Позже этому примеру последовали Махмуд в отношении янычар и Мухаммед-Али в отношении мамелюков.

X. ЖЕНА ДРАБАНТА

Как уже говорилось, главной заботой Петра I было найти предлог для войны со Швецией.

Одна лишь эта держава могла отдать ему порт на Балтике.

К несчастью, как раз в это время умирает в возрасте сорока шести лет Лефорт, правая рука царя. Петр находит — или полагает, что нашел — замену ему в лице того самого князя де Круа, историю которого мы рассказали, проплывая мимо Ревеля.

Петр повелел оказать своему генерал-адмиралу величайшие почести и следовал в погребальном шествии, держа в руке пику, позади капитанов, в чине простого поручика, который он взял себе в полку покойного генерала.

Тем временем Петру представилась возможность провести реформу, которую он расценивал как равную победе на поле боя. Стоило патриарху Адриану скончаться, как Петр объявил, что патриархов больше не будет, и провозгласил себя не только светским, но и духовным владыкой государства.

С тех пор он часто повторял: «Людовик XIV во многих отношениях превосходил меня в величии, но в одном я совершил более, чем он, в одном превзошел его: я понудил мое духовенство к миру и повиновению, тогда как он своему позволил взять над ним власть».

Наконец, представилась и возможность объявить войну Швеции.

Ливония или, по крайней мере, значительная часть Ливонии, вместе со всей Эстонией, была уступлена Польшей Карлу XI.

Однако при этом народы, населявшие уступленные земли, в качестве непременного условия оговорили сохранение своих прав.

Все или почти все эти права Карл XI нарушил.

В 1692 году ливонский дворянин по имени Иоганн Рейнгольд Паткуль вместе с шестью депутатами провинции прибыл ко двору Карла XI, чтобы подать королю петицию, написанную почтительным, но твердым слогом.

Карл XI арестовал шестерых депутатов, посадил их в тюрьму, а Паткуля приговорил к лишению чести и жизни.

Паткуль не стал ждать исполнения приговора: он бежал и, воспользовавшись тем, что Август Саксонский был только что избран королем Польши, спешно направился к нему и напомнил ему о данной им клятве вернуть, если он взойдет на престол, провинции, отнятые шведами.

Как раз в это время Петр, со своей стороны, помышлял о завоевании Ингерманландии и Карелии.

Ему стало известно, что Паткуль прибыл в Москву.

Тот явился напомнить Петру, что Ингерманландия и Карелия некогда принадлежали России и шведы завладели ими в ходе войн, начавшихся во времена Лжедми-триев.

Петр, однако, об этом и не забывал.

Паткуль взял на себя роль посредника между русским царем и королем Польши; затем, для большей надежности, он усилил союз участием в нем Фредерика IV, короля Дании.

Карл XI умер и оставил трон своему сыну Карлу XII.

Карлу XII было всего лишь восемнадцать лет, и как военачальник он ничем еще не прославился.

Паткуль был произведен в генерал-майоры и получил задание начать осаду Риги.

Петр отправил в поддержку перебежчику шестьдесят тысяч солдат — правда, из этих шестидесяти тысяч лишь двенадцать тысяч с трудом можно было счесть регулярными войсками — и осадил Нарву.

Он остановил свой выбор на Нарве потому, что у этого города была гавань на Балтике.

Фредерик Датский, предупрежденный обо всем последним, собирал армию, чтобы содействовать операциям своих союзников.

Но Карл XII не дал ему на это времени: он двинулся в Данию и за пять недель расправился с Фредериком и его армией.

Затем он прислал подкрепление к Риге и вынудил Паткуля снять осаду.

После этого он лично, выражаясь языком военных реляций, отправился к Нарве и в отсутствие Петра, находившегося вместе с Меншиковым в Новгороде и передавшего командование осадой князю де Круа, разгромил вначале к северу от Ревеля первый русский корпус, а затем, под Нарвой, всю армию.

Известие об этом, пришедшее в Новгород, стало для Петра полной неожиданностью.

Невозможно было поверить в случившееся: располагая девятью тысячами человек и десятью орудиями, Карл XII разгромил шестидесятитысячное войско, имевшее сто сорок пять орудий.

И эти девять тысяч не только разгромили шестидесятитысячную армию, но к тому же еще семь тысяч русских убили и двадцать пять тысяч взяли в плен.

Поражение русской армии было чудовищным, и отзвук его, невероятно сильный, дошел до самых отдаленных уголков страны, до простого народа и духовенства.

Царь, однако, не пал духом; казалось даже, что эту ошеломляющую весть он воспринял бесстрастно.

— Я знаю, — сказал он, — что в сравнении со шведами мы всего лишь ученики; но, благодаря тому, что они нас побили, и мы в свой черед сделаемся учителями.

Прежде всего Петр занялся артиллерией: людей всегда можно найти, пушек же всегда недостает. Он мчится в Москву, отбирает колокола у монастырей и церквей, велит везти их со всех уголков России, отливает сто пушек крупного калибра, сто сорок три полевых орудия, мортиры, гаубицы — и все это посылает в Псков.

Затем он вступает в переговоры с королем Дании, берет у него взаймы три пехотных полка и три конных.

Наконец, он устремляется в Биржи, на границу Курляндии и Литвы, предлагает польскому королю шестьсот тысяч франков и двадцать тысяч русских солдат на условии, что шестьсот тысяч франков тот оставит себе, но русских вернет ему приобщенными к цивилизации; затем царь возвращается в Москву, посылает Репнина с четырехтысячным войском к Риге, вербует, через посредничество Паткуля, немецких, ливонских, польских солдат и офицеров; строит на озере Пейпус флот, который откроет ему путь к Нарве, и еще один — на Ладожском озере, который откроет ему путь к Нотебургу; лично обучает матросов морскому делу и чуть было не тонет вместе с лодкой во время одной из тех страшных бурь, когда Ладога будто соревнуется с океаном; но ему, как Цезарю, судьбой уготовано творить великое дело цивилизации: он противостоит буре и избегает гибели.

Вместе с тем, словно это было мирное время, он, не теряя из виду Карла XII, который еще не догадывается, кто его истинный противник, и развлекается тем, что опустошает Польшу и колотит Августа, Петр разрабатывает форму договоров, учреждает учебные заведения, основывает мануфактуры, заводит в России стада саксонских овец, выписывает виноделов из Испании, кораблестроителей из Голландии, кузнецов из Франции и всякого рода ремесленников из всех стран.

Все это не мешает ему думать о соединении каналами Каспийского моря с Черным, которые затем будут связаны с Балтикой, когда у него будет выход к ней; рыть канал между Доном и Волгой и еще один — между Доном и Двиной, впадающей в Балтийское море возле Риги. Правда, Рига еще не принадлежит ему, но рано или поздно он завладеет ею, когда шведы будут разгромлены. Пока же это шведы громят его, но можно не беспокоиться: он еще отыграется!

И действительно, каждое из этих поражений царь воспринимает как урок военного искусства. После года подобного учения генерал Шереметев 11 января 1702 года разбивает шведского генерала Шлиппенбаха, отбирает у него Дерпт и захватывает четыре знамени — это первые захваченные знамена! Карл XII перестает быть непобедимым.

В мае Шереметев захватывает шведский фрегат на озере Пейпус.

В июне и в июле русские одерживают еще две победы.

Наконец 19 июля 1702 года тот же Шереметев наносит новое поражение тому же Шлиппенбаху и захватывает шестнадцать знамен и двадцать пушек.

Эта победа отдает в руки царя Мариенбург.

Город сдался безоговорочно, и, чтобы молить победителя о милосердии, жители послали к нему своего пастора, г-на Глюка. Этот достойный человек отправился к Шереметеву, готовый скорее умолять, чем вести переговоры.

Пастору был оказан благосклонный прием. Но генерал заметил среди членов его фамилии — мы употребляем это слово в том смысле, в каком его понимали древние римляне, включавшие в фамилию всех домочадцев, — итак, повторяем, генерал заметил среди членов его фамилии восхитительной красоты девушку и поинтересовался, кто она такая.