— Ах! — вздыхала маркиза. — Этот д’Аленкур принесет мне несчастье! Он хоронит уже третью любовницу за полгода. Впрочем, мое влияние, возможно, пересилит; вы же помните, что я куда больше, чем он, несу с собой несчастий.

Тем не менее это ее сильно тревожило.

Как известно, г-н де Мёз был веселый человек; он очень сильно занемог, но страстное желание шутить не покидало его даже во время болезни. Маркизу посоветовали встретиться с неким Изе с медицинского факультета, важным и чопорным человеком, пугливым и спесивым одновременно. Он походил сразу на Сганареля и на Пургона. Господин де Мёз не переставал посмеиваться над медиком и твердил нам о нем больше двух недель подряд, словно тот был персонажем комедии.

Тогда же с Изе приключилось неприятное происшествие, которое наделало много шума и разгадку которого я узнала гораздо позже. Король и кардинал проявляли к нему интерес, Париж бурлил и ни о чем другом не говорил, ну а я надрывала горло, теряясь в догадках.

А произошло вот что.

Однажды вечером, довольно поздно, Изе получил записку с приглашением явиться на следующее утро, в шесть часов, на улицу По-де-Фер, расположенную возле Люксембургского дворца. Врач хотел заработать денег и расширить круг своих пациентов; он отправился туда и в назначенном месте встретил какого-то мужчину, который его ждал и попросил следовать за ним.

— Стало быть, это не здесь?

— Нет, сударь, совсем рядом.

Изе подумал, что речь идет о тайных родах, и ничего не сказал; такое случалось с ним часто. Врача привезли к довольно невзрачной двери; незнакомец постучал, и ему открыли; он впустил Изе, а сам остался на улице.

Показался привратник; он велел медику подняться на второй этаж, где его ждали. Тот поднялся и вошел в прихожую, обитую белой тканью, где все было белым. К врачу подошел красивый, как картинка, лакей, с головы до ног одетый в белое, с припудренными локонами и белым кошельком для волос; он почтительно поклонился и, встав на колени, с тряпками в обеих руках, произнес:

— Позвольте, сударь.

— Что?

— Надо вытереть ваши ноги.

— Незачем, я не шел пешком, а прибыл в портшезе.

— Так нужно, сударь, мне приказали.

Слегка удивленный врач больше не возражал; дело принимало странный оборот.

После этого перед Изе открыли двери еще в две комнаты, также обитые белой материей, как и первая; в конце второй он увидел другого лакея, одетого так же, как и предыдущий; слуга, хотел он того или не хотел, совершил еще один обряд вытирания.

Наконец медика провели в спальню; стены, кресла, портьеры, столы, пол и потолок комнаты — словом, все было белым. У камина сидел человек в ночном колпаке, в таком же белом, как остальное, халате, и белой маске.

Увидев Изе, незнакомец с минуту его рассматривал, а затем произнес замогильным голосом:

— В меня вселился дьявол.

— Чем же я могу вам помочь, сударь?

— Я позвал вас не для того, чтобы вы говорили. Ждите и молчите.

Мужчина взял белые перчатки, лежавшие рядом с ним на столе; там их было шесть пар. Он то надевал, то снимал их поочередно в течение трех четвертей часа, не произнося ни слова. Изе смотрел на него, думая, что перед ним сумасшедший. Он еще больше испугался, увидев повсюду на стенах целый арсенал оружия. Врача стала бить дрожь, и он опустился на стул, хотя ему не предлагали сесть; он уже не держался на ногах. Ему хотелось убраться отсюда подальше.

— Сударь, — заявил Изе, по-прежнему охваченный дрожью, — прошу вас, скажите, что вам угодно; меня ждут больные, и я совершенно не располагаю временем.

— Молчите! — грозным голосом ответил незнакомец. — Я хорошо заплачу, не все ли вам равно? Вы не должны говорить.

Он снова принялся примерять перчатки, и это продолжалось еще четверть часа; между тем в доме царила тишина. Затем безумец дернул за шнурок звонка, белый, как и все остальное. Появились двое посыльных с бинтами, всевозможными тазиками и инструментарием.

— Выпустите у меня немедленно пять фунтов крови, — приказал призрак.

— Помилуйте, сударь! Кто дал вам такое предписание?

— Я.

— Вы! Этого недостаточно, сударь; я не могу ничего предпринять, если ответственность на то не взяли мои коллеги или я сам. Позвольте мне хотя бы вас осмотреть.

— Запрещаю! Как?! Я не волен сделать себе кровопускание, если мне так угодно? Моя кровь принадлежит мне; пустите ее, да поживее.

Изе пришлось подчиниться, но ему было страшно. Он не рискнул пускать кровь из руки, опасаясь неудачи, и выбрал ногу, так как это менее опасно. И тут Белый Тиран снял чулки из очень тонкого льна, затем еще десять пар чулок одну за другой, наконец, мягкие касторовые туфли с белой атласной подкладкой и явил взору необычайно красивую ногу и ступню.

«Это женщина», — подумал Изе.

Врач сделал прокол, и кровь потекла; на втором тазике пациенту стало плохо. Врач тут же попытался сорвать с него маску.

— Не смейте делать ничего подобного, сударь, — вскричали двое лакеев, — или мы с вами расправимся.

Больного положили на пол, перевязали ему ногу, и мало-помалу он пришел в чувство.

— Согрейте постель и уложите меня, — произнес он умирающим голосом.

Слуги тотчас же повиновались. Все более и более заинтригованный врач, которому по-прежнему было не по себе, подошел к камину, чтобы вытереть ланцет, как вдруг чья-то рука легла ему на плечо; обернувшись, он увидел высокую ковыляющую фигуру с поджатой ногой, в сорочке; больной встал с постели и кричал довольно бодрым голосом для человека, которому сделали кровопускание и который едва держался на ногах:

— Вот пять экю, возьмите их.

Врач взял деньги.

— Вы довольны?

— Да.

— В таком случае ступайте прочь, да поживее!

Изе не заставил себя просить и удалился.

Врач снова увидел лакеев, со свечами в руках сопровождавших его и, казалось, с трудом удерживавшихся от смеха; рассерженный медик вскричал:

— Послушайте-ка, мошенники, что это значит? Вы смеетесь надо мной? Что это еще за шутка?

— Сударь, вам не причинили никакого вреда, не так ли? Вам хорошо заплатили, что вам до остального? Уходите и ни о чем больше не спрашивайте.

Слуги проводили Изе до портшеза, и бедняга никогда в жизни так не радовался, как убравшись оттуда. Он решил никому не рассказываться о случившемся, не зная, к каким последствиям для него это может привести.

На следующий день в дом врача явился какой-то лакей в незнакомой ему парадной ливрее и спросил, как он себя чувствует после кровопускания человеку в белом.

И тут Изе решил, что не следует больше молчать, и все рассказал. Затем начали разыскивать тот самый белый дом и долго не могли ничего найти. Изе и носильщики портшеза его отыскали; туда вошли и стали там все осматривать; в доме не было ни души и никаких признаков того, о чем рассказывал врач. Самое интересное, что соседи уверяли, будто эту дверь давно не открывали, и они не видели ни людей в белом, ни мастеровых. Медик решил, что черти сыграли с ним злую шутку.

То была проделка г-на де Мёза и дюжины таких же сумасбродов, как он: они устроили складчину, чтобы собрать довольно значительную сумму, и устроили розыгрыш. Один из приятелей согласился, чтобы ему пустили кровь; другие играли разные роли и как безумные смеялись над испугом бедного Изе.

Проказники держали все в тайне, чтобы устроить себе славное развлечение. Ночью они проникли через сад в этот дом, принадлежавший одному из них, и устроили все так, как вы уже знаете.

Господин де Мёз рассказал мне эту историю два месяца спустя.

Мадемуазель Аиссе догадалась обо всем первая. Она не стала напрасно пугаться и почувствовала, что за этим кроется злая шутка. Мы не хотели ей верить, и все-таки она оказалась права.

LXI

А теперь я вынуждена рассказать об одной неимоверной глупости, причинившей мне больше зла и вреда, чем тысяча шалостей, ибо в ту пору общество не прощало тех, кто оказывался в дураках.