Ганнибал же еще был всего лишь юношей.

Однако юноша хотел быть обязанным во всем лишь самому себе. Он давал Карфагену, вместо того чтобы просить у него. Он повел за собой испанцев; но почему он не повел за собой галлов? Галлы были отличными проводниками: они знали дорогу в Рим.

От Картахены до границы с Италией было девять тысяч стадиев. После переправы через Эбро начались сражения, и Ганнибалу пришлось оставить одиннадцать тысяч солдат, чтобы удержать под своей властью страну. Подойдя к Пиренеям, три тысячи испанцев отказались идти дальше. Ганнибал отправляет назад десять тысяч, а остальные коленопреклоненно умоляют его взять их с собой.

Когда галлы, эти бледнолицые сыны Севера, голубо­глазые и золотоволосые, увидели, как на них, словно лавина, спускаются со своих диких гор смуглолицые испанцы, мавры и нумидийцы с курчавыми волосами и огненными глазами, они отступили, переправились через Рону и укрепились на ее левом берегу.

Ганнибал хорошо знал Рону, которую римляне назы­вали «celer», то есть «быстрая»; он знал, что она прини­мает двадцать два притока и, не смешивая там свои воды и не замедляя там своего течения, пересекает озеро дли­ной в восемнадцать льё. Представьте себе эту переправу: шестьдесят тысяч пеших, пятнадцать тысяч конных, шестьдесят слонов! Эти слоны, которые некогда вместе с Пирром шли на Италию со стороны Калабрии, теперь вместе с Ганнибалом шли на Рим со стороны Альп! Еще и сегодня это место на Роне называется Переправой. В конце прошлого века там был найден щит.

Ганнибал остановился на берегу реки на два дня: ровно столько ему понадобилось времени, чтобы купить лодки и построить плоты. Через реку переправились в двух местах: Ганнон — выше галльского лагеря, а Ганнибал — ниже. Большие суда были поставлены выше по течению, чтобы преградить его. Вначале переправлялись конники, сидя в лодках и держа своих коней на поводу. Эти нуми- дийские кони, привыкшие переправляться через афри­канские горные потоки, устремлялись в реку, словно в пустоту. Со слонами все обстояло иначе: плоты, перево­зившие их, пришлось покрыть дерном, чтобы животным казалось, будто они не покидали сушу. Что же касается испанцев, то кто-то из них переправлялся вплавь, а кто-то — на бурдюках и щитах.

Преодолев реку, войско преодолело горы и достигло вершин Альп.

При виде бескрайнего горизонта, открывшегося перед ними, воины издали радостный крик. Присев на кор­точки, словно сфинксы, на снежных утесах, черные нумидийцы пожирали глазами Италию, с которой, как им было обещано, они могли сделать все что вздумается. Затем весь этот людской поток, не тревожась из-за сне­гов, скал и пропастей, скатился вниз, в Италию.

Добравшись до равнин Пьемонта, Ганнибал пересчи­тал своих людей, лошадей и слонов; теперь в его распо­ряжении осталось лишь двадцать шесть тысяч человек: восемь тысяч испанских пехотинцев, двенадцать тысяч африканцев и шесть тысяч нумидийских конников. Позд­нее, чтобы увековечить память о тех малых силах, с какими он напал на римлян на их собственных землях, Ганнибал приказал высечь этот перечень на колонне, стоящей на мысе Лациний.

Войско Ганнибала, за пять месяцев до этого вышедшее из Картахены, после переправы через Рону потеряло три­дцать шесть тысяч человек.

Армия Рима, включая его собственные вооруженные силы и войска его союзников, насчитывала семьсот тысяч пехотинцев и десять тысяч конников. Как видно, насе­ление Рима выросло после той последней переписи, какую мы упоминали.

Ганнибал со своими двадцатью шестью тысячами исху­далых, изнуренных, разбитых усталостью и умирающих от голода солдат двинулся прямо на Сципиона. Он ничего не утаил от своих воинов, показав им, что с одной сто­роны у них По, с другой — море, за спиной — Альпы, а впереди — римляне.

— Не надейтесь бежать, — сказал он им, — мы слиш­ком далеко от родины, чтобы увидеть ее иначе, как после одержанных нами побед. Если мы потерпим поражение, ни один из нас не спасется; если же мы победим, я сде­лаю вас гражданами Карфагена и по вашему выбору дам вам земли в Италии, Испании или Африке.

Затем, чтобы у солдат не оставалось никаких сомне­ний в отношении прозвучавших обещаний, он велел при­вести ягненка и, размозжив ему голову камнем, восклик­нул:

— Да предадут меня такой же смерти боги, если я нарушу свои клятвы!

Вслед за тем произошло первое столкновение Сципи­она с Ганнибалом. Врасплох застигнутый нумидийцами, Сципион был ранен и едва не взят в плен. Укрылся он за рекой По.

Семпроний, второй консул, желая отомстить за пора­жение своего коллеги по консульству, переправился через Требию и предложил Ганнибалу бой. Тридцать тысяч гал­лов и римлян остались лежать на поле битвы, причем большинство из них были растоптаны слонами. Ганнибал не только выиграл битву, но и отобрал у римлян всю Трансальпийскую Галлию. Через неделю после битвы при Требии в его войско вступило пятьдесят тысяч галлов.

Ганнибал встал лагерем прямо в топях Галлии; переход через Альпы послужил для него настолько суровым уро­ком, что он не решился переходить Апеннины.

В марте 537 года от основания Рима войско Ганнибала двинулось в путь. Ему предстояло пройти через болота, образовавшиеся из-за разливов Арно; четыре дня и три ночи солдаты шли по колено, а то и по пояс в грязи.

Ганнибал, который ехал верхом на единственном оставшемся у него слоне, из-за ночной сырости ослеп на один глаз.

Добравшись до высот, окружающих Тразименское озеро, войско сделало привал.

Множество зловещих знамений сулило римлянам несчастье: в Галлии волк вырвал из рук часового меч и унес его; в Пицене, нынешней Анконской марке, выпал дождь из камней; и, наконец, из колосьев, падавших под серпом, сочилась кровь.

Фламиний пренебрег этими знамениями и необду­манно углубился в проход между Тразименским озером и высотами, которыми овладел Ганнибал. Битва продолжа­лась целый день и шла с таким ожесточением, что в ходе нее ни одно из двух войск не заметило произошедшего землетрясения, которое разрушило города, раскололо горы и заставило течение рек повернуть вспять. Потери римлян составили двадцать тысяч человек убитыми и десять тысяч пленными; Ганнибал же потерял тысячу пятьсот воинов.

Вам знаком преемник Фламиния, Фабий, — тот, кого Ганнибал называл своим наставником, но не потому, что наставник учит ребенка, а потому, что он водит его гулять; тот, кто водил за собой римскую армию с одной горы на другую, пряча ее то в облаках, то в тени лесов, «словно стадо, которое водят пастись в горах», говорит Тит Ливий.

Римлянам надоело выжидательное поведение Фабия и Минуция, и они направили на их место Теренция Бар­рона и Павла Эмилия. Эти военачальники решили дать Ганнибалу бой.

И случилось это вовремя. По прошествии двух лет Ганнибал не удерживал в Италии ни одного города, ни одной крепости; Карфаген вот уже два года не посылал ему никакой помощи; зерна на пропитание войска у него оставалось лишь на десять дней, а денег на солдатское жалованье не было вовсе.

Противники встретились на равнинах возле Канн.

Павел Эмилий остался лежать на поле боя вместе с пятьюдесятью тысячами воинов; погибли два его кве­стора, двадцать один трибун, сто сенаторов и такое огромное число всадников, что их золотые кольца не считали, а мерили ведрами. Я побывал на этом поле, и спустя более чем две тысячи лет после происходившей здесь битвы мой проводник, говоря мне о нем, называл его п о л е м сечи.

Однако, после того как Ганнибал одержал эту победу, у него осталось лишь двадцать шесть тысяч воинов.

Тем не менее, как ни ослабло карфагенское войско, начальник конницы Магарбал сказал, обращаясь к Ган­нибалу:

— Отправь меня вперед с конницей, и через пять дней ты будешь пировать на Капитолии.

Но Ганнибал удержал пылкого нумидийца и двинулся на Капую. Поход этот приводит в уныние ученых: все они ставят его в упрек Ганнибалу, одни — с криками отчаяния, другие — с язвительностью, свидетельству­ющей о том внимании, какое они проявляют к этому вопросу; сколько раз должен был пробудиться в своей могиле Ганнибал от этих криков всех наших собратьев по перу: «Почему же ты не пошел на Рим, несчаст­ный?»