–Тебе плохо?

– Нет. Сейчас… Всё нормально, – я машу рукой и иду дальше.

Мы выходим на улицу. Я убираю лёд с лица и полной грудью вдыхаю прохладный весенний воздух. Через минуту на свежем воздухе мне становится легче. Мужчина открывает дверь и помогает сесть в машину.

– Спасибо большое за…

– Не стоит, – перебивает он меня.

Я посмотрела на его руки, которые лежат на руле. На костяшках правой руки была содрана кожа. Видно, по зубам прошёлся удар. С удовольствием вспоминаю эти руки на своём теле и мне опять становится стыдно. Я ощущаю неловкость, ёрзаю на удобном сиденье дорогой машины и отворачиваюсь в окно, приложив лёд к щекам. Подъехали к моему дому.

– Ну что, Золушка, может, имя раскроешь своему спасителю? – улыбается, заглядывая в мои глаза.

– Полина, – тихо говорю я.

– Даниил. Наконец-то, познакомились, – тепло улыбается он.

Открываю дверь и выхожу из машины. Он тоже выходит и смотрит на меня поверх крыши автомобиля.

– Помочь подняться? – с заботой в голосе спрашивает он.

– Спасибо, я справлюсь, – делаю попытку улыбнуться. – Спасибо ещё раз, – разворачиваюсь и иду к дверям подъезда.

Он чуть проходит вслед за мной, но близко не подходит.

– Спокойной ночи! Выпей успокоительного и отдыхай.

Я молча только киваю и захожу в подъезд. Все дома спят, и я тихонечко захожу, чтобы не разбудить маму с племянниками. Трёхлетние близнецы Сашка и Мишка тихо сопят в бывшей Олиной спальне, а я иду тихонечко в душ и заваливаюсь в кровать. Вот только долго не могу уснуть. Слишком потрясена, никак не отойду от шока. Выпиваю, всё-таки, успокоительное и проваливаюсь в сон.

Просыпаюсь уже в 10.30 утра. Потянувшись в постели, ощущаю неприятную боль на рёбрах. "Чёрт!" – вспоминаю вчерашний ужас и бреду в ванную, втягивая носом приятный аромат из кухни. Мама печёт блины, а племянники носятся по квартире. В телеке мелькают «Фиксики». Да поспишь тут.

Приходит сообщение от Спасителя: Как дела, Золушка?

Я: уже лучше. Спасибо!

Спаситель: Я рад + розочка

Я улыбаюсь, воспоминания о нём согревают меня. Вспоминаю его руки, сильное плечо, приятный аромат и щёки пылают. «Даниил», – так он представился. Я сохраняю контакт с новым именем. «Ну вот, теперь ты не просто «блондин», а Даниил», – улыбаюсь я.

Новое сообщение: Привет! Это Кирилл.

Олька дала мой номер, что тут удивляться.

Я: Привет!

Кирилл: Как себя чувствуешь?

Я: Хорошо. Спасибо!

Кирилл: Сегодня увидимся?

Я: прости, сегодня я не готова. Давай в другой раз.

Я улыбаюсь, воспоминания о нём согревают меня. Вспоминаю его руки, сильное плечо.

Стою у зеркала в ванной и внимательно всматриваюсь в своё отражение: «На лице синяков нет. Слава, Богу!». Глаза только немного припухшие от слёз. "Ну, ничего до завтра всё пройдёт". Поднимаю майку и вижу на рёбрах синяки, немного приспустила шортики на бедре, там тоже синяк. «Блин! Ладно, главное, чтобы мама не заметила».

Весь день я провожу с племянниками. Мы читаем книги, играем в прятки, смотрим мультики, а вечером приезжает Олька с Денисом. Мы ужинаем всей семьёй за большим круглым столом, а после пьём чай. После разговоров о детях и разных семейных заботах Оля неожиданно обращается к маме:

– Мам, я хочу спросить про отца. Может, ты наконец-то расскажешь? Ты обещала.

Мама отпивает чай и смущённо опускает глаза, а Олька продолжает:

– Мне вчера пришло сообщение на аккаунт, что он хочет со мной встретиться, – сестра внимательно смотрит на маму, но та молчит и нервно мнёт салфетку в руках.

Я никогда не видела своего отца. Мы только знали, что родители развелись, ещё до моего рождения. Он уехал с другой женщиной из города. Никогда не писал и не хотел с нами видеться. У нас осталось только несколько фотографий с ним и маленькой Олькой, которые она спасла, когда мама все фото с отцом сжигала.

Нависает тягучая молчаливая пауза. Я кладу ладонь на мамину руку.

– Мам, если не хочешь, то не говори. Мне всё равно. Не было его в нашей жизни и не нужно.

– Тебе не нужно! А я всю жизнь мечтала его увидеть! – в отчаянии выкрикивает Олька.

– Зачем? А? Ну скажи? – не выдерживаю я.

Денис уходит к детям, чтобы не участвовать в семейной ссоре.

– Двадцать пять лет мы не нужны ему были, а сейчас что отцовские чувства проснулись? Зачем такой отец тебе нужен? – я гневно смотрю на сестру, а она на меня давит своим упрямым взглядом. – Он что лично тебе написал? Он знает адрес, мы никогда не переезжали. Хотел бы, сам приехал, – сквозь слёзы продолжаю я.

– Адвокат его написал, – бубнит Оля.

– Видишь! Он даже лично не соизволил обратиться, – сквозь зубы говорю я. – Трус и слабак!

Я вскакиваю из-за стола, хлопаю дверью своей комнаты и сажусь на кровать, прижав коленки к подбородку. Это правда, что я не хочу его видеть. Мама никогда не рассказывала ничего про отца, но и плохо никогда о нём не говорила. Всё равно, у меня сложилось своё мнение, когда я выросла. Не верю я в проснувшиеся чувства. Зачем он нужен в нашей жизни? Не хочу! Он чужой.

В комнату тихонечко входит мама вместе с Олей. Мама садится на кровать рядом со мной, а Оля в кресло напротив.

– Полечка, я расскажу всё, а ты сама решай нужно тебе видеться с отцом или нет, – тихо говорит мама. Она нервно сглатывает и продолжает: – Рассказывать-то особо нечего. Мы вместе учились на физмате, но он на два курса был старше. Полюбили сильно друг друга. Поженились после того, как я окончила ВУЗ. Потом родилась Оля. Когда она пошла в сад, я пошла работать в школу. Сначала ваш отец работал в научном институте. В 90-е сами знаете, как было трудно. В институте не платили зарплату, финансирования не было, и отец устроился в коммерческую фирму. Друг ему помог, – мама смотрит на Олю, вздыхает и продолжает. – Он изменил мне с какой-то сотрудницей. Кажется, она то-ли дочь директора была, то-ли его племянница. Я даже точно не знаю. Он просил прощения, но я не смогла простить его, и мы развелись. На тот момент я уже была беременна тобой, – мама смотрит на меня. – Позже он женился на ней, кстати, у неё уже был сын от первого брака. А через год они эмигрировали.

– И что, он ни разу не хотел увидеться с нами? – спрашивает Оля.

– Только первый год всё просил увидеться, снова просил прощения. Но после того, как уехал, ни слова, ни весточки. А то, что родилась Поля, он даже не знает.

Я обнимаю маму, уткнувшись в её плечо. Слёзы медленно стекают по моим щекам, а Оля прерывает молчание:

– Так, фамилия у нас твоя. Про Польку он не знал, ты родила её в разводе. А я? Он от меня отказался? – глядя маме в глаза, спрашивает сестра.

Мама молчит, опустив глаза. Оля берёт её за руку и сжимает её пальцы.

– Мам? Пожалуйста, для меня это важно?

– Нет. Я оформила новое свидетельство о рождении уже на свою фамилию, заявив, что первое было утеряно, – говорит мама и слёзы стекают по её щекам. – Прости меня, Оленька.

Сестра обнимает маму с другой стороны, а я глажу её по спине успокаивая.

– Имя его, хотя бы, можно узнать? – мама опускает глаза и сжимает губы. – Мам? Я должна знать, действительно ли отца адвокат мне написал.

Оля ждёт ответ, внимательно всматриваясь в её лицо.

– Сергей Борисович Нейман.

– Что?! – чуть ли не кричу я. – О, Боже! Этого не может быть! Ты шутишь?

У меня начинается истерический смех сквозь слёзы. Оля с мамой шокированы моей реакцией. Они обе на меня смотрят, расширив глаза. Я смеюсь, закрыв ладонями лицо, не в силах остановиться. Олька подходит ко мне и встряхивает за плечи.

– Полька, ты чего? С ума сошла что ли?

Я смотрю на неё и никак не могу успокоиться. Как может за три дня произойти столько в жизни совпадений? Это просто уму непостижимо! «Наш новый управляющий Даниил Сергеевич Нейман! Это невероятно! Учился в Германии, эмигрировал в детстве. Так он ещё и "сын" моего отца?!!» Я мотаю головой и не могу остановить истерический смех.