В Витри сорок евреев, которых заподозрили в совер­шении этого преступления, были заключены в королев­скую тюрьму и, уверенные в том, какая участь их ожи­дает, решили, не желая умереть от рук необрезанных, что один из них убьет всех остальных. И тогда с общего согласия узники избрали для исполнения этого страш­ного поручения старшего из них, белобородого старика, которого за его благочестие звали с в я т ы м, а за его воз­раст — отцом. Он согласился, но лишь при условии, что ему дадут помощника; выбор пал на самого молодого из всех, красивого смуглого шестнадцатилетнего под­ростка, черноволосого и черноглазого. В руки каждого из них дали по ножу, и два этих избранника смерти, не колеблясь ни мгновения, приступили к своему губитель­ному делу, хотя среди тех, кому они наносили удары, были сыновья старика и отец юноши. Когда же никого, кроме них, в живых не осталось, они поднялись, залитые кровью, и оказались лицом друг к другу. И тут между двумя этими людьми завязался спор, кто кого должен убить. Старик хотел, чтобы его убил юноша, а тот хотел, чтобы его убил старик. Наконец они стали тянуть жре­бий: смерть выпала старику; он благословил юношу, под­ставил под нож шею и умер. Видя, что все убиты и он остался один, молодой еврей собрал все золото и сере­бро, что было при убитых, и, свив веревку из их одежд, привязал ее к тюремной решетке, которую он перепилил, и, никем не замеченный, поскольку ночь стояла темная, стал спускаться вниз. Добравшись до конца веревки, он опустил ноги и ощутил пустоту. Веревка оказалась корот­кой, и от земли его отделяло какое-то расстояние, кото­рое он из-за ночной темноты не в состоянии был опреде­лить. У него уже недоставало сил, чтобы подняться и, снова пустив в ход одежды убитых, удлинить веревку, на которой он висел; так что он выпустил ее из рук и рухнул вниз. Как оказалось, от земли его отделяло еще двадцать футов, и, обремененный тяжестью золота и серебра, находившихся при нем, он сломал себе ногу.

На следующий день его нашли христиане. Ему удалось отползти примерно на четверть льё от того места, где он упал, но двигаться дальше у него не хватило сил. Пере­данный в руки правосудия, он признался в том, о чем мы сейчас рассказали, и был повешен вместе с трупами тех, кого он помогал убить.

Пока Филипп не заболел, он вникал в подробности управления, которые до него никто не знал. Он хотел, чтобы во всем его королевстве пользовались едиными мерами для вина, зерна и прочих товаров и чеканили лишь одну-единственную монету. Однако этот последний его замысел встретил особенно яростное противодей­ствие, ибо ни знать, ни прелаты, ни городские общины не желали с ним соглашаться. Тем временем смертельная болезнь короля медленно, но неуклонно развивалась. Пять месяцев он провел на ложе страданий, причем «кое-кто задумывался, а не проклятия ли измученных в его прав­ление людей, которых он обременил неслыханными до того налогами и поборами, стали причиной его болезни». Нако­нец, 3 февраля 1321 года он скончался, успев приоб­щиться святых таинств, и «ему наследовал его брат Карл, граф де Ла Марш, не встретив ни возражений, ни противо­действия».

После того как Бланка, жена Карла IV, была осуждена за супружескую измену, он легко добился от папы рас­торжения брака и женился на Марии Люксембургской, которая вскоре умерла^[336], до срока родив сына, не про­жившего и нескольких дней. Через два года после этого он женился на Жанне д'Эврё, от которой детей мужского пола у него не было.

С самого начала своего царствования, ознаменовавше­гося смутами в Италии и Англии, Карл заслужил имя «Справедливый», которое впоследствии присвоила ему история. Некий знатный сеньор по имени Журден де л'Иль, которому по просьбе папы Иоанна король про­стил восемнадцать преступлений, хотя каждое из них влекло за собой смертную казнь, и который «продолжал нагромождать одни злодеяния на другие, насилуя девушек, убивая людей, оказывая поддержку злодеям и убийцам, покровительствуя разбойникам и бунтуя против короля, в конце концов своей собственной рукой убил человека, состо­явшего на королевской службе, и был за это призван на суд в Париж»^[337].

Он прибыл туда в сопровождении многочисленной и блестящей свиты, что не помешало королю учинить ему допрос, а затем заключить его в Шатле. В конечном счете он был приговорен учеными-правоведами к смерти, при­вязан к хвосту лошади, которая проволкла его по земле, а затем повешен на городской виселице.

Вскоре Карл показал еще один пример справедливо­сти. Сеньор де Партене, знатный и могущественный дво­рянин из Пуату, был обвинен в ереси и в связи с этим вызван в Париж, где ему предстояла встреча с королем. Он отправился туда, однако, дав отвод инквизитору, выдвигавшему против него обвинения, отказался отве­чать ему на допросе и подал апелляцию папе. И тогда Карл вернул сеньору де Партене уже конфискованные у него поместья и отправил его под надежной охраной к папе, «не желая, как было сказано, никому закрывать дорогу к справедливости»^[338].

Король Франции потребовал этот замок себе, поскольку он был сооружен на его землях; король Англии, напро­тив, утверждал, что замок возведен на его землях и все права на это сооружение принадлежат ему. Третейские судьи, разбиравшие эту тяжбу, вынесли решение в пользу короля Франции. Это привело к войне с нашими ста­рыми врагами-англичанами, которая кончилась лишь с низложением Эдуарда II.^[339]

Карл IV умер в своей королевской резиденции в Вен- сенском лесу 1 февраля 1328 года. Умирая, он оставлял Жанну д’Эврё беременной на седьмом месяце.

Чувствуя приближение конца, король собрал у своего ложа сеньоров и сказал им, что по его воле они должны будут, если королева родит сына, назначить опекуном ребенка Филиппа Валуа, двоюродного брата короля; если же, напротив, королева родит дочь, они вправе будут доверить королевство тому, кого сочтут достойным этого.^[340]

Королева родила дочь, и в лице Карла IV угасла стар­шая ветвь Капетингов.

Генеральные штаты избрали королем Филиппа Валуа, его двоюродного брата, хотя Эдуард III, король Англии, был его племянником и, следовательно, ближайшим его родственником^[341], но по материнской линии. Причина, по которой сеньоры высказались в пользу такого решения, состояла, по словам Фруассара, в том, что «Французское^[342] «После многих происшествий и злоключений Эдуард II, обвиненный парламентом в нарушении законов страны и в том, что он доверялся недостойным министрам, был по решению этого парламента низложен и приговорен к пожизненному заключению, а корона незамедлительно перешла к Эдуарду III. Приговор, зачитанный ему в тюрьме, был состав­лен в следующих выражениях: «Я, Уильям Трассел, уполномоченный парламента и всей английской нации, от их имени и их властью объяв­ляю вам, что я отрекаюсь и отказываюсь от данной вам мною клятвы верности и с этой минуты лишаю вас королевской власти и торжественно заявляю, что более не подчиняюсь вам как своему королю»».

королевство столь благородно, что оно не должно перехо­дить по наследству к женщине и, следственно, к сыну этой женщины ... И монсеньор Филипп был коронован в Реймсе в 1328 году от Рождества Христова, в день Святой Троицы, после чего Францию и многие другие страны постигли вели­кая война и великое разорение, о чем вы можете узнать из нашей истории».^[343]

Эпилог

Однако как раз на истории этих войн и этих разорений, которую мы намереваемся в дальнейшем рассказать во всех подробностях, обрывается предпринятый нами труд летописца; ибо краткое введение, только что прочитан­ное вами, является всего лишь сводом дат и фактов, соз­данным исключительно благодаря изысканиям историка и не содержащим и малой доли воображения поэта, если только не воспринимать как нечто поэтическое выдвину­тые нами религиозные теории и проистекающую из них политическую теорию.