С тех пор как мы приехали в Италию, мы без конца слышали о разбойниках, но ни разу не видели даже тени хотя бы одного из них. Вначале, признаться, эти страшные рассказы об ограбленных, похищенных с целью выкупа или убитых путешественниках, которыми пугали нас здешние извозчики, чтобы мы не ходили по ночам пешком, или хозяева гостиниц, чтобы мы брали с собой охрану, с которой они получали комиссионные, производили на нас определенное впечатление. Поэтому на первых порах мы осмотрительно оставались там, куда попадали; затем стали с некоторой опаской отправляться в путь; в конце концов, видя, что нам постоянно твердят об опасности, которая никогда не становится явью, мы стали смеяться и путешествовать в любое время, но, в качестве единственной меры предосторожности, никогда не расставаясь с оружием. Позднее, в Неаполе, нам твердо пообещали, что мы непременно встретим на Сицилии то, что безуспешно искали в других местах, однако, с тех пор как мы оказались на Сицилии, как, впрочем, в Неаполе, в Риме и во Флоренции, единственными разбойниками с большой дороги, которые нам попадались, были хозяева гостиниц. Правда, они делали свое дело добросовестно.
Так что страх г-на Полита показался нам несколько преувеличенным, и он услышал от нас, что, поскольку то, что представляется ему помехой, на наш взгляд, несет в себе дополнительную привлекательность, мы определенно выбираем сухопутную дорогу. Чтобы этот ответ не выглядел своего рода бахвальством, он нуждался в пояснении, и мы рассказали г-ну Полита о том, что происходило с нами до этого времени, о том, что нам посчастливилось не иметь до сих пор ни одной неприятной встречи, и о своем желании, исключительно чтобы придать нашему путешествию прелесть острых волнений, свести знакомство с каким-нибудь бандитом.
— Черт возьми! — воскликнул г-н Полити. — Только и всего? У меня есть то, что вам нужно.
— Неужели?
— Да, однако это вор в отставке, раскаявшийся бандит, как поговаривают. Он погонщик мулов в Палермо и только что привез сюда двух англичан. Если вы захотите его нанять, то у него в запасе есть еще две мулицы и с ним, по крайней мере, у вас будет одно преимущество: если вы встретите разбойников, то сможете договориться с ними. Эти господа пойдут на уступки своему бывшему собрату как никому другому.
— И этот почтенный человек сейчас в Джирдженти?! — вскричал я.
— Он был здесь еще сегодня утром и, если только не уехал к этому часу, в чем я сомневаюсь, мы можем за ним послать.
— Сию же минуту, пожалуйста, сделайте это.
Господин Полити позвал слугу и велел ему сходить за
Джакомо Сальвадоре от его имени и немедленно привести сюда. Десять минут спустя слуга вернулся в сопровождении того, кто был нам нужен.
Это был человек сорока—сорока пяти лет, одетый в платье сицилийского крестьянина, но сохранивший при этом определенную военную выправку. Его серый шерстяной головной убор с красной вышивкой напоминал по форме фригийский колпак; остальное его одеяние состояло из синего бархатного жилета, из-под которого виднелись рукава рубашки из грубого полотна, и с обшлагами, украшенными, как и головной убор, красной вышивкой, из опоясывавшего его фигуру разноцветного шерстяного кушака и из коротких штанов, сшитых из такого же бархата, как и жилет; наконец, обут он был в сапоги с отворотами и разрезами с одной стороны. Все это выделялось на фоне красноватого плаща с зеленым шитьем: наброшенный только на одно плечо погонщика, он свисал у него за спиной, придавая ему довольно живописный вид.
Господин Полити попросил нас не намекать на первую профессию синьора Сальвадоре и во время первой встречи ограничиться лишь обсуждением платы за его услуги и заключением сделки. Мы пообещали ему ни в коем случае не выходить за рамки приличий.
Как и полагал г-н Полити, погонщик мулов, узнав, что утром на берег высадились двое иностранцев, подумал, что он не напрасно потратил время на ожидание. Правда, порой, как он и сам признавал, ему случалось ошибаться в подобных расчетах и он встречал боязливых людей, предпочитавших совершать трехдневное путешествие по безлюдной местности не в компании с бывшим вором, а в какой-нибудь иной, однако в других обстоятельствах, как, скажем, в нашем случае, ему удается получить вознаграждение за свои труды. Короче говоря, погонщик почти не сомневался в успехе, если путешественники были англичанами либо французами; его шансы уменьшались, если путешественник был немцем, но, коль скоро путешественник был итальянцем, погонщик даже не пытался представляться и предлагать свои услуги, заранее зная, что ему откажут.
Разговор оказался недолгим. Прежде всего, Сальвадоре, гордый как король, привык диктовать условия, а не выслушивать их. Поскольку его требования сводились к двум пиастрам за каждого мула и двум пиастрам погонщику и в целом составляли восемь пиастров, включая плату за мула, перевозившего багаж, они показались нам настолько разумными, что мы немедленно наняли мулов и погонщика, договорившись отправиться в путь через день утром; после того как мы заключили сделку, Сальвадоре дал нам два пиастра в качестве задатка.
Примечательно, что по всей Италии именно vetturini[45]дают задаток путешественникам, а не путешественники дают задаток vetturini.
Затем г-н Полити спросил у Сальвадоре, не считает ли он, что нас подстерегает в пути какая-нибудь опасность. Сальвадоре ответил, что никакой опасности нет и что он может за это поручиться. В одном месте, возможно, а именно в полутора или двух льё от Кастро Нуово, нам придется вступить в переговоры с некой шайкой, облюбовавшей эту местность, но в любом случае Сальвадоре ручался, что плата за проезд, которую с нас потребуют, если даже предположить, что ее вообще потребуют, не превысит десяти—двенадцати пиастров. Это был, как вы понимаете, сущий пустяк, не стоивший того, чтобы о нем говорить.
Обсудив этот вопрос, мы налили Сальвадоре полный стакан вина и выпили за то, чтобы наше путешествие оказалось благополучным.
Все было решено, оставалось лишь сообщить о принятом решении капитану Арене, которому предстояло обогнуть Сицилию на своем судне и встретиться с нами в Палермо. Мы отыскали гонца, взявшегося за полпиастра доставить мое срочное послание в порт. В этом послании мы приглашали нашего славного капитана прийти к нам наутро до девяти часов для разговора, а также перечисляли кое-какие предметы первой необходимости, которые должны были составить наш дорожный багаж и с помощью которых мы могли бы худо-бедно дождаться в Палермо остальной части наших пожитков.
После этого г-н Полити, видя, что мы явно горим желанием вернуться в свой номер, простился с нами, вызвавшись быть на следующий день нашим чичероне и попросив предупредить хозяина гостиницы, что завтра мы обедаем в городе.
ПОЛКОВНИК САНТА КРОЧЕ
Благодаря деликатности г-на Полити, позволившей нам рано лечь спать, наутро, когда он зашел за нами в шесть часов, мы были уже на ногах и готовы следовать за ним. Накануне стояла такая невыносимая жара, усиливавшаяся к тому же жаром от раскаленных голых камней, по которым нам приходилось ступать, что мы решили отправиться в поход ранним утром, чтобы, насколько возможно, избежать подобного пекла.
Мы вышли из города через те же ворота, что и накануне, в сопровождении г-на Полити и нашего друга Чотты, который следовал за нами по пятам и от которого нам очень хотелось избавиться, но, подобно садовнику из "Женитьбы Фигаро", он не был настолько глуп, чтобы прогонять таких добрых хозяев. В ожидании, когда ему представится случай проявить свои обширные познания, он доказывал свою готовность услужить нам, неся большой зонт от солнца, табурет и коробку с красками Жадена.
Первыми замеченными нами древностями оказались гробницы, выдолбленные прямо в скале и напоминавшие те, что уже встречались мне в Арле и в селении Бо; оставив Жадена, вступившего в глубокомысленную научную дискуссию с г-ном Полити, я направился вместе с Чоттой к небольшому квадратному сооружению довольно изящной постройки, покоившемуся на цоколе и украшенному четырьмя пилястрами. После безуспешных попыток уяснить при помощи собственных познаний в археологии прежнее назначение этого сооружения, мне пришлось прибегнуть к эрудиции Чотты, и я осведомился у него, обладает ли он какой-нибудь точкой зрения по поводу этого древнего здания.
