Сознание вернулось к Максиму яркой болезненной вспышкой. Он лежал на спине с закрытыми глазами, ощущая тошноту и слабость во всем теле. Из зарешеченного окна били потоки слепящего света. Ему казалось, что белые протуберанцы жалят даже сквозь закрытые веки.

Боль двумя огненными потоками текла по зрительным нервам в основание черепа и образовывала там тугой узел, который ритмично пульсировал в такт медленно бьющемуся сердцу. Мысли путались и напоминали улиток, они двигались медленно и бесцельно, не имея пункта отправления и адреса прибытия.

Максим попытался сосредоточиться, но ничего не вышло: даже собственное имя плавало в вязком тумане где-то на периферии сознания. Туман! И отдающий кислым запах разложения и тлена! Он вспомнил, как возвращался домой вчерашним вечером в изрядном подпитии, кляня вечно жгущих мусор соседей.

Максим открыл глаза. Черно-белое, залитое ярким светом изображение качнулось, накренилось сначала вправо, затем влево, и, наконец, стабилизировалось. Взгляд сфокусировался на плоскости белого потолка, расчерченного тонкой паутиной ломаных трещин.

Поворот головы дался нелегко, но вместе с подступившей к горлу тошнотой пришло понимание, что он находится в собственном доме: замысловатые фиолетовые вензеля на отслаивающихся от стен обоях и старые семейные фотографии в деревянных рамках не оставляли в этом никаких сомнений.

Макс потянулся к стакану с водой, стоящему на тумбочке, и ощутил на правом запястье холодное кольцо. В панике он попытался вскочить с кровати, задергался, будто пойманный в силки зверь, но наручники на обеих руках и лодыжках, пристегнутые к металлической раме, держали крепко и позволяли лишь приподнять конечности над кроватью. Резкие движения породили оглушающий лязг металла о металл и пронзительные вибрации боли. Сознание снова утонуло во тьме.

Человеческие крики и утробное низкочастотное урчание, доносящиеся с улицы, вернули его из забытья. Он аккуратно напряг руки и ноги, медленно приподнял голову, чтобы оглядеться, и убедился, что одет в камуфляжную форму и все так же пристегнут к кровати в собственной спальне. В ярком свете, льющемся из окна, он узнал привычный интерьер.

Небольшая комната, оклеенная темными выцветшими обоями, помимо кровати и тумбочки вмещала старый, дышащий на ладан трехстворчатый деревянный шкаф, массивный письменный стол, две книжные полки над ним и вращающееся кожаное кресло с высокой спинкой. Между столом и дверью, ведущей в коридор, висели настенные маятниковые часы, которые уже лет десять показывали одно и то же время.

Накатила тошнота, он откинулся на подушку и вдруг осознал, что теперь часы идут, отсчитывая секунды с глухим металлическим звоном. Возможно, последние секунды его жизни.

– Здравствуй, Макс!

Он вздрогнул, не сразу поняв, откуда донесся знакомый голос, и снова приподнял голову. Собственное имя и фамилия всплыли откуда-то из глубин неконтролируемой памяти – Максим Гордеев.

В кожаном кресле перед ним, заложив ногу за ногу, сидел незнакомец. Направленный из-за его спины свет не позволял разглядеть лицо, был различим лишь силуэт мужчины, облаченного в военную форму и высокие черные берцы. В руках он держал автомат.

– Плохо тебе, вижу, уже пару часов жду, когда очухаешься, – произнес незнакомец и засмеялся. – Видимо, удар не рассчитал, извини. Но затылок у нас с тобой крепкий, я знаю!

– Кто ты? – прошептал Макс, разомкнув пересохшие губы и с трудом ворочая опухшим языком. – И что тебе от меня нужно?

Мысли метались словно испуганные рыбки в темном аквариуме. Максим был обычным программистом, заканчивал пятый курс университета, долгов и врагов не имел, не практиковал милитари или секс в наручниках, в армии не служил, и даже предположить не мог, почему и как оказался в военной форме и стальных браслетах.

– Ты скорее поверишь собственным глазам, нежели моим объяснениям, – со смехом заявил сидящий в кресле человек.

Он положил автомат на стол, встал и сделал два шага к кровати, на которой лежал Максим.

– Непорядок! – незнакомец покачал головой и оборвал листок отрывного календаря, висящего на стене.

Квадратик бумаги с надписью «26 июня» закружился по комнате и опустился на пол. Мужчина проводил его взглядом, сел на кровать и с ухмылкой посмотрел на Максима. У Макса перехватило дыхание: в незнакомце он узнал самого себя. То же узкое скуластое лицо, серые глаза, густые, сходящиеся к переносице брови, прямой с небольшой горбинкой нос и темно-русые короткостриженые волосы.

Снова двоение в глазах, снова тошнота, на этот раз от осознания абсурдности ситуации. Макс зажмурился, а когда разомкнул веки, увидел все то же отражение своего лица и взгляд, источающий иронию и любопытство.

– Макс, меня тоже зовут Макс. Я – это ты, или ты – это я, формулируй так, как тебе больше нравится. Кстати, входную сейфовую дверь я открыл собственным ключом. Судя по семейным фотографиям на стене, твоя реальность практически не отличается от моей, по крайней мере, на первый взгляд.

Двойник вынул из кармана связку ключей и положил их на тумбочку рядом с комплектом таких же. Затем сел на кровать и медленно провел ладонью по щеке пленника.

– Удивительно – видеть себя со стороны. Не в зеркале, а во плоти. Я исследовал каждый сантиметр твоего тела, пока надевал на тебя форму. Мы похожи, словно близнецы. Ты даже спишь нагишом, как и я!

Сидящий на кровати парень рассмеялся, продолжая пристально вглядываться в глаза своей закованной в наручники копии.

– Воды дай глотнуть, горло пересохло, говорить не могу…

Макс тянул время, окончательно осознав, что происходящее с ним – не сон и не галлюцинация. Он лихорадочно перебирал варианты, объясняющие явление незнакомца: от абсолютно реального возвращения блудного брата-близнеца до совершенно фантастического попадания в некий виртуальный мир.

– Не вода тебе нужна, а живец! – сказал двойник, отстегивая от пояса армейскую фляжку, и добавил с иронией. – И волшебная таблетка!

Он ухмыльнулся и поднес к лицу Макса матово поблескивающий шарик, зажатый между большим и указательным пальцами.

– Извини, Нео, красную капсулу предложить не могу, а синюю ты уже выпил, – теплая ироничная улыбка незнакомца резко контрастировала с холодным взглядом и жестким изгибом губ. – Глотай! Если выплюнешь, удавлю уже сейчас!

Он зажал Максиму нос, грубо затолкал шарик ему в рот и, дождавшись, когда тот его проглотил, отвинтил крышку армейской фляжки и приложил горловину к пересохшим губам пленника.

– Пей, студент, пей, только не выплевывай и не выблевывай, – незваный гость снова рассмеялся. – Хочу немного с тобой пообщаться. Сейчас нечасто случается поговорить с умным образованным человеком, вокруг только урки и старательно под них косящие. А разговор с самим собой во плоти – недостижимая мечта для каждого рефлексирующего индивида!

Жидкость, остро пахнущая спиртом и чем-то затхло-кислым, потекла в рот. Запах у пойла оказался тошнотворным. Вкус был не лучше – кисло-сладкая сивуха, слегка отдающая тухлятиной. На глазах Макса выступили слезы, он закашлялся и попытался отстраниться от фляги.

– Пей давай, не дури! – раздраженно процедил двойник и с силой сжал челюсти пленника пальцами левой руки, не давая тому возможности повернуть голову или закрыть рот.

Металлическая горловина фляжки сильно давила на губы, и Максим перестал сопротивляться. В голову пришла совершенно неуместная мысль о том, что мучитель – правша, как и он сам. Максу показалось, что к тому моменту, когда стальная хватка ослабла, и поток льющейся в горло жидкости прекратился, он выпил не меньше стакана мерзкой спиртовой настойки.

– Вот и молодец, вот и славненько, – сказал двойник, запрокинув голову и допил остатки воняющей старыми носками жидкости.

На Макса накатывало опьянение. Головная боль медленно ослабевала, уступая место бодрости: его перестало мутить при каждом резком движении, а затекшие мышцы налились энергией.