Но Вилли не счел лесную чащу препятствием, поскольку он помнил о преградившем ему путь водопаде, над которым он восторжествовал благодаря гигантским рукам. Так что он решительно углубился в заросли и стал пробивать себе дорогу, нанося направо и налево удары палкой, срезанной на опушке. Когда, не щадя своих сил, он продвигался таким образом вперед, в нескольких шагах от него внезапно послышался чей-то свирепый вой.

Мальчик тут же остановился, весь дрожа от страха. Он огляделся вокруг и с ужасом увидел огромного волка, который выбежал из чащи и был готов преградить ему дорогу.

Ужас мальчика усилился, когда он разглядел белые лапы и кроваво-красные глаза дикого зверя. Вилли почувствовал, что он пропал, ибо все его силы, все его мужество не могли противостоять такому врагу. Он уже стал препоручать свою бедную детскую душу Богу, когда, к его невыразимой радости, одна из двух огромных рук, высунувшись из густой листвы стоявшего рядом дерева, легла между мальчиком и его противником, в то время как другая схватила волка, сломала ему ребра и задушила.

Вилли упал на колени и стал возносить горячие благодарственные молитвы Богу, который, конечно же незримо, управлял этими гигантскими руками; затем, когда Вилли стал искать их взглядом, он уже ничего не увидел: руки исчезли так же, как и облако, из которого они появились.

Обессиленный усталостью, Вилли сел под деревом, решив провести здесь всю ночь, чтобы дать себе отдых; затем он открыл маленькую котомку, куда его бедная мать сложила все съестное, какое только было в доме. Его мысли были настолько поглощены случившимися с ним необычайными приключениями и появлением гигантских рук, что за весь день ему было не до еды.

Завершив свой скудный ужин, мальчик подумал о том, что пора приготовить себе постель в этой необъятной спальне, ведь после того как волк был задушен, Вилли казалось, что в лесу он один. Сначала мальчик собрал побольше сухих листьев, чтобы сделать свою постель как можно мягче. Он уже приготовился улечься под открытым небом, но вдруг, к своему великому удивлению и восторгу, увидел, как над ним простерлись гигантские руки, пальцы которых сплелись так, что образовали нечто вроде небольшой крыши, самой надежной, какая только может быть. Сердце Вилли преисполнилось признательностью к гигантским рукам; он чувствовал, что под такой защитой можно спать в полной безопасности.

— Еще раз благодарю вас, добрые руки, — произнес он, — благодарю за все ваши заботы обо мне и за всю ту помощь, какую вы мне оказали; но, прежде чем я прочту мои молитвы, не могли бы вы, такие всемогущие, сообщить мне что-нибудь о моей доброй матушке? Утешилась ли она хоть немного после моего ухода и есть ли у нее хоть какая-нибудь еда?

— Дорогой Вилли, — откликнулся голос, — ваша мать не утешилась, так как материнское сердце не может утешиться; но она больше не испытывает тревоги, ибо знает, что вы находитесь под защитой Господа Бога, как и все хорошие дети. У нее есть и всегда будет еда, так как она трудолюбива. Ее руки ниспосланы ей из нашего царства, где никогда не сотворяют праздных рук. Так что спите спокойно, чтобы встать отдохнувшим и готовым к завтрашней работе.

Вилли прочел молитвы, затем лег и заснул.

Поскольку ночь прошла спокойно, он уже на рассвете был на ногах, ведь гигантские руки предупредили его, что день будет для него заполнен работой, которая принесет свои плоды.

Вскоре лес был уже далеко позади, и мальчик оказался перед большим замком.

"Здесь я наверняка смогу что-нибудь заработать", — подумал он.

И, хотя ступени, ведущие в замок, были для него очень высоки, он поднялся на крыльцо и попытался постучать, но дверной молоток оказался слишком тяжелым, и мальчик до него едва доставал.

К счастью, когда он привстал на цыпочки, чтобы дотянуться до молотка, появились огромные руки и два раза с такой силой постучали в дверь, что удары прозвучали в долине как раскаты грома и отразились многократным эхом.

Почти тотчас же двери распахнулись и на пороге появилась хозяйка дома; как только Вилли ее увидел, он кинулся было бежать, ибо перед ним стояла отвратительного вида великанша ростом в десять футов. Она озадаченно посмотрела на паренька, который произвел столь могучие удары, а затем хриплым каркающим голосом вскричала:

— Как осмелился ты, жалкий мальчишка, так сильно стучать в мою дверь!? Ты что, сын короля, принца или хотя бы графа, чтобы подымать такой шум, объявляя о своем появлении?

Вилли замер, весь дрожа от звуков этого жуткого голоса; он понимал, что бежать бессмысленно, и, держа шапку в руках, ответил:

— Увы, принцесса, нет, я не сын знатных родителей; я бедный маленький крестьянин, который хотел бы узнать, не нужен ли вам слуга в вашем великолепном замке.

— Ты слуга?! И что же, я спрашиваю тебя, ты можешь делать такими ручонками?

— Все, что заблагорассудится вашему высочеству, ведь у меня есть огромное желание работать.

— Ох-ох! В таком случае входи: мои слуги ушли от меня, поскольку им недоставало дела.

Вилли в жизни не слышал, чтобы слуги покидали дом из-за того, что работы им было недостаточно. Так что он поколебался, стоит ли ему наниматься сюда, но великанша тут же протянула руку к нему и силой заставила его войти.

Вскоре он заметил, что замок великанши вовсе не сулил безделья: здесь работы хватало и для десятка слуг; прежде всего мальчик должен был приготовить обед, да еще какой! Обед не менее чем на двадцать персон, хотя великанша обитала здесь одна.

К тому же надо принять во внимание, что в материнском доме Вилли питался не очень-то хорошо и не имел даже малейшего представления о кулинарии.

Правда, в замке всего хватало: чулан для провизии был полон дичи и свежего мяса, подвал — вина, сад — овощей и фруктов. Кроме того, в особом помещении, на больших мраморных плитах, лежали рыбы всевозможных сортов.

При виде такого изобилия бедный Вилли только вздохнул: этой провизии хватило бы прокормить всю его деревню.

К тому же он пребывал в затруднении, не зная, с чего ему начать.

И в это мгновение появились гигантские руки и принялись за дело.

Одна начала чистить морковь и лук, предназначенные для тушения с говядиной, в то время как другая свежевала кроликов и зайцев, ощипывала фазанов и куропаток. Затем, когда эта подготовительная работа была закончена, руки принялись начинять одно или кипятить другое, загущать соусы, месить тесто, нарезать хлеб, снимать пену с бульона, переставлять на огне кастрюли, и было одно удовольствие видеть, как вся кухня пришла в движение.

Вилли, как только мог, своими ручонками помогал гигантским рукам.

Стол был накрыт чрезвычайно красиво; великанша отобедала, снисходительно улыбнулась, вкушая десерт, и сочла, что ее новый слуга — настоящее сокровище.

Себялюбцы всегда неблагодарны; это истина, которую вы, дорогие дети, узнаете позднее; великанша отнюдь не была исключением: она становилась все более и более требовательной по отношению к бедному Вилли, который, несмотря на помощь гигантских рук, не имел ни минуты отдыха.

Однажды, когда хозяйка замка была придирчивее, чем обычно, мальчик повернулся к ней и сказал:

— Принцесса, я работаю столько, насколько хватает моих сил, и уверяю вас, любой другой уже скончался бы на моем месте. У меня недостает времени выспаться, хотя мне едва удается удовлетворить ваш чудовищный аппетит.

Дорогие дети, если бы вы могли увидеть физиономию великанши после такого вполне простого замечания, вы были бы испуганы так же, как это было с Вилли.

— Мерзкий мальчишка! — завопила она. — Клянусь, я испытываю острое желание разорвать тебя в клочья ногтями и зубами, но на этот раз я тебя помилую; однако с этой минуты помни: если мне не будет хватать редиски, я вместо нее съем тебя.

— В таком случае, принцесса, увольте меня, — ответил мальчик.

Лицо великанши побагровело от гнева, ведь она прекрасно понимала, что, если маленький Вилли уйдет от нее, заменить его будет некем. Тем не менее она вскочила с кресла, чтобы привести свою угрозу в исполнение; но Вилли в ужасе побежал через комнату, огибая мебель, добежал до двери и бросился в коридор.