Но что мы тщетно, к величайшему нашему сожалению, пытались отыскать в порту, так это нашу сперонару. В самом деле, посмотрев надым Стромболи, поднимавшийся в тридцати милях от нас посреди моря, мы поняли, что ветер не изменился и дул по-прежнему с севера.

По странной случайности в Пиццо мы вошли в день двадцатой годовщины смерти Мюрата.

ПИЦЦО

Бывают на свете ничем не знаменитые города, где вдруг случаются столь неожиданные, столь громкие и столь ужасные бедствия, что названия этих городов внезапно становятся вдруг известными во всей Европе, а сами они высятся среди столетия подобно одной из тех исторических вех, что навечно поставлены десницей Господа: такова судьба Пиццо. Без летописи в прошлом и, возможно, без истории в будущем, город живет своей славой одного дня и превратился в один из величественных этапов наполеоновской эпопеи.

И в самом деле, все знают, что именно в городе Пиццо был расстрелян Мюрат, что там этот новоявленный Аякс обрел мрачную и кровавую смерть, тоже поверив на мгновение, что он избегнет ее вопреки воле богов.

Скажем несколько слов об этой судьбе, настолько исключительной, что, несмотря на память об ошибках, которые связаны с именем Мюрата, оно стало во Франции самым популярным после имени Наполеона.

То была странная судьба: рожденный в трактире, выросший в бедной деревне, Мюрат, благодаря покровительству знатного семейства, сумел получить стипендию в каорском коллеже, который он вскоре оставляет, чтобы завершить в тулузской семинарии свое образование. Он должен стать священником, он уже поддиакон, его называют «аббат Мюрат», как вдруг за незначительный проступок, повиниться в котором он не хочет, его отсылают обратно в Ла-Бастид. Там его ожидает отцовский трактир, где он ненадолго становится старшим лакеем. Вскоре такое существование ему надоедает. И когда мимо его дверей проходит 12-й полк егерей, он идет к полковнику и добровольцем поступает на военную службу. Через полгода он уже вахмистр; однако за дисциплинарную провинность его прогоняют из полка, как прежде прогнали из семинарии. Во второй раз он возвращается к отцу, и тот принимает его лишь с условием, что он займет свое место среди слуг. В это время издается указ о создании конституционной гвардии Людовика XVI, и Мюрат решает вступить в нее; вместе с одним из своих товарищей он едет в Париж. Товарища зовут Бессьер: он станет герцогом Истрийским.

Вскоре Мюрат покидает конституционную гвардию, как прежде покинул семинарию и свой первый полк. В чине младшего лейтенанта он вступает в полк егерей. Через год он уже подполковник. В ту пору это ярый революционер; он пишет в Якобинский клуб, желая сменить свое имя Мюрат на имя Марат. Тем временем наступает 9 термидора, и так как Якобинский клуб не успел рассмотреть его просьбу, Мюрат сохраняет свое имя.

Наступает 13 вандемьера, Мюрат оказывается под началом Бонапарта. Молодой генерал угадывает в нем воина. Он командует Итальянской армией, Мюрат становится его адъютантом.

И Мюрат возвышается вместе с человеком, с чьей судьбой он связал себя. Правда, Мюрат причастен ко всем победам; он первым идет в атаку во главе своего полка; первым бросается на приступ; первым входит в города. Поэтому он последовательно, причем менее чем за шесть лет, становится дивизионным генералом, маршалом Империи, принцем, великим адмиралом, главнокомандующим, кавалером Большого орла ордена Почетного легиона, великим герцогом Бергским, королем Неаполитанским. Тот, кто хотел зваться Маратом, будет носить имя Иоахим Наполеон.

Однако король Обеих Сицилий по-прежнему остается солдатом Риволи и генералом Абукира. Из своей сабли он сделал скипетр, а из каски — корону, вот и все. Островно, Смоленск и Москва-река встречают его таким, каким его знали Ла Корона и Тальяменто; и 14 сентября 1812 года он первым входит в Москву, как 13 ноября 1805 года он первым вошел в Вену.

Но после этого в его жизни не будет уже ни славы, ни триумфов. Москва — это апогей величия Мюрата и Наполеона. Но один — герой, другой — всего лишь человек. Наполеон падет, Мюрат покатится вниз.

Пятого декабря 1812 года Наполеон передает командование армией Мюрату. Наполеон сделал Мюрата тем, кем тот стал; Мюрат обязан ему всем — званиями, положением, богатством: он отдал ему свою сестру, он дал ему трон. Кому еще довериться Наполеону, если не Мюрату, этому трактирному лакею, которого он сделал королем?

Близится час измен; Мюрат опережает его. Мюрат бросает армию; Мюрат поворачивается спиной к врагу, непобедимый Мюрат побежден страхом потерять трон. Он прибывает в Неаполь, чтобы выторговать свою корону у врагов Франции; начинаются переговоры с Австрией и Россией. То, что победитель при Аустерлице и Маренго теперь падет, не имеет значения! Зато беглец из Вильны устоит.

Но Наполеон ударил ногой о землю, и из нее вышли 300 000 солдат. Поверженный гигант коснулся своей матери и, как Антей, поднялся на новую битву. Мюрат в тревоге прислушивается к доносящейся с севера канонаде, которая раздается еще в глубине Саксонии, тогда как он полагает, что чужеземец уже в сердце Франции. До слуха Мюрата доходят два заставивших его вздрогнуть победных названия: Люцен и Бауцен. И тогда Иоахим вновь становится Мюратом; он требует свою наградную саблю и своего боевого коня. Тем же ходом, каким он бежал прочь, Мюрат спешит теперь на помощь. Говорили, будто он находится в своем дворце в Казерте или Кьярамонте; ничего подобного: он идет наперерез через Фрайберг и Пирну; ничего подобного: он в Дрездене, где полностью уничтожает левое крыло вражеской армии. Почему Мюрат не был убит под Бауденом, как Дюрок, или не утонул после сражения при Лейпциге, как Поня-товский?..

Тогда им не был бы подписан 11 января 1814 года договор с Венским двором, по которому он обязался поставить союзникам 50 000 солдат и пойти во главе их против Франции.

Благодаря этому он остался неаполитанским королем, в то время как Наполеон стал государем острова Эльба.

Но однажды Иоахим замечает, что его новый трон тоже дрогнул и зашатался среди старых тронов. Древнее семейство королей краснеет за выскочку, с которым Наполеон заставил его обращаться как с братом. Французские Бурбоны потребовали у Вены отрешить Иоахима от власти.

Тем временем распространяется странный слух: Наполеон покинул остров Эльба и идет на Париж. Европа следит за его продвижением.

Мюрат полагает, что настал момент совершить нечто равное по значимости этому событию, нарушившему равновесие в мире. Тайно собрав 70 000 солдат, он ринулся на Австрию; однако эти 70 000 солдат вовсе не французы. При первом препятствии, вставшем на его пути, он терпит поражение. Его армия исчезает, словно дым. Мюрат один возвращается в Неаполь, бросается к лодке, добирается до Тулона и просит убежища для изгнанника у того, кого он предал.

Наполеон ограничивается тем, что отвечает ему: «Вы дважды нанесли мне вред: первый раз, когда выступили против меня; второй раз, когда выступили за меня. Между неаполитанским королем и императором французов нет больше ничего общего. Я одержу победу без вас или без вас потерплю поражение».

С этой минуты Иоахим перестал существовать для Наполеона. Один только раз, когда победитель при Линьи посылал своих кирасиров на равнину Мон-Сен-Жан и видел, как они один за другим гибнут при столкновении с английскими каре, он прошептал: «Ах! Если бы Мюрат был здесь!..»

Мюрат исчез. Никто не знал, что стало с Мюратом; ему суждено было вновь появиться лишь для того, чтобы умереть.

Войдем в Пиццо.

Понятно, что мое посещение Пиццо, так же как и Авиньона, было для меня чуть ли не семейным паломничеством. Если маршал Брюн был моим крестным отцом, то король Неаполя был другом моего отца. Ребенком я дергал одного за бакенбарды, а другого за усы и не раз гарцевал на сабле победителя при Фрибуре, надев на голову украшенную яркими перьями шапку героя Абукира.

Поэтому я прибыл, чтобы сложить воедино, если можно так выразиться, последние часы одной из самых жестоких агоний, о которых сохранилась память в анналах истории.