трудового народа. Разумеется, об этом никто не должен знать. В первую очередь меня интересует некий доктор Дионов. Я много о нем слышал, но мои агенты никак не могут его задержать и вынести приговор, то есть пригласить на разговор. Вот вы, Рената и Емельян, сталкивались с ним, что скажете?

Рената повторила свой рассказ, как она героически окружила Дионова на стройке Дворца Света на площади Крупоткина, но он бросился в котлован и исчез.

– Э-э, так там подземный ход Милюты Шкуратова! – воскликнул Никровляев, – Он идет от палат Аверкия под Москвой-рекой. Я ещё в детстве там лазил.

– Товарищ Никровляев! Неужели ты думаешь, что нам ничего не известно про подземные ходы. На этой стройке всё уже залито бетоном, нет там уже никаких ходов и подземелий.

– Как всё быстро меняется! Как хорошеет Москва при товарище Скалине!

– Кстати, раз ты такой знаток подземелий. Расскажи нам, как это случилось, что узники самой охраняемой тюрьмы Москвы разбежались?

– Это всё доктор Дионов и его подельник Махов, который нагло разгуливает по Москве, выдавая себя за агента НХВД – начал оправдываться Никровляев, – Я уже давал подробные показания по этому делу. Кажется – это был массовый гипноз. Но я теперь ученый, в смысле, не поддамся. Готов в кратчайшие сроки отловить всех фигурантов дела.

– Включая доктора Дионова, – напомнил Бекия, – И вообще, как это он умудрился работать в Институте Крови и при этом не проходил проверку органами НХВД?

– Я уже навела справки, – сказала Рената, – Никаких документов на него в архивах не имеется. Мы не знаем, где он родился, кто его родители, где получал образование. Мы даже не знаем, как его зовут: толи Иван Петрович, толи Павел Андреевич. Прям невидимка какой-то. Свидетели описывают его по-разному. Вполне возможно, что у него есть двойник или он гримируется. Но у меня есть идея, как выйти на него через сообщников. Похищение капсулы для бальзамирования – это наверняка его рук дело. В одиночку такое не провернуть. Кто-то помогал ему грузить, перевозить. Кто-то наверняка видел автомобиль или подводу. Опросим дворников, проведем розыскные работы. МУР уже работает над пропажей…

Никровляев вставил свое слово.

– А этот Дионов не может быть связан с профессором Кознаковым, который пересаживает головы живым людям? Я слышал о нем в тюрьме, кажется, они из одного института.

– Вот и выясни, подними своих информаторов…

Никровляев сидел за столом своего бывшего начальника Дышкина, разбирал бумаги. Формально Никровляев всё ещё работал в транспортном отделе, но вывеску он уже успел сменить на "Особо Секретный Спецотдел. Черная магия и прочие вопросы мистики". В дверь кабинета робко постучали.

– Это спецотдел? Можно к вам?

– Попробуйте. Что у вас? Как ваше фамильё?

– Меня звать Главредкин, я из газеты "Московский гудок". Есть тревожный сигнал…

– Ага, товарищ главный редактор! Что же вы сразу не сказали! Я тут человек новый, сразу не узнал. Конечно, проходите, садитесь! Чаю, кофе, коньячку? Читал вашу газету. Остро и умно! Особенно кроссворды. Я вас внимательно слушаю.

– Видите ли, ко мне пришел молодой писатель, принес рукопись. Сплошная крамола на социалистическое будущее. Поклеп на коммунизм. Якобы пророчество. Апокалипсис.

– Да-да, понимаю. Я тут разбираю дела моего предшественника. Было расстреляно тридцать восемь пророков, девяносто четыре писателя, два философа и один куратор НХВД, то есть он сам. Так знаете, за что его расстреляли?

– Наверное, он что-то упустил?

– Вот именно! Надо было читать не всех этих писак, а речь товарища Иегуды. А ведь сказано, что революция победила, и отныне мы переходим на рельсы социалистической законности! А это значит, что прежде чем кого-то расстрелять, мы должны его судить по всей строгости, а для этого необходимо собрать доказательства вредительства. Вы собрали доказательства вредительства?

– Помилуйте, я не прошу никого сразу расстреливать. Пусть судят, если надо. Мое дело скромное. Я только сигнализирую.

– Это похвально. Так значит, очередное пророчество? Видите этот шкаф набитый делами? Это всё пророчества. У нас все подвалы забиты пророками, монахами, юродивыми и философами. Я полистал их дела. Ничего оригинального. Скоро будет мировая война и все погибнут. Покайтесь, ибо грядет антихрист… Ну и так далее. Сплошной Армагеддон. Но что вы молчите, рассказывайте, что у вас?

– Некий доктор Дионов утверждает…

– Ох, этот доктор Дионов! Как он меня достал! Он опять кого-то незаконно исцелил?

– Так вы в курсе?

– Ну конечно, кто не знает доктора Дионова! О нем вся Москва гудит. Целитель, пророк, чуть ли не ангел. Сам товарищ Бекия им интересуется. Ну что вы тянете, рассказываете скорее, где он, как его схватить?

– Я не знаю, как. Это извините ваше дело. Я тут рукопись принес.

– Некогда нам тут рукописи читать! Нет, не убирайте, оставьте. Изложите суть устно и кратко.

– Ну, это, как я говорил, в жанре апокалипсис, то есть откровение. Якобы глас свыше. От имени человека из будущего. Вот…

Наступило время относительного затишья. Интеллектуалы говорили, что война – это не доблесть и слава, а дикость и глупость, разорение и смерть. На волне миролюбия военная форма вышла из моды. Офицеры и солдаты перестали привлекать амбициозных, столичных и гламурных девушек. Красивые девушки предпочитали любить перспективных и образованных, будущих бизнесменов и руководителей, на худой конец, программистов и веб-дизайнеров, а драчливые и агрессивные стали эволюционно вымирать, не оставляя потомства. Служить в армии стало не модно, модно быть волонтером – делать добрые дела. Новое поколение даже вспомнило о христианских добродетелях и любви. А враждебно настроенные личности, призывающие к войне и террору, попали в разряд недоразвитых и психически нездоровых, подлежали перевоспитанию и лечению.

Производители оружия стали разоряться, ибо никто уже не хочет играть в их игрушки. Всё труднее найти инженеров и рабочих для производства средств убийства, ибо специалисты не хотели работать на войну. Военные профессии потеряли привлекательность.

Бизнес потихоньку сворачивал инвестиции в гонку вооружений по причине не эффективности войн, в которых люди повсеместно отказывались участвовать. Никто не хотел убивать и умирать за устаревшие идеи. Национализм, расизм, религиозная нетерпимость, территориальные споры – всё это потеряло актуальность. Стали преобладать идеи пацифизма и толерантности. Бизнес начал переключаться на развитие мирных технологий. Работы хватало всем, ибо на Земле всё еще сохранялась масса нерешенных проблем: нищета, голод, болезни, экология… А в перспективе освоение космоса и других планет, духовно-научная ликвидация старости и смерти…