Наверное, прошло достаточно времени, но я все лежала, уткнувшись лицом в покрывало, вдыхая его запах, представляя себя в маминых объятиях. Я безмолвно просила прощение у нее. За то, что оказалась далеко, когда она звала меня, за то, что потеряла контроль над собственной жизнью и так глубоко провалилась. Да просто за все, чего мы обе лишились из-за появления Фэй.

Кто-то откашлялся за спиной, и я вскочила, торопливо вытирая мокрые глаза. Джеймс. Он возвышался на пороге, полностью перегораживая выход, все такой же высокий, широкоплечий, мрачный. Все такой же ослепительный. Я не хотела вновь проходить через все круги ада рядом с ним.

– Твой отец попросил, чтобы я тебя забрал отсюда, – сухо пояснил он. – Пойдем.

Видимо, папа позвонил моему мужу сразу после того, как я поднялась наверх, и тот бросил все дела и примчался на зов о помощи, как настоящий прилежный сын. Маленькая обиженная девочка внутри меня остро ощущала свое одиночество. Я только помотала головой в ответ.

– Мне нужно помириться с папой…

– Он не хочет, чтобы ты здесь находилась, – Джеймс не стал тратить время на уговоры, а просто подошел, схватил меня под локоть и поднял на ноги. – Имей, наконец, совесть. Пожалей несчастного старика.

И что дальше? Он опять отвезет меня к себе? Привяжет? Станет пытать? Я затрепыхалась в попытке вырваться, но его пальцы лишь крепче сжимались, причиняя боль. Самое печальное, что позвать на подмогу было некого, отец горел желанием избавиться от меня и наверняка ждал, когда же Джеймс выдворит нахалку-дочь из дома. Понурив голову, я прекратила попытки к сопротивлению.

Когда мы спустились по лестнице, отец все так же сидел в гостиной. На мои попытки попрощаться он не отреагировал, и я вновь сглотнула слезы. Когда мы вышли на крыльцо, я заметила, что Джеймс странно на меня смотрит и огрызнулась:

– Что?

Он задумчиво покачал головой.

– Ничего.

Я гадала, злится ли он на меня за побег, знает ли, где пряталась, и понял ли, что знаю теперь благодаря Мадам и Фоксу чуть больше, но Джеймс тщательно скрывал свои эмоции и мысли, пока не усадил меня в автомобиль. Только по резкому движению руки, когда он лично застегнул на мне ремень безопасности с таким видом, будто затягивал на шее удавку, я поняла – да, злится и наверняка если не знает, то догадывается о чем-то.

– Куда мы едем? – решилась я заговорить, когда мы уже выехали на шоссе, ведущее обратно в Карлстаун.

Джеймс щелкнул зажигалкой и открыл окно. Его лицо оставалось спокойным и невозмутимым, только нижняя губа слегка кривилась, обхватывая сигаретный фильтр.

– У нас с тобой осталось общее дело, Фэй. И мы его не закончили.

Ах да, ну конечно, его драгоценный бизнес и моя роль в его утере. Километры мелькали за окном, приближая меня к новой тюрьме, а я думала о том, что не вынесу этого снова. Как и ненависть родного отца. Рядом со мной сидит мужчина, который так много сделал для близкого мне человека, а я не могу сказать ему спасибо, не решаюсь поблагодарить, потому что ответом мне будет лишь презрение с его стороны. Он станет меня мучить, требовать ответы, которые я не смогу ему дать, и мне придется все это выносить, потому что моих просьб о пощаде никто не услышит. Нет, я не желала возвращаться в шкуру Фэй сейчас, я поняла, что не сумею притворяться ею рядом с Джеймсом да и не хочу. Но и не готова была видеть, как он отвергает во мне настоящую Кристину. И я так и не пережила печальную новость о маме.

– Останови, – я схватилась рукой за живот, перегибаясь пополам и борясь с практически настоящими рвотными позывами.

– Не дури, Фэй, – жестко бросил Джеймс в ответ. – Я на твои фокусы больше не ведусь.

– Останови… я на станции что-то не то съела…

Похоже, мой страдальческий вид что-то в его железобетонной уверенности все же надломил, потому что мотор сбросил обороты и автомобиль плавно остановился на обочине. В ту же секунду я сорвала с себя ремень безопасности, распахнула дверь и помчалась в чащу леса, радуясь, что надела на ноги кроссовки вместо привычных Фэй пафосных туфель. Куда угодно – только бы подальше от ослепительного мистера Уорнота, занозой засевшего в моем истерзанном сердце.

– Фэй! – выстрелил мне в спину разъяренный вопль Джеймса, а затем хлопнула вторая дверь.

Я припустила вдвое быстрее, на пределе своих физических возможностей, стараясь не допускать мысли, что он догонит меня. Чащу трудно было назвать непролазной, но все же предательски торчащие ветки кустарников здорово усложняли мне жизнь, царапая открытые участки рук и ног, и приходилось держаться начеку, чтобы вовремя перепрыгивать кочки и поваленные стволы деревьев. Я не обращала внимания на боль, только машинально отмечала вспышки жжения на коже и удары камней в подошвы кроссовок, если нога приземлялась на острый торчащий край. Утешал лишь тот факт, что Джеймс гораздо больше и тяжелее меня и ему труднее развить такую же скорость.

Он больше не выкрикивал мое имя, и тогда я рискнула остановиться и прислушаться. Вокруг стояла тишина, только едва-едва доносился шум пролетающих машин с автотрассы. Неожиданно где-то позади хрустнула ветка, и я мгновенно упала на землю, заползла под большой раскидистый куст, благо размеры позволяли, и замерла там. Все тело, покрытое мельчайшими царапинами, чесалось, кое-где текла кровь, но я закусила губу в страхе даже вздохнуть чуть более громко, чем следует. Меня всю трясло, по лицу так и текли слезы еще с той секунды, как выскочила из машины, и теперь мокрые капли поочередно падали с подбородка на сухую подстилку из опавших листьев и земли. Хорошо, что это происходило беззвучно.

Такие ли ощущения Фэй испытывала в тот вечер, когда решила убежать из особняка и села за руль, еще не зная, к какой катастрофе это приведет? Боялась ли она Джеймса так, как я в данную секунду, раз мчалась с риском для жизни? Трясло ли ее? Лились ли из ее глаз слезы, застилавшие обзор? Понимала ли она, что если Джеймс настигнет, все закончится очень и очень плачевно? И, самое главное, на что все-таки способен такой охотник, как он, когда поставлена цель?

Из-за нависающих веток, укрывших меня плотным шатром, поле обзора было ограничено, поэтому когда Джеймс появился, я увидела лишь его обутые в дорогие туфли ноги. Он вовсе не торопился, ступал по траве медленно и бесшумно, и это почему-то выглядело особенно жутко. Когда он крикнул мне вслед, я думала, что им движет слепая ярость. Но сейчас он вел себя как вполне хладнокровный человек. Я всерьез заподозрила, что та хрустнувшая недавно ветка не имела к нему никакого отношения, он явно не собирался совершать ошибок.

– Где же ты, Фэй? – раздался его негромкий голос. – Я ведь все равно найду тебя. Ты выбрала неправильное поле для игры. Я был бойскаутом. А ты?

Я еще сильнее впилась зубами в нижнюю губу. Значит ли это, что он умеет читать следы? Могла ли я уже себя выдать?

Ноги Джеймса сделали еще несколько шагов и исчезли из видимости. Я вся превратилась в слух, пытаясь определить его местонахождение, когда ветви позади меня резко разошлись в стороны и сильная мужская рука сомкнулась вокруг моей лодыжки.

– Попалась!

От неожиданности я взвизгнула, вывернулась и дернула ногой, оставив один кроссовок в руке Джеймса. Он успел перехватить другой рукой, пальцы впились в ворот футболки. Запаниковав, я рванулась что есть сил, под душераздирающий треск ткани оставив ее половину у преследователя, а сама продралась через куст с другой стороны и припустила дальше. На ходу сбросила обрывки футболки, оставшись в лифе, – болтаясь на плечах, как рваный парус, та лишь мешала двигаться быстрей. Босая ступня, защищенная теперь лишь тонким носком, получала более существенные увечья, бежать долго не получилось бы, поэтому я свернула в ту сторону, откуда слышала шум автострады. Джеймс не сможет остановить меня, если поймаю попутку и сяду в нее. Полуголая, я буду выглядеть жертвой насилия, а лишние обвинения и проблемы ему не нужны. По крайней мере, хотелось надеяться, что на людях он умерит порывы, ведь в доме моих родителей держал себя в руках.