— Ага, все-таки тут кто-то есть, — сказал он. — Это хорошо. Ради всего святого, не найдется ли у вас кофе? Я еле на ногах стою и вдобавок умираю от жуткого похмелья.

Он отодвинул стул, стоявший у кухонного стола, рухнул на него, поставил локти на стол и спрятал лицо в морщинистых ладонях.

— Кофе! — умоляюще проскрипел он. — Только черного!

Мне ли не знать, каково это — жаждать кофе! Я сам такой бываю каждое утро. Я подвинул чайник на горячую часть плиты и принялся разыскивать остальное.

— Щас все будет! — пообещал я.

— Спасибо! — вздохнул гость.

Его твидовый костюм был мокрый насквозь. Теперь, когда он очутился в теплой кухне, от него валил пар. Лицо у него было бледным, как снятое молоко, и он был такой усталый, что даже не взглянул ни на меня, ни на Мини, которая пялилась на него через дверь. Однако же он явно считал, что следует объясниться. Все время, пока я варил кофе, он выдавливал из себя короткие отрывистые фразы в качестве объяснений.

— Обычно я не такой, — говорил он. — Дело в том, что… Мне надо напиться, прежде чем вступить на темные пути… в трезвом виде я их не перевариваю… никогда не переваривал. .. Не по мне эти шаманские штучки… Совершенно вымотался. .. голова как чугунный котел… Так долго… Не рассчитывал, что остров Романова в прошлом… Хитро придумано… Лет на десять в прошлом относительно всего остального… хотя, кажется, отдельные части, наоборот, в будущем… Вот, наверное, почему Романов знает, что произойдет в ближайшее время… Надо у него спросить, как он это сделал… И заплатить… Пожалуйста, напомни мне спросить, сколько он сейчас берет… Спасибо, парень. Спасибо большое! Ты герой!

Я сунул ему в руки самую большую кружку, какую нашел, с крепким кофе, и он выпил ее всю залпом, хотя кофе был только что с огня. Потом гость протянул кружку, чтобы я налил еще. Вторую порцию он выпил медленно, мелкими глоточками, не говоря ни слова и исходя паром. Цвет лица у него сделался чуточку более естественным. Когда я вручил ему третью кружку, он немного распрямился и спросил уже почти нормальным голосом:

— А что тут делал этот летательный аппарат, который так поспешно улетел прочь?

— Я не знаю, почему они улетели так поспешно, — сказал я. — Может, вас испугались?

— Возможно, — сказал он. — Зависит от того, кто это был.

— Это был мастер молитв из Лоджия-Сити и двое его учеников, — сказал я. — Они хотели убить Романова и использовали меня, чтобы…

— Тогда это все объясняет, — перебил он. — Мы, магиды, уже много веков стараемся приструнить этих мастеров молитв.

— Так вы магид?! — воскликнул я.

Я очень обрадовался. За свою жизнь я был знаком всего с тремя магидами, а этот был четвертый.

— За грехи мои, — сказал он, небрежно махнув рукой. Он пригладил свои небольшие усики и устало нахмурился, глядя в кружку с кофе. — Чем это Романов их так растормошил? Лучше бы он этого не делал. Он все ходит и тормошит людей. Ну, конечно, остановить его мне не по силам. Его магия куда могущественнее моей. Все, что я могу, — это давить на сознательность. Наверное, так и придется поступить. Послушай, парень, а поесть у тебя, часом, не найдется? А то мой желудок только что доложил, что я жутко голоден.

Я заглянул в корзинку на столе.

— Яичницу хотите? Он содрогнулся.

— Только не яичницу! Во мне бултыхается виски на двести фунтов стерлингов! Яичницы я не переживу! А больше ничего нету?

— Ну, — сказал я, — хлеб коза только что сожрала, но…

Я, чисто на всякий случай, протянул руку и открыл печку, в которой нашел хлеб. И, к моему великому облегчению, там оказалась еще одна булка. Магия в лучшем виде!

— Вот еще хлеб, — сказал я.

Пошарив в буфете, я достал ему большой кусок сыра, вынул из миски масленку и поставил все это перед гостем. Он некоторое время задумчиво созерцал все это, почти как коза созерцала то старое кресло, а потом вдруг схватил хлеб и нож и принялся жрать. Он жрал и жрал, пока не уписал всю булку целиком. Все это время оба мы молчали.

Покончив с хлебом, магид стал выглядеть куда лучше. Я обнаружил, что он смотрит на меня довольно пристально. У него был такой твердый взгляд, что невозможно было запомнить даже, какого цвета у него глаза, — ты помнил только сам факт, что он на тебя смотрел. Все, что я заметил, — это что веки у него красные.

— Ага, — сказал он. — А ты, парень, кто такой? Неужели Романов наконец-то взял себе ученика?

— Нет, — сказал я. — Ну, то есть… я надеялся, что он возьмет меня в ученики, но… Понимаете, я просто не знал, как попасть домой, но когда я добрался сюда, оказалось, что Романов болен, так что я не смог ни о чем его попросить.

— А-а! — сказал магид и торжествующе поднял палец. — Вспомнил! Я знаю, кто ты такой. Ты тот парень, которому я отдал колдовской огонек. Ну что, он тебе пригодился?

— Еще как! — сказал я. — Только мне пришлось его спрятать, и я потом не смог снова его. разжечь.

Он опять взглянул на меня пристально.

— А ты, случаем, не с Земли? Я кивнул.

— Так я и думал, — сказал он. — У людей с Земли всегда проблемы с возжиганием колдовского огня. Думаю, это тамошний климат так действует. Можешь мне сказать, как тебя зовут?

— Ник Мэллори, — ответил я. — Но на самом деле я не с Земли…

— Да, но, если верить твоему папе, родился ты именно там, — сказал он. — Он мне рассказывал, что твоя мать была беременна тобой, когда он на ней женился.

Я изумленно уставился на него, а он добавил:

— Твой папа мне все про тебя рассказал, пока я напивался перед тем, как отправиться за тобой следом. Боюсь, это обошлось ему в двести фунтов. Однако он не говорил, что ты такой высокий и так внушительно выглядишь. То-то и понятно, что я тебя не признал в прошлый раз. Я ожидал увидеть довольно маленького мальчика. Ну что ж, по крайней мере, это значит, что мне не придется платить Романову за то, чтобы он тебя отыскал.

Он встал и протянул руку на старомодный, любезный манер.

— Рад познакомиться, Ник. Меня зовут Хайд. Максвелл Хайд.

— А-а… — сказал я. — Э-э… Здравствуйте. Очень приятно.

Я совершенно обалдел.

Когда я наконец пришел в себя, мне тут же захотелось задать Максвеллу Хайду тысячу вопросов. Но он так устал, что его буквально шатало.

— Потом, — сказал он. — Мне надо выспаться, парень. Всего пару часов — и я буду как огурчик. Мне много не надо. Пару часов — и все.

Так что я отвел его в гостиную. Однако я совсем забыл про козу. Она обточила полкресла и теперь нагло пялилась на нас. Изо рта у нее свисал кусок коврика.

— Вот черт! — сказал я.

— Ну уж нет, — заявил Максвелл Хайд, — этого я не потерплю!

Он ухватил козу за рог и за хвост и выставил ее на кухню. Из кухни донесся топот копыт и возмущенное блеянье, однако же Максвелл Хайд ухитрился каким-то образом отворить дверь и выставить козу на улицу. Меня это очень впечатлило.

А я тем временем сдвинул вместе два кресла и табуретку, чтобы соорудить ему кровать. Сверху я все это накрыл ковриком, чтобы спрятать ту часть, что обглодала коза, и получилась вполне приличная лежанка.

— Спасибо, парень, — сказал вернувшийся Максвелл Хайд, обирая с себя козью шерсть. — Я присоединюсь к тебе за ланчем. Будь так любезен, передай Романову, что я тогда с ним поговорю.

Он залез на устроенную мной лежанку и, насколько я Мог судить, уснул мгновенно. Когда я закрывал за собой Дверь, он уже храпел.

Я пошел к Романову, но передать ему я ничего не смог. Он, похоже, был без сознания. Лицо у него сделалось пепельно-серым, и на лбу блестели бисеринки пота. В комнате еще сильнее пахло болезнью, чем раньше. Я попытался открыть ему окно, но я закрыл его слишком сильно, и шпингалет никак не хотел подниматься. И я ушел, потому что не знал, что еще я могу сделать.

«Надо приготовить ланч!» — подумал я и пошел на кухню. Разумеется, были яйца, но Максвелл Хайд их, похоже, не одобрял, а весь сыр он съел. Я пошарил по полкам, но макарон не нашел — это второе блюдо, которое я умею готовить кроме яичницы. Я слегка встревожился. Мне хотелось угодить Максвеллу Хайду. Папа его очень уважает. Да и я тоже — он ведь магид и тайно помогает править Вселенной. А я видел, что он из тех людей, которые придерживаются правила «Война войной, а обед по расписанию».