Мы проследовали вдоль еще хорошо видимого пояса укреплений и вскоре оказались на углу крепостной стены, где над отвесной пропастью был возведен храм Юноны Лунины, стоявший на тридцати четырех колоннах дорического ордера. В предании, внушавшем доверие Фацел-ло, говорится, что именно в этом храме укрывался Геллий со своей семьей и своими сокровищами во время штурма Акраганта. Согласно тому же преданию, камни храма приобрели красноватый оттенок будто бы после того, как Геллий собственноручно поджег его и сгорел в этом огне вместе со всеми своими близкими. Правда, Диодор, также упоминающий об этом событии, указывает, что оно произошло в храме Юпитера Атабирия.
В этом храме висела знаменитая картина Зевксида, упомянутая Плинием и воспетая Ариосто; готовясь к ее созданию, художник велел провести перед ним сто обнаженных женщин, чтобы выбрать среди них пять наиболее совершенных, призванных стать его натурщицами. Поэтому изображение богини стало средоточием всевозможных безупречных достоинств, соединенных в одном лице. Впрочем, когда Зевксид вошел во вкус такой творческой манеры, он повторил этот опыт при создании "Елены Кротонской" и "Венеры Сиракузской".
Несмотря на то, что поистине африканское солнце испепеляло наши головы отвесными лучами, Жаден присел, чтобы сделать набросок храма, а я отправился на поиски гранатов. Вскоре я отыскал один небольшой куст, в гуще которого виднелись два или три превосходных плода, но, когда я протянул к ним руку, послышалось шипение, а затем показалась покачивающаяся головка с горящими глазами. Это и в самом деле была змея: обвившись вокруг главного ствола, она, словно новоявленный дракон Геспе-рид, вознамерилась защищать плоды, на которые я покусился. Удар палкой по кусту заставил змею покинуть свой пост и попытаться найти укрытие в растущей поблизости высокой траве, но, прежде чем она туда добралась, следовавший за мной Милорд бросился на нее и, щелкнув зубами, перекусил ей хребет. Поскольку змея, хотя и была смертельно ранена, снова подняла голову, собираясь ужалить Милорда, я размозжил ей голову выстрелом из ружья. Мы с проводником измерили ее: в длину она была чуть больше пяти футов. Достойный чичероне заверил меня, несомненно чтобы мне польстить, что это одна из самых длинных змей, каких ему доводилось видеть. Вернувшись к своим гранатам, я сорвал их и торжественно понес Жадену, в то время как Чотта шел за мной, волоча чудовище за хвост.
От храма Юноны Лунины мы перешли к храму Согласия, более красивому и менее пострадавшему. Он получил такое название благодаря одному камню, который был найден среди развалин и теперь хранится в городской ратуше Джирдженти. Вот высеченная на нем надпись, которую я переписал, оставив то же расположение слов, что и в оригинале:
"Concordiae Agrigenti-norum Sacrum Republica lilybitanorum dedicantibus.
M. Haterio Candido Procos Et L. Cornelio Marcello Q.
PR. PR.[44]
Мы начали осмотр этого поистине великолепного сооружения с его внутренней части, куда можно попасть через дверь, проделанную в центре цронаоса. Целла, шириной в тридцать и длиной в девяносто футов, превосходно сохранилась; в стенах храма устроены две лестницы, и по одной из них еще можно легко подняться до самой высокой его части.
В 1620 году храм Согласия был превращен в христианскую церковь и посвящен святому Грегорио делла Рупе, епископу Джирдженти. Тогда храм приспособили к его новому предназначению и проделали в нем ше£ть арочных дверей, ведущих в перистиль; однако в конце прошлого века такое сочетание мифологии и христианства расценили как опошление одновременно искусства и религии, после чего всякие признаки современной церкви исчезли, и, если бы античное божество снова посетило свой храм, он предстал бы перед ним примерно в том же виде, каким его создал неизвестный зодчий.
Спустившись с верхней части храма, я увидел, что Жаден поглощен работой. Мне захотелось воспользоваться этой задержкой и спуститься к нижней части крепостных стен, чтобы осмотреть выдолбленные в них гробницы: там находились могилы воинов, которых акрагантяне обычно хоронили таким образом, чтобы они, даже мертвые, охраняли город. Во время осады карфагеняне вскрыли гробницы и выбросили покоившийся в них прах, но через некоторое время началась чума и их полководец Ганнибал умер, после чего Гимилькон приписал обрушившееся на войско бедствие осквернению могил и, чтобы смягчить гнев богов, принес одного ребенка в жертву Сатурну и несколько жрецов в жертву Нептуну. Боги были довольны этими искупительными жертвами, и в одно прекрасное утро от чумы не осталось и следа.
Я решил подняться вверх по той же дороге, по которой спустился вниз, но это оказалось невозможно; мне пришлось пройти вдоль крепостных стен примерно пятьсот шагов и вернуться в город через проем, сохранивший название Золотые Ворота и расположенный между храмами Геркулеса и Юпитера Олимпийского. Поскольку скоро должно было стемнеть, я отложил посещение двух этих чудес на следующий день. На полпути к храму Согласия я увидел Жадена, который уже закончил работу и шел мне навстречу. Мы вместе углубились в одну из улиц старого города, по сторонам которой тянулись гробницы, и направились в Джирдженти: до него было примерно пол-льё.
С изменением освещения город преобразился; солнце, уже готовое опуститься за горизонт, садилось за Джирдженти, который, располагаясь на вершине скалы, резко выделялся на фоне огненного неба, напоминая один из тех вавилонских городов, о каких грезил Мартин. Слева раскинулось спокойное лазурное безбрежное море, омывающее Африку; позади нас стояли храмы Юноны Луци-ны и Согласия, а под нашими ногами тянулась древняя дорога со следами колесниц, та самая, где две тысячи лет тому назад ступал исчезнувший ныне народ, мимо гробниц которого мы проходили.
По мере приближения к городу все величественное отступало на задний план, и Джирдженти снова представал перед нами таким, каким он был на самом деле, то есть в виде беспорядочного скопления грязных и невзрачных домов. Между тем в трехстах шагах от ворот нас ожидало еще одно призрачное видение. Юные девушки из простонародья только что набрали воды из источника и несли на головах те самые красивые продолговатые кувшины, изображения которых встречаются на рисунках, найденных в Геркулануме и во время раскопок в Помпеях; то были, как я уже сказал, девушки из простонародья, одетые в лохмотья, но они держались в этих лохмотьях естественно и величественно, а движения, с которыми они поддерживали амфоры, были уверенными; словом, эти девушки, ходившие полуобнаженными не из кокетства, а из-за нужды, были все теми же дочерьми Греции — конечно, выродившимися, утратившими породу, но все же в них еще легко было распознать следы изначального типа. Две из них по нашей просьбе, переданной Чоттой, с готовностью принялись позировать Жадену, сделавшему с натуры два эскиза, которые можно было принять за копии античных картин.
Вернувшись в гостиницу, мы встретили там новоявленного Геллия, который, узнав о нашем приезде, пришел предложить нам свое гостеприимство: это был городской архитектор, г-н Полити, очень любезный человек, посвятивший всю свою жизнь изучению древностей, среди которых он жил. Как бы нам ни хотелось принять это предложение, мы от него отказались; чтобы не слишком огорчать хозяина, явно потратившего немало денег на приготовления к приему, мы объявили г-ну Полити, что во всем остальном нам понадобятся его услуги.
Господин Полити ответил, что он всецело в нашем распоряжении. Мы тут же этим воспользовались и стали наводить у него справки о том, как нам лучше добраться до Палермо.
Существовало два способа достичь этой цели: первый из них заключался в том, чтобы пройти на сперонаре вдоль побережья, а второй — в том, чтобы пересечь Сицилию по диагонали от Джирдженти до Палермо. Для первого способа требовалось от пятнадцати до восемнадцати дней плавания, для второго — всего лишь три дня езды верхом. Однако в этом случае перед нами предстала бы безлюдная сицилийская глубинка во всем ее неприглядном виде; так что речь шла о том, чтобы отдать предпочтение либо экономии времени, либо более живописному пейзажу. Мы выбрали второй способ. Правда, он имел одну неприятную сторону. Этот путь, как уверял нас г-н Полита, кишел грабителями, и за две недели до этого на дороге между Фонтана Фредда и Кастро Нуово был убит какой-то англичанин. Мы с Жаденом переглянулись и расхохотались.
