Увлёкшись разглядыванием прилавков, не заметил, как какой-то мелкий чумазый мальчишка, проходя мимо, чуть в меня не врезался. Хорошо хоть Сана из рода Фалих вовремя поймала его за руку, удержав на месте.

— Эй, тётенька, ты чего это хватаешься? Отпусти. Отпусти, кому говорю, — сердито потребовал, сделав несколько тщетных попыток вырваться. — Никуда я с вами не пойду. Дари. Дари! Посмотрите, что творит эта ненормальная. Она хочет меня похитить. Помогите! — завопил что есть силы, испугавшийся холодного убийственного взгляда Саны, так понимаю, уличный воришка, пойманный за руку.

— Конечно, поможем. Что мы, какие-то полуголые зеленокожие коротышки, живущие в пещерах, любители юных жриц? — с сочувствием на него посмотрел заботливым взглядом. — А ты, случайно, не юная жрица? — заподозрил неладное. — Несущая добро и справедливость. Сана проверь.

Не поняв, что я сказал, суть она всё же уловила. Телохранительница ловко обыскала вертлявого мальчишку, отчаянно пытавшегося ей помешать. Пока она этим занималась, Мукар и Илим оттеснили толпу быстро собирающихся зевак в сторону, в которой заметил ещё нескольких хмурых подростков в поношенной одежде с обеспокоенными взглядами и пустыми поясами. Задавшись вопросом, что они делают на рынке без денег и сумок? Тележки толкают, которых не видно? Откуда Сана извлекла небольшую заточку с самодельной рукояткой, обмотанной бинтом, крючок с ниткой и свёрнутый кусок мягкой тряпки, я, честно говоря, даже не понял. Ведь на мальчишке были только залатанные штаны, тонкий матерчатый пояс и рубаха, больше ничего.

— Ага, добро вижу, а вот справедливости не хватает, — удовлетворённо кивнул, подтвердив догадку.

Услышав, как сразу изменился фоновый гул толпы, привлечённой воплями мальчишки. Рассчитывающего на то, что мы её испугаемся, ведь до этого момента симпатии окружающих были на стороне бедного обиженного ребёнка, от которого что-то хотели злые, а главное, богатые дари. Испытывая к нему симпатию, происходящую из классовой солидарности. Ну а теперь включился режим, дураков и неудачливых воришек никто не любит.

— Держи, — насильно вложил ему руку свёрток с жареными орешками в меду, в который сверху уронил серебряную монетку, моментально ставшую липкой. — Не знаю, кто там у тебя сегодня в списке жалостливых историй, смертельно больная мать, слепая сестра или девять голодных братиков и сестричек, у которых ты единственный кормилец в семье, поэтому здесь угощение на всех. Сана, отправь домой этого птенца, ещё не раскрывшего крыльев. С раскрытием оных. Пинком, — дал подсказку, чтобы поняла меня правильно.

Телохранительница без промедления повернула мальчишку и могучим пинком под зад, усиленным духовной энергией, отправила его в свободный полёт. Пусть недолгий и невысокий, сопровождаемый оглушающим воплем боли, но это не главное. Сомневаюсь, что в этом мире за воровство отделываются лёгким испугом, условным сроком или общественными работами. Может, на первый раз его и не повесят, но палками так отходят, что еле живой останется. Повезёт, если не покалечат, но в любом случае ему придётся долго восстанавливаться, тратя деньги на лечение, уход, питание. Которых у него может не оказаться. А если это повторный залёт, то отправят с киркой на каменоломни, перевоспитываться. Без скидок на здоровье, возраст и причины, толкнувшие на эту скользкую дорожку. Поэтому пусть скажет спасибо, что так легко отделался. Через больную задницу правильные мысли быстрее доходят до дурной головы, чем через уши.

Продолжив путь, вскоре, к своему большому удивлению, заметил недавнего знакомого. Того самого воина, что мои слуги освободили из рук разбойников, который произвёл на нас хорошее впечатление. Вместе с, приблизительно, пятилетним сыном и семилетней дочкой, он неторопливо шёл по рынку, что-то им рассказывая, с видом учителя на уроке. Показывая на одних торговцев, изредка что-то у них покупая, на других, обходя стороной, на третьих, которых с улыбкой приветствовал, как старых знакомых. Судя по тощей сумке, что несла девочка, брали они только самое необходимое. Отыскивая места, где оно продавалось дешевле. Поскольку воин прогуливался с детьми в разгар рабочего дня, явно никуда не торопясь, с работой у него определённо не ладилось. Как и с деньгами в доме. Оно и понятно. Ведь кормилец долгое время где-то пропадал, а когда вернулся, мало того, что ничего не принёс, так ещё и потерял всё, что имел до этого. Оружие, припасы, личные вещи. Теперь всё перечисленное требовалось снова покупать. Не голыми же руками зарабатывать на жизнь при его-то опасном ремесле. Хотя немного странно, воину же только недавно вручили небольшой подарок от владыки. Неужели успел всё потратить? На что?

Ещё раз присмотревшись к потёртой матерчатой сумке, что несла девочка, изменив путь, перехватил их группу у поворота на другую улицу.

— Уважаемый дашун Фариз, рад снова видеть тебя в добром здравии. Светлого дня тебе и твоим детям, — доброжелательно кивнул им, здороваясь первым.

— Господин Амир, — почтительно поклонился воин, приятно удивившись.

Заметив меня только после того, как я подошёл совсем близко. Дети, посмотрев на поведение отца, повторили за ним низкий поклон, отнесясь к незнакомцу со смесью любопытства и опаски.

— Не ожидал вас здесь встретить. Простите мою невнимательность и плохие манеры. Если я что-то сделал не так. Этикет не моя сильная сторона, — извинился воин.

— Ну что вы. Поверьте, вы всё сделали так, как нужно, — ободряюще улыбнулся. — Могу ли поинтересоваться, куда держите путь?

— Да вот, пришёл с детьми за покупками. Показываю им, как на этом базаре всё устроено.

Тактично не став спрашивать, что столь высокородный господин тут забыл. Демонстративно смерив долгим подозрительным взглядом мешочек в руках у девочки, я озабоченно покачал головой.

— Что-то ты какая-то худенькая и слабенькая. Такой лёгонький мешочек несёшь. Наверняка плохо кушаешь. Отдавая предпочтения только каким-нибудь стебелькам, корешкам, ягодкам, как некоторые мои знакомые, следящие за красотой фигуры и лёгкостью поступи. Отчего вечно ходят злые и раздражительные, завистливо поглядывая на любого вкушающего сытную пищу. Готовые кого угодно загрызть за котлету. Не бери с них пример. Иначе не вырастешь хорошей, сильной воительницей. Способной догнать, связать и затащить в дом понравившегося тебе будущего мужа. Сейчас. Стой тут. Никуда не уходи.

Больше ничего не говоря, немедленно отправился к ближайшему мясному прилавку, где купил длиннющий моток колбасы, свёрнутый в несколько колец, добавив к ней отборную вырезку. Ну и какое же мясо без хлеба и овощей. Сладостей у меня и так хватало, докупать не потребовалось. Всё это с большим удовольствием вручил ей, ну и отцу тоже досталось, чтобы ошеломлённая малышка не надорвала спину.

— Вот теперь порядок. Тяжеловато, но ничего. Это чужое подобно камню, а своё, подобно пёрышку. Особенно в момент перехода из одного качества в другое. В случае неудобств можешь отдать часть младшему братику. Самую невкусную, а то всё съест. Знаю я таких шустрых, боевых котят, что не успеешь отвернуться, стрескают больше, чем весят сами.

— Господин, право, не стоило, — смущённо попросил воин не делать таких незаслуженных подарков.

— Всё в порядке. Мне только в радость. Это подарок, а подарки не возвращают и в упрёк не ставят. Послушай, случайно, не знаешь, где находится общественная баня, под названием Жёлтый ирис? Скольких прохожих ни спрашивал, никто не смог подсказать. Прямо любопытно стало, что за место такое загадочное. Может, его и не существует? — сокрушённо высказал догадку.

— Баня Жёлтый ирис? — удивлённо переспросил воин. — А, да, знаю такую. Находится на окраине нижнего города, сразу за кварталом Трёх чернильниц. У поворота на аптеку торговца Надиша. Небольшая, но вполне приличная. Всяких оборванцев с улицы не пускают, за чистотой следят. Внутри всё сделано красиво. Правда, район там тихий, малонаселённый, расположенный вдали от центральных улиц. К тому же предназначена она для благородных дерров, требуя соответствующую плату, поэтому неудивительно, что о ней мало кто слышал за пределами окрестных кварталов.