«Он такой же капрал, как я подпоручик Домбровский!» - Пронеслась в голове дурная мысль и тут же исчезла, когда моё удостоверение личности заняло своё законное место в моём нагрудном кармане.

-Вы можете ехать! – Коротко сообщил нашему шофёру старший капрал, после чего поднял руку, показывая своим солдатам, что шлагбаум можно поднять. Провожали нас как большое начальство, встав во фрунт, и, приложив к своим пилоткам два пальца.

Вообще, странная ситуация с головными уборами в Польше – я всегда считал, что все рода войск носили конфедератки с орлами. Выяснилось же, что пехотинцы, артиллеристы, лётчики и прочие специалисты могут носить и пилотки, похожие на те, что носились в РККА, только, кокарда вместо звезды была в форме польского орла. Мне же, как танкисту, вместе с полевой формой предполагается носить чёрный берет, но я на это правило плюю – и зачастую ношу обычную полевую фуражку wz.36, или же, как её можно ещё назвать – «мягкую конфедератку», ведь у неё есть козырёк, защищающий глаза от солнца. В общем – нифига в польской армии всё не безобразно-единообразно. И не только в форме. В оружии – тоже. Например, наряду с пистолетами собственной разработки Wis.wz.35 используются револьверы системы Нагана, как царского, так и собственного производства. Или винтовки – кроме новых карабинов Маузер-98а используются и «вёсла»-винтовки Маузер-98, и перестволенные российские Трёхлинейки, и австрийские Манлихеры, а также чёрт знает, что ещё! Вон, те же бойцы на посту были вооружены «длинными» Маузерами-98, в то время, как капитан Галецкого в полном составе получил новенькие Маузер-98а.

Пока я размышлял о трудностях снабжения различным вещевым имуществом Войска Польского, мы подъехали к ещё одному Контрольно-Пропускному Пункту. Обустроен он был несколько серьёзнее, чем тот, на котором нашу машину проверили какой-то десяток минут назад. Помимо окрашенного в красно-белый цвет шлагбаума с табличкой «Stój! Sprawdzanie dokumentów!», а также будки караульного, была настоящая пулемётная позиция, обложенная мешками с песком, с крупнокалиберным Гочкикссом, возле которого поблёскивал своим примкнутым клинком-штыком к винтовке боец.

Мотоциклов видно не было, зато стоял мощный армейский грузовик «Урсус» с белой надписью «Żandarmeria Wojskowa» на двери. Правее, метрах в двухстах стояли два больших деревянных стола, а неподалёку от неё и армейская полевая кухня, возле которой суетился солдатик в белом фартуке и таком же белом колпаке.

На этом КПП старшим был аж целый поручик. Впрочем, нас он своим вниманием не развлекал – лишь бегло посмотрел на нашу машину, достал из кармана пачку сигарет, лихо прикурил своей зажигалкой и задумчиво направился куда-то в сторону ближайших кустов.

На этом контрольно-пропускном пункте процедура проверки повторилась. Разве что, в полевой сумке у капрала, вышедшего проверять документы, был список автомобилей, которые следует пропустить. Поэтому он лишь сверил наши лица с фотокарточками в удостоверениях личности, проверил номер машины по своему списку и по пропуску, после чего пожелал счастливого пути и удалился, велев пропустить нас дальше.

К окончательной цели нашей поездки мы добрались уже затемно.

И у меня возникло сильное чувство дежавю.

Ну, как тогда, когда меня везли на беседу с Маршалом на лимузине. В тот день встреча тоже была в каком-то богатом поместье. Только везли меня тогда не контрразведчики, а начальник.

Последняя проверка была самой серьёзной – нас заставили предъявить личные вещи и сдать оружие. Причём делали это люди «в штатском».

Мой пистолет контрразведчики передали людям «в гражданке». А вот подпись в журнале учёта сданного оружия ставить пришлось мне. В этот самый момент я максимально удостоверился, что это точно не арест.

Один из сотрудников «в штатском», дежурно улыбнувшись мне, попросил проследовать за ним.

Ну что сказать – на этот раз обстановка в особнячке была намного скромнее, чем во время прошлой встречи с паном Маршалом: богатых украшений и различной ажурной мебели, как, впрочем, и картин, замечено мною не было. Всё окружающее убранство было сделано максимально просто, добротно, и… бедно что ли? Никак я не ожидал подобного от поляков.

Пару раз на глаза попадались армейские посты, состоящие из пары солдат в хорошего качества форме – не уступающей той, в которой я сам хожу – похоже, из заграничного сукна. Из оружия у каждого был пистолет в жёлтой кобуре из английской кожи.

Пройдя через три таких поста, где нам пришлось предъявлять пропуска (мой оказался у сопровождающего), я оказался в небольшой приёмной. В ней было достаточно многолюдно – я насчитал полтора десятка офицеров в звании от капитана до генерала включительно.

Кого-то я знал – например, командира Великопольской кавалерийской бригады, генерала Романа Абрахама я знал, как и командира Подольской кавалерийской бригады, полковника Леона Стшелецкого.

Чуть в сторонке, в компании пехотного майора и артиллерийского подполковника, я заметил ещё одного знакомого – капитана Яна Галецкого, чей мотопехотный батальон, также, как и мой танковый батальон, начал получать различную материальную и техническую поддержку от пана Ковальского.

Первым отреагировать успел генерал Роман Абрахам, которого я видел лишь несколько раз в жизни – организовывая совместную учёбу своих танкистов при помощи его кавалерийской бригады. Всё-таки, по текущему плану, озвученному генералом Кутшебой, мой танковый батальон будет взаимодействовать с кавалеристами генерала Абрахама и полковника Леона Стшелецкого. Впрочем, все прекрасно понимают, что планы – это планы, а в жизни всё может пойти совсем не так, наперекосяк.

Коротко поздоровавшись с кавалеристами, я тут же ощутил на своей спине тяжелый взгляд. Обернувшись, замечаю, как с нескрываемой неприязнью на меня смотрит незнакомый майор-кавалерист, моложавого вида, с щегольскими усами над верхней губой.

В приёмной надолго мы не задержались – минут через пятнадцать, когда в небольшом помещении офицерского состава набилось как килек в банке, нас всех пригласили дальше. Первыми в соседнее помещение вошли генералы и полковники, потом, уже практически без соблюдения иерархии начали входить и офицеры младше по званию.

В «зале заседаний» - как я прозвал то помещение, куда нас пригласили, было всё готово для одновременного размещения сразу большого количества офицеров: стояли удобные стулья, поставленные за столами, чтобы было удобно вести записи. На столиках лежали стопки с бумагами и писчие принадлежности. У стены, так, чтобы было видно всем присутствующим, стоял большой стенд, на котором была закреплена крупномасштабная карта региона, с обозначением пунктов постоянной дислокации всех частей армии «Познань».

Дождавшись, когда офицеры рассядутся по местам (на каждом столике стояли таблички со званиями и фамилиями), в центр вышел сам генерал Тадеуш Кутшеба и незнакомый генерал с усиками-щёточкой. Через несколько минут я его опознал – это оказался генерал Вацлав Стахевич, один из ближайших соратников маршала Эдварда-Рыдз-Смиглы, занимался модернизацией армии, контролировал работу над мобилизационными планами. Судя по слухам, считал, что основная угроза Польше исходит со стороны Советского Союза, а не Германии, впрочем, и Третий Рейх он со счетов не сбрасывал, и делал ставку на помощь западных союзников, Англии и Франции в этой войне, был разработчиком плана «Восток» - по войне против Советского Союза и «Запад» - по борьбе против Третьего Рейха.

-Панове офицеры! – Говорить начал генерал Кутшеба. – Все мы здесь сегодня собрались не просто так.

После первых слов командующего армией «Познань» наступила тишина.

-Все мы прекрасно понимаем, что армия нужна не просто так. Именно поэтому я передаю слово генералу Стахевичу.

-Благодарю, пан генерал! – Коротко начал свою речь ближайший соратник маршала Рыдз-Смиглы. – Вы все следите за последними международными событиями. В мире вновь запахло порохом, так уже было однажды, перед Великой Войной, когда сербы убили одного известного по всей Европе австрийца.