Скажем прямо, никогда еще предписание, данное с такой уверенностью, не имело столь малого успеха; злополучный призыв был встречен общим суровым порицанием, а проводникам было объявлено, что, если им угодно, они могут следовать своей дорогой, а что касается нас, то мы тронемся в путь, лишь основательно подкрепившись. Важные решения всегда вызывают почтение у тех, кому они продиктованы; погонщики опустили руки, понурили головы и отправились следом за нашими мулами по выбранному нами направлению.
Мы спешились рядом с самым заметным домом, и Де-бароль отделился от нас, чтобы вступить в объяснения с местными жителями. В числе их было пять или шесть мужчин и столько же женщин, неподвижно стоявших на пороге своих домов; они с удивлением разглядывали наш караван, состоящий из людей, на вид столь же странных для них, как для нас были бы китайцы или готтентоты; наши бурнусы и капюшоны, прилаженные к дорожным курткам, вызывали у них особое оживление. Они приняли нас за монахов и, будучи вдохновлены новыми идеями, быстро распространяющимися по всей Испании, казалось, собирались забросать нас камнями; к счастью, у каждого из нас, словно у монахов Лиги, которых так л го-бят описывать в газете «Звезда», было ружье за плечом и охотничий рог на боку, и только это обстоятельство, уверен, спасло нас от проклятий, которые в Испании обрушиваются на тех, кто носит капюшоны любой формы.
Нечего и говорить, что, когда мы завели речь о трактире и завтраке, они принялись хохотать еще сильнее, чем при виде наших бурнусов.
Наконец Дебароль, полюбезничав с одной славной женщиной, добился того, что она предоставила нам свой дом и находившуюся в нем кухонную утварь, но о том, чтобы заполнить ее продуктами, не могло быть и речи. Каждый из нас кинулся в поле, пытаясь раздобыть что-нибудь съестное; в это время вдали показались наши охотники, идущие быстрым шагом и с довольным видом. Мы замахали им, чтобы они поторопились, и они перешли с рыси на галоп. Я пробежал сотню шагов им навстречу, но выяснилось, что они проявили поразительную неумелость и, несмотря на оживленную пальбу, доносившуюся до нас, вернулись ни с чем; для развлечения они просто стреляли по камням.
Тут же с поникшими лицами к основной части отряда присоединились те, кто ушел на промысел; только Буланже, благодаря своей обходительности, смог достать хлеб и шесть яиц; Дебароль пытался выпросить салат, но его заставили трижды повторять фразу и в конце концов сказали, что не понимают, о чем идет речь. Наши охотники тоже были чрезвычайно голодны.
В эту самую минуту, сударыня, как и накануне, за холмом возникла сначала шляпа, потом голова, туловище, и по этой манере появляться мы узнали Провидение; как и накануне, в руках оно держало зайца. Как видите, сударыня, бедняга Провидение не меняет своих привычек, да оно в этом и не нуждается, если хочет произвести впечатление. Мы встретили его восторженными криками, но Маке тут же призвал нас к молчанию; пришлось вспомнить, что Провидение не отдает своих зайцев даром; стоимость их невелика, это верно, но в этом мире все ухудшается и, видя нашу нужду, оно вполне могло поднять цену, к чему неминуемо и свелось бы дело, если бы это было не Провидение.
Однако мы ошибались, сомневаясь в этом божестве: оно проявило себя славным малым, и, заплатив одну песету, мы стали обладателями зайца; вероятно, это была цена, установленная свыше. Заяц был немедлено освежеван, нарезан и обращен в рагу; все наши колебания, поиски и стряпня заняли два часа.
Тем временем наши погонщики, казалось, сгорали от нетерпения; они повторяли, что сегодня к вечеру нам никак не добраться до Кастро-дель-Рио; в их словах звучало много горечи, и мы начали подозревать, что за этой настойчивостью скрывается какая-то тайна.
В путь мы тронулись в час дня; наши уставшие охотники сели на своих мулов, вернее, один забрался на мула, а другой — на лошадь. Бедняжка Акка ничего не выиграла от отсутствия своего законного наездника: Хуан, едва увидев, что она освободилась, сделался ее фактическим наездником, так что единственная выгода для несчастной лошади заключалась в том, что вместо незнакомого всадника она получила того, к кому привыкла. Впрочем, очутившись между ног ценителя Боше и почитателя Дора, Акка в ту же минуту вновь обрела черты своей породы. «Ну-ну! — заметил Дебароль. — Так она и до Кордовы дойдет».
На это Жиро, наш знаток в конном деле, с сомнением покачал головой. Его точку зрения, по-видимому, разделяли и оба наших погонщика; они сделали все, что могли, чтобы убедить Александра продолжать путь пешком: по их словам, во всей Испании не было местности богаче дичью, чем та, какую нам предстояло пересечь. Я позволил поймать себя на эту приманку, отчасти по доверчивости, отчасти из-за утомления от езды на муле, и, взяв ружье, тоже бросился на равнину. Но, по всей вероятности, заяц, проданный нам браконьером, составлял всю живность в этой столь богатой дичью равнине, и надо было быть Провидением, то есть божеством с острым зрением, чтобы обнаружить затерянного в бесконечных просторах зверька.
Я пробродил три часа и ничего не увидел, кроме чего-то вроде деревушки, которая то появлялась, то снова терялась в складках местности и до которой мы добрались, наконец, в четыре часа дня. Мы собирались предложить нашим погонщикам устроить привал, как вдруг увидели, что они сами подошли к двери единственного имевшегося в деревне трактира. «Так мы уже добрались до Кастро-дель-Рио?» — спросил я, чрезвычайно удивленный тем, что нам удалось совершить такой большой дневной переход к четырем часам дня, и это невзирая на утреннюю остановку, вызвавшую горячие споры. «Нет, сударь! — ответил Хуан. — Мы в…» — «А почему мы останавливаемся в…» — «Черт побери! Да потому, что животные устали, сударь!» — «Как это устали? Мы же проехали не больше восьми льё!» — «Устали?» — усмехнулся Александр и заставил Акку проделать рысью круг, трижды меняя шаг. «Если мулы устали, — вмешался Маке, — пусть отдохнут час, а потом поедем». — «О, это невозможно!» — в один голос воскликнули оба погонщика.
Это походило на заговор. «Ну и почему же это невозможно?» — спросил я тем начальствующим тоном, каким иногда, особенно во время путешествия, надо разговаривать со слугами. «Если вы непременно хотите ехать дальше, сударь, то надо трогаться в путь немедленно!» — «Я ничего не понимаю, объяснитесь!» В эту минуту ко мне подошел Росный Ладан, отведя назад плечи и растопырив ладони: «Сударь, разрешите мне сказать». — «Ну что же, говори!» — «Я слышал, как они переговаривались друг с другом». — «Кто?» — «Погонщики». — «И что?» — «Они боятся, сударь!» — «Боятся?» — «Да!» — «И чего они боятся?» — «Они считают, что в двух льё отсюда malo sitio!» — «А что это такое?» — «Это значит плохое место, сударь…» — «Какое плохое место?» — «Ну то, о котором говорил ваш соотечественник». — «Какой соотечественник?.. О чем речь?» — «Точильщик. Место, где были захвачены пять контрабандистов, вы помните, сударь?» — «Ах, да, конечно!» — «Да, да!» — закивали Хуан и Алонсо. «Господа! Речь идет о приключении! Что вы на это скажете?» — «Пусть будет приключение», — согласился Жиро. «О отец! Прошу тебя! — обрадовался Александр. — Покажи нам настоящих грабителей! Обещаю тебе, я буду умником». — «Дебароль, — спросил я, — вы видите, сколь мы единодушны». — «Да, вижу». — «Надеюсь, вы разделяете общее желание?» — «И я, и мой карабин!» — «Браво! В таком случае, спросите у погонщиков, сколько времени надо добираться до malo sitio?» Дебароль задал нужный вопрос. «Три часа», — ответили погонщики. «Спросите у них, в котором часу появляется луна?» — «В восемь», — был ответ. «Теперь объясните им, что в течение часа мы вместе с мулами отдохнем здесь, чтобы дать время луне приготовиться, и попадем в malo sitio к девяти часам вечера».
Дебароль, как верный толкователь, перевел мою фразу слово в слово; погонщики слушали его с широко открытыми ртами: можно было подумать, что он обращался к ним на арабском языке. Было очевидно, что они не понимают этого желания войти в сношения с грабителями, да еще при лунном свете, в malo sitio, если только это желание не исходит от других мошенников того же рода, настолько деликатных, что они не могут позволить себе проехать мимо своих собратьев, не сведя с ними знакомство. Однако, поскольку до этого времени они не смотрели на нас под этим углом зрения, было ясно, что им нелегко вернуться к своему первоначальному представлению о нас как о честных людях. Они долго обсуждали это предложение, но в конце концов вынуждены были уступить — ведь я был амо. Мулам дали отдохнуть целый час, сами мы съели омлет, осмотрели ружья, обновив в них заряды и капсюли, и тронулись в путь, провожаемые взглядами местных жителей, воздевавших руки к небу.
