Невероятные последствия такого рода землетрясения отразились не только на зданиях; воздействие, оказанное им на людей, нисколько не слабее и не менее удивительно; и самое странное то, что подобные взбросы, которые при любых других обстоятельствах являются непосредственной причиной гибели жилищ и людей, становятся порой источником спасения и для тех, и для других.
Один врач из этого города, господин аббат Тарверна, проживал в трехэтажном доме, расположенном на главной улице, возле монастыря святой Екатерины. Дом этот сначала дрогнул, потом закачался, затем стены, крыша, пол поднялись, опустились и, в конце концов, были отброшены в сторону от своих исконных мест. Не в силах больше удерживаться на ногах, врач хочет бежать, но почти в бессознательном состоянии падает на пол. Среди всеобщего разрушения он тщетно пытается найти в себе силы наблюдать за происходящим вокруг него: единственное, что ему удалось вспомнить впоследствии, так это то, что он упал головой вперед в открывшуюся под ним пропасть и остался в подвешенном положении, так как его ноги застряли между двумя балками. И вот в ту минуту, когда он, заваленный обломками своего рухнувшего дома, почти уже задохнулся от падавшей на него со всех сторон пыли, толчок, противоположный тому, жертвой которого он стал, раздвигает стиснувшие его две балки, поднимает их на огромную высоту и бросает вместе с ним в широкий провал, образованный скопившимися перед домом обломками. Несчастный врач отделался сильными ушибами и вполне понятным страхом.
Другой дом в том же городе был местом более трогательной и вместе с тем более трагичной сцены, которая, благодаря тому же обстоятельству, не имела пагубных последствий.
Дон Франческо Заппья и все его семейство оказались как бы в заточении в углу одной из комнат дома, после того как там внезапно обрушились потолки и балки; узкое пространство, сохранявшее пока им жизнь, было стиснуто со всех сторон так, что стало одинаково невозможным как вдыхать необходимый для жизни воздух, так и сломать возникшие волей случая стены, и потому смерть, причем медленная и ужасная, была в течение какого-то времени единственной надеждой этого семейства. И каждый уже ожидал ее с нетерпением, видя в ней единственное спасение от своих бед, как вдруг самое отрадное и самое неожиданное событие положило конец этому тягостному положению: сильный толчок разрушает стены их тюрьмы и, приподняв их вместе с ней, выбрасывает наружу; все члены семейства остались живы.
Это странное перемещение не пощадило и самые крепкие деревья, и следующий пример тому подтверждение. Житель селения Молокьелло по имени Антонио Авати, застигнутый землетрясением в окрестностях этого самого селения, укрылся на каштановом дереве необычайной толщины и высоты. Едва он успел устроиться на нем, как дерево сильно задрожало. И вдруг, вырванное из земли, покрывающей его огромные корни, дерево оказывается отброшено на расстояние двух или трех сотен шагов и утверждается на новом месте, в то время как крепко уцепившийся за его ветви бедный крестьянин путешествует вместе с ним по воздуху и вместе с ним завершает, наконец, свое путешествие.
Известен и другой весьма похожий случай, и, хотя он относится к другой эпохе, его, однако, следует заслуженно причислить к приведенным выше примерам последствий такого рода землетрясения. Случай этот изложен в одной старинной реляции, датируемой 1659 годом. Преподобный Томмазо да Россано из ордена доминиканцев преспокойно почивал в монастыре Сорьяно. Внезапно кровать вместе с монахом оказалась выброшенной через окно на середину реки Веско. По счастью, пол последовал тем же путем, что и кровать со спящим, и стал плотом, который спас ему жизнь. Летописец не сообщает, проснулся ли в пути монах.
Город Казальнуово был пощажен не более, яел/ 7ё/?/?я Нова: церкви, общественные здания, частные дома — все было уничтожено. Среди множества жертв можно назвать княгиню ди Джераче, чей труп со следами двух глубоких ран был извлечен из-под развалин.
Город Оппидо, который, если верить географу Клуверию, стоит на месте древнего Мамертия, так вот, город этот, повторяю, постигла участь всех красивых женщин: предмет зависти в молодые годы, он вызывал отвращение в дряхлом возрасте и ужас после смерти.
Я не берусь описывать здесь руины и разного рода потери, театром которых стало это печальное место, и 0 г/?я-ничусь лишь замечанием, я/яо состояние хаоса, в какое повергло здания и людей это страшное бедствие, было таково, что картина разрушений и горестей, постигших город, сама по себе способна была принести страшную горесть; и наконец, плачевное состояние этого несчастного города было таково, что среди весьма малого числа потерпевших, избежавших общей смерти, //г нашлось ни одного, кто сумел бы впоследствии отличить развалины собственного жилища от развалин чужого дома. Приведу наугад один пример.
Два брата, дон Марчелло и дон Доменико Грилло, богатые жители этого города, владели прекрасным имением, расположенным в конце улицы Канна Мария, /яо ес/яь зя пределами города. Это имение включало несколько строений, и в числе прочих — дом из семи комнат, с домовой часовней и кухней, все во втором этаже. Первый этаж занимали три больших погреба; под ними располагался просторный склад с находившимися там в то время восьмьюдесятью бочками оливкового масла; к этому дому примыкали еще четыре сельских домика, которые принадлежали другим жителям; чуть дальше — что-то вроде павильона, призванного служить во время землетрясений убежищем для хозяев и слуг; павильон этот состоял из шести изящно меблированных комнат. И наконец, еще дальше находился другой домик с одной-единственной спальней и гостиной огромной длины и соответствующей ширины.
Таково было состояние имения, о котором идет речь, до 5 февраля. В момент подземного толчка всякие следы всех этих домов, строительных материалов, полезной, роскошной и изящной мебели исчезли; все, вплоть до самой почвы, настолько изменило свой вид и местоположение, настолько стерлось и в ландшафте, и в памяти людей, что никто из бывших владельцев не смог узнать после катастрофы ни развалин своего дома, ни места, где он стоял.
История бедствий Ситицано и Кузолето предлагает следующие два факта.
Один путешественник был настигнут землетрясением, которое, изменив расположение утесов, гор, ложбин и равнин, неизбежно стерло всякий след дороги. Известно было, что утром пятого числа он выехал на лошади из Кузолето в Ситицано. Это все, что о нем смогли узнать: ни человека, ни лошади больше не видели.
Одна молодая крестьянка по имени Катерина Полистена вышла из Кузолето, направляясь к отцу, работавшему в поле. Застигнутая этим великим природным катаклизмом, девушка ищет убежища на склоне холма, который только что на ее глазах появился из недр содрогающейся земли и один из всех окружающих ее предметов не меняется и не подпрыгивает у нее на виду. Внезапно посреди гробовой тишины, которая время от времени следует за неясным гулом метущихся стихий, до нее доносится голос живого существа. Это жалобный голос заблудившейся, растерянной козы; он пробуждает душевные силы девушки: бедное животное само искало спасения от смерти среди вздыбленной земли, расколотых скал и истерзанных деревьев. Едва заметив Катерину, коза с блеянием бросается к ней; беда соединяет живые существа, стирает все видимые отличия биологических видов и, сближая между собой человека и животное, вооружает их против нее единением разума и инстинкта. Коза, став менее боязливой при виде юной поселянки, подходит к ней, а та, со своей стороны, при виде ее немного воспряла духом; животное с радостью принимает ласки, затем с блеянием нюхает флягу, которую девушка держит в руке: этот язык выразителен, и девушка понимает его. Она наливает в ладонь воды и дает ее козе, чтобы та утолила жажду, а затем делит с ней пополам свой пеклеванный хлеб; покончив с едой и набравшись сил, обе с куда большей уверенно-стъю пускаются в путь, причем коза идет впереди, словно надежный проводник; не имея определенной цели, обе долго блуждают среди разоренной природы, взбираясь на самые крутые утесы, прокладывая себе дорогу по самым труднопроходимым местам, и коза останавливается всякий раз, когда усталость вынуждает девушку отставать: тем самым она позволяет девушке догнать ее или направляет отставшую своим блеянием. Наконец, после нескольких часов ходьбы, обе они оказываются посреди руин, или, вернее, на развороченной голой земле переставшего существовать города.
