Но я справился. У меня были свои способы. Сегодня это была прогулка на лодке и моя ранняя утренняя тренировка… даже если прибытие моего брата было неожиданным и несколько раздражающим. Оба переживания также были наполнены видениями девушки с оранжевыми волосами в саду. Во время тренировки я едва мог перестать пялиться на нее в окно. Теперь я с трудом мог сформулировать мысль, не возвращаясь к ней… представляя, как ее губы выглядели такими манящими, когда они растянулись в ее кривой усмешке. Я только хотел знать, была ли моя быстро растущая одержимость реальной, или моему брату удалось искусственно внедрить ее в мой мозг своими комментариями в спортзале.

Я позволил звуку воды, плещущейся о мою маленькую одномоторную лодку, вывести меня из моих мыслей. Я слушал жужжание насекомых у воды и шелест ветра в кронах деревьев. С закрытыми глазами я мог позволить этим знакомым звукам вернуть меня ко всем временам, когда я был на воде раньше, к тем временам, когда мне казалось, что моя жизнь проста и прекрасна.

Сегодня этого было недостаточно. Даже такой прекрасный, безмятежный день, как сегодня, не мог соперничать с жужжащим фоновым шумом Нелл. Половина меня была уверена, что она окажется такой же, как все остальные женщины. Другая половина меня хотела верить своему инстинкту, что в ней было что-то другое. Я чуть не развернул лодку прямо там, чтобы просто покончить с этим, но мне все равно пришлось через несколько минут отвечать на конференц-звонок моего брата.

В любом случае, пребывать в мечтах дальше было бы ошибкой. Я знал, чем закончится эта история, еще до того, как открыл книгу.

— Ты со мной? — спросил Питер.

Я слегка пошевелился, затем уставился на него. Мой брат знал правила рыбной ловли. Он должен был уважать тишину момента, особенно когда я был явно погружен в свои мысли. Рыбалка никогда по-настоящему не была его страстью, даже если он и не признавался в этом. Питер был еще более ворчливым, чем я, так что признать тот факт, что он просто вышел на яхту ради предлога насладиться братскими узами, было бы для него слишком. Я позволил ему сохранить свой маленький секрет.

Он сидел напротив меня на единственной свободной полоске дерева, на которой можно было сидеть в маленькой лодке. Он выглядел неуместно в простой рыбацкой рубашке на пуговицах и в костюме цвета хаки, который я ему одолжил. В отличие от меня, Питер, казалось, не менялся в зависимости от ситуации. Он всегда был Питером. Всегда задумчивый, немного сварливый и умный. Вы могли бы одеть его в полный камуфляж и все равно узнать как автора с расстояния тридцати шагов.

— Да, — сказал я. — Я здесь.

Питер в ответ впился в меня взглядом. С тех пор как он встретил Вайолет пару месяцев назад, он немного смягчился. Хорошо для него, но я все еще могу послать его к черту.

— Они позвонят через пару минут, и ты, вероятно, захочешь быть в сознании, когда они это сделают. Нет, позволь мне перефразировать. Как мой агент, я определенно хочу, чтобы ты был в сознании, когда они позвонят, потому что ты должен выбить мне более выгодную сделку. И ты обещал, что, выйдя на воду прямо сейчас, ты все не испортишь.

— Я в порядке. Я просто думал.

— Да, я знаю, что ты думал. Ты был так погружен в размышления, что я практически чувствовал, как вибрирует эта лодка.

— Вопреки распространенному мнению, я не вибрирую, когда размышляю.

— О чем ты размышлял на этот раз?

— Это новая терапия? Потому что я поменяю замки, если это так.

— Пока ты не перестанешь выглядеть таким несчастным, когда думаешь, что никто не смотрит? Может быть. И я разобью твои гребаные окна, если ты поменяешь замки, так что давай.

Я ухмыльнулся.

— Смотри. Я ценю, что ты заботишься обо мне. Я верю, даже если это странно. Я просто… Долгое время я шел на автопилоте, и, наверное, когда я наконец остановился и огляделся, я не уверен, что мне нравится то, где я оказался.

Питер серьезно кивнул.

— Ты думаешь о том, чтобы перестать быть агентом?

— Нет. Мне нравится эта работа. Мне нравятся мои хобби. Однако чего-то не хватает.

— Да, женщины.

Я сразу же представил Нелл. Это вышло само собой. Избегая свиданий больше года, я должен был знать, что когда я наконец захочу вернуться к отношениям, я окажусь к ним опасно близко.

— У тебя когда-нибудь были проблемы с женщинами и твоими деньгами? — внезапно спросил я.

— Вроде золотоискательниц? Конечно.

— Я больше думал о том, что люди меняются, как только они почувствуют вкус денег. Я не думаю, что большинство людей морально готовы иметь в своем распоряжении больше денег, чем они знают, что с ними делать. Это их ломает.

Питер ухмыльнулся.

— Тебе не кажется, что это немного драматично?

— Нет. Подумай об этом. Сколько раз ты встречал кого-то, кто полностью менялся, как только почувствовал вкус твоих денег? Или сколько мы знали людей, которые стали невыносимыми, как только заполучили в свои руки что-то?

Питер пожал плечами.

— Думаю, довольно много.

— Вот именно. И сколько людей все еще просыпались бы и ходили на работу каждый день, если бы им не нужны были деньги?

— Вероятно, не так много.

— Да. Деньги — это пряник на конце кнута. Это заставляет нас чувствовать, что долгая рабочая неделя была ценным использованием времени. Это делает дерьмовую работу более терпимой, потому что ты получаешь от нее то, что тебе нужно. Но как только ты отключишься от системы? Ты сразу же отдаляешься от всех, кто все еще подключен. Как кто-то, работающий шестьдесят часов в неделю, будет относиться к любой из твоих проблем, если у тебя в банке десятки миллионов?

— И это связано с твоими проблемами с женщинами? Просто встречайся с женщинами, у которых уже есть деньги. Проблема решена.

— Но это не так. Я не вписываюсь ко всем этим людям. Не совсем. Мне нужен кто-то настоящий. Просто нормальный человек, но если с такой женщиной все становится серьезно, деньги их губят.

— Может быть, не давать им денег?

— Что будет, если я захочу жениться? И как долго я должен ожидать, что моя девушка будет страдать в финансовом отношении, зная, что я могу решить все ее проблемы одним росчерком пера? Это не так просто.

Питер вздохнул.

— Очевидно, ты много думал об этом, потому что у тебя есть тысяча причин продолжать быть несчастным. Позволь мне на секунду побыть автором и задать тебе метафорический вопрос: если бы ты застрял в яме и знал, что выбраться оттуда практически невозможно, и помощь не придет, что бы ты предпочел сделать? Ты бы предпочел сесть и ждать смерти, или ты предпочел бы провести свои последние дни, пытаясь сделать все возможное, чтобы выбраться?

— Меня бесит, когда ты делаешь правильные выводы. Даже метафорические. — Я снова подумал о Нелл. По правде говоря, я хотел попробовать, даже если был почти уверен, что это не сработает. Я хотел бороться, чтобы это сработало, потому что моя интуиция подсказывала мне, что за нее стоит бороться, как бы безумно это ни звучало. Я почти не разговаривал с ней. Насколько я знал, она могла принадлежать к какой-нибудь сумасшедшей экстремистской группировке. Хуже того, она могла бы быть вегетарианкой.

Единственное, что я знал, так это то, что мой пульс участился, когда я вспомнил ее лицо, от экзотических раскосых глаз до того, как двигался ее рот… приподнятый в уголках, выглядящий озорным.

Мой телефон зазвонил, возвращая меня к настоящему моменту. Я ответил на него по громкой связи.

— Гарри и Питер слушают, — проговорил я.

Мы обменялись формальностями в течение нескольких минут, прежде чем перейти к той части, где издатель Питера пытался обмануть нас своим предложением о его новой книге.

Я рассеянно насадил на крючок свежую наживку и бросил ее обратно в воду.

— Это то, что произойдет. Я вешаю трубку. Ты все же можешь потратить несколько минут, чтобы подумать о том, действительно ли ты хочешь побудить нас позвонить и посмотреть, сколько другой издатель будет готов заплатить. Потом ты перезвонишь нам и сделаешь достойное предложение. Если нам оно не понравится, мы уходим, — я повесил трубку.