В соответствии с одной из статей этого уложения раб мог выкупить свою свободу.

«Если в случае продажи пленника ратниками этот плен­ник выплачивает свою цену, то он становится свободным; если же ему нечем выкупить свою свободу, покупатель дер­жит его у себя до тех пор, пока он не отработает эту цену своим трудом, после чего становится свободным».

Цена работы назначалась в три к у н ы в лето. Ку н а — это монета, давно уже вышедшая из обращения, и никто не мог мне сказать, какова была ее подлинная стои­мость.

«Кто осмелился лишить кого-нибудь свободы или продал его свободу другому, может быть наказан ущемлением его собственной свободы, так же как он хотел ущемить сво­боду своего ближнего».

Все эти меры предосторожности, предпринятые для защиты холопа и раба государем, свидетельствуют о том, насколько злоупотребления господ всегда были живучи.

«Если господин наносит побои своему рабу, будь то муж­чине или женщине, и если эти люди умирают вследствие полученных побоев, виновный отвечает за это перед зако­ном; если же тот, кто подвергся истязанию, не умер в течение одного или двух дней после полученных побоев, то тот, кто нанес их, освобождается от всякой ответствен­ности перед законом; однако если раб выздоровеет, он ста­новится свободным».

Как видите, здесь снова проявляется связь с римским законом Двенадцати таблиц — первым ответным дей­ствием народа против патрицианского сословия Ита­лии:

«Если патрон обманет своего клиента, да будет он пре­дан проклятию.

Если патрон ударит клиента и причинит ему членовре­дительство, то пусть заплатит двадцать пять фунтов меди, и если не помирится с пострадавшим, то пусть и ему самому будет причинено то же самое».

Горожане Новгорода в своих соглашениях с князьями предусматривали статью, свидетельствующую о том, что в определенных случаях свидетельские показания рабов и холопов принимались во внимание судом.

В этих соглашениях говорилось:

«Князь не будет доверять сказанному, если холоп или раб подаст жалобу на своего господина».

Таково было положение дел ко времени смерти Ивана Грозного.

В другом месте мы изобразили портрет этого русского Людовика XI, которого подвластные ему дворяне про­звали Иваном Грозным, а крепостные — Иваном Вели­ким; вместе с ним уходит Россия Олега, Владимира и Ярослава.

Сегодня перед нами Россия Бориса Годунова, преоб­разованная Петром Великим.

Иван Грозный оставил двух сыновей — Федора и Дми­трия, то есть умирающего и ребенка.

Татарин по имени Борис Годеонов, или Годунов, был первым министром Федора.

В царствование этого умирающего, стоящего на пороге смерти, и от его имени Борис Годунов издает указ.

Этот указ датируется 1593 годом.

У меня сейчас нет перед глазами его текста: я пишу эти строки на Волге, где библиотеки встречаются редко и навести справки затруднительно.

Указ гласил, что отныне крестьянин будет прикре­плен к земле и не сможет покидать свой дом без согласия помещика. В указе не упоминаются ни холоп, ни раб: там говорится о крестьянине.

Стало быть, крестьянин, представлявший при Рюрике третье сословие государства, то есть землю, — двумя дру­гими, напомним, были средний класс, то есть промыш­ленность, и знать, то есть меч, — стало быть, повторяю, крестьянин оказался неотличим от холопа и раба и составлял с ними одно целое.

Прежде он подчинялся лишь одному-единственному установлению (если, разумеется, он не был ни холопом, ни рабом).

До дня святого Георгия работнику и хлебопашцу запре­щалось покидать хозяина, нанявшего его или заключи­вшего с ним договор на обработку земли.

То был старинный обычай, сложившийся в силу необ­ходимости обеспечить обработку земли и возведенный в закон Иваном III в 1497 году, то есть примерно за сто лет до указа Бориса Годунова.

Однако мы не видим в истории той эпохи никаких свидетельств того, что крестьяне, прикрепленные указом 1593 года к земле, так или иначе возмутились против него.

Дело в том, что русский XVI века все еще был слове- нином XI века.

В чем же состояла цель этого указа? Воспрепятство­вать, во имя сохранения земледелия, переселению кре­стьян в города, которое способствовало развитию про­мышленности, но приводило к обезлюдению страны, начавшемуся после того, как был открыт путь с Востока вокруг мыса Доброй Надежды и караванам из Индии и Персии уже не нужно было идти сухим путем.

Тот, кто издал этот указ, возможно, и сам не понимал всю его важность, ибо вскоре возникла необходимость внести в него изменения, и не кто иной, как Василий Шуйский, законом от 1607 года увековечил прикрепле­ние крестьян к земле.

Это несправедливое уподобление крестьян холопам и рабам особенно ранило Алексея Михайловича, отца Петра I.

В его «Уложении» данному вопросу посвящено две статьи: одна относится к главе XI, вторая — к главе XX.

Глава XI содержит обсуждение вопросов, связанных с крестьянами, глава XX — схолопами, то есть личными рабами.

В главе XI вводится запрет для помещиков перевозить крестьян с земель, пожалованных государем, в личные или вотчинные имения и силой забирать крестьянина, который добровольно и на постоянной основе нанима­ется к другому хозяину.

В главе XX помещикам, под страхом подвергнуться наказанию, что государь укажет, запрещается превращать крестьян, прикрепленных к земле, в холо­пов.

Таким образом, в 1649 году крестьянин прикрепляется к земле и не может покинуть ее без разрешения поме­щика, но при этом он не является холопом, то есть пожизненным рабом.

Конечно, в этом прикреплении свободного человека к земле, на которой он родился и которую обязан возделы­вать в пользу своего хозяина, есть некое противоречие; но что доказывает это противоречие? Что положение в то время оказалось уже чрезвычайно запутано, и сделать правосудие ясным не представлялось возможным.

Несмотря на две упомянутые главы в «Уложении» Алексея Михайловича, злоупотребления укоренились и распространились настолько, что в указе царя Петра, датируемом 1 января 1719 года, говорится:

«Понеже многие помещики творят по отношению к своим крестьянам всяческие безобразия и притеснения, то земским властям предписывается смотреть накрепко и до такого разорения не допускать, присылая в Сенат свиде­тельства о виновных, против коих по указанию самого императора будут предприняты необходимые меры».

В 1721 году царь Петр I узнает, что крестьян продают порознь, то есть мужа без жены, отца или мать без детей, и приказывает Сенату как можно быстрее прекратить эту бесчеловечную торговлю.

В 1722 и 1724 годах, неизменно заботясь о благополу­чии этого сословия своих подданных, которые, как он понимал, были угнетены и угнетены несправедливо, царь Петр издает два указа, обязывающие помещиков выда­вать вступающим в брак крестьянам обоих полов свиде­тельства, в которых они должны были под присягой и под страхом самых тяжких наказаний подтвердить, что не принуждают молодых к браку.

Царь не догадывался, что эти указы, изданные для того, чтобы сберечь остатки крестьянской свободы, ста­нут позднее основой закона, по которому крестьяне не могут вступать в брак, не имея на то разрешения своих помещиков!

Чтобы найти указ в пользу крестьян, нам следует пе­рейти от Петра I к Павлу I.

5 апреля 1797 года Павел I издает повеление, в соот­ветствии с которым крестьянин не должен трудиться на своего хозяина более трех дней в неделю.

Заметьте, что ни Борис Годунов, ни Василий Шуйский, ни Алексей Михайлович, ни царь Петр не вменяли кре­стьянам в обязанность какую-либо работу.

Помещики делали из этого вывод, что крестьяне должны работать на них всю неделю, и, соответственно, так и заставляли их трудиться.

Павел I ограничивает продолжительность бесплатной работы на помещиков, барщины, тремя днями, что улучшает положение крестьян, которые прежде, когда длительность такой работы не была поставлена в какие- либо рамки, должны были все свое время трудиться на помещика.