– Сон, – выдала я, кокетливо подмигивая возлюбленному.

– Правильно! – захлопала в ладоши Силиция. – Жаль, что ты не угадал, Стефано. Это ведь самая простая задачка в мире!

– У каждого своя правда, – шепнул он.

– Вивьен твоя подруга? – не испытывая ни капли смущения, поинтересовалась девочка.

– Да.

– Ты похож на принца, – заявила брюнетка. – Когда я выросту, то хочу стать твоей принцессой.

– Боюсь, в мире уже есть королева, которая покорила моё сердце, малышка, – тихо посмеялся молодой человек.

– Правда? – изумилось дитя. – Познакомишь меня с ней?

– Ты уже с ней знакома, – Стефано властно приобнял меня свободной рукой. – Вивьен и есть та девушка голубых кровей.

– Вы так похожи, – задумчиво протянула Силиция. – А у вас есть дети?

– Нет, – утвердительно мотнул головой Эспозито.

– Значит, вы пришли, чтобы забрать меня? – радостно залепетала она. – Мои мама с папой сказали, что скоро меня заберут незнакомые дядя и тётя. Это ведь вы, да? Я скучаю по ним. Очень хочу увидеть маму и крепко-крепко обнять её. Хочу, чтобы папа сыграл со мной в шахматы. Они сказали, что мне нужно чуть-чуть подождать. Вы отведёте меня к ним?

Я замерла, не в силах проронить хотя бы слово. Поперёк горла встал тугой ком, а лицо исказила невидимая для детских глаз гримаса боли и горечи. Эту светлую девчонку бесстыдно бросили на произвол судьбы. Бросили ровно также как и меня…

Силиция даже не подозревает, что мама и папа не вернутся. Не допускает масли , что они без зазрения совести предали её, избавились, как от ненужной игрушки.

Как можно бросить кровное дитя? Что люди при этом ощущают? И главное, зачем создавать новую жизнь, если не собираешься доводить её до ума? Должно быть, мне не дано это познать.

– Этого не будет…

– Ты ошиблась, крошка, – перебил Стефано, в конце концов поставив ребёнка на пол. – Тебя заберут другие дядя с тётей.

Предпочла отмолчаться. Тонкий голосок созвал всех детей на полдник, вследствие чего Силиция шустро помчалась в столовую.

– До свидания! – крикнула девочка на прощание, смешавшись с толпой.

Как и задумывалось, мы раздали предварительно собранные вещи, игрушки и прочие принадлежности всем нуждающимся и незаметно покинули детский центр, пока ребята были увлечены новыми подарками.

Сидя в машине, я не прекращала думать о несчастной Силиции. От одной только мысли кровь холодела в жилах. Мне становилось тошно от осознания будущего этой невинной девочки. Кем она станет? Возможно, будет скитаться, не зная, куда ей податься. Или же от безысходности подцепит какого-нибудь старого дядьку и будет сидеть на шее, время от времени удовлетворяя его потребности. Имеется вариант, что запьёт или подсядет на наркоту. Предпочтительно начнёт с безвредной травки, а далее, не получив должного удовольствия, приступит к более тяжёлому арсеналу вроде ЛСД и метамфетвмина. Что дальше? Её либо убьют, либо она сама убьёт себя, перебрав с дозой.

– Это реальность, Вивьен, – прервал тишину Стефано. – Мы не в состоянии дать каждому ребёнку достойную, полную радости жизнь. Ты не виновата в том, что горе-родители отказались от собственного чада, и уж тем более не обязана предпринимать какие-либо действия. Вдумайся, сколько таких детей во всём мире. Посмотри на себя. Ты являешься наглядным примером того, что осиротевший ребёнок может самостоятельно встать с колен и добиться в жизни неплохих высот. Главное – иметь конкретную цель и желание. Поэтому ни в коем случае не вини себя в чужих грехах.

– Почему ты соврал? – заглянула в серебристые глаза я. – Требуешь от людей особой искренности и честности, а сам умудрился обвести вокруг пальца маленькую девочку.

– Я не смог опровергнуть детские надежды, – гулко выдохнул Эспозито. – Порой правда может очень сильно ранить, в особенности, если в главной роли выступает маленькая девчушка. Ты права. Я ненавижу лживых людей, но не имею ничего против вранья во благо. Всё зависит от степени преступления. Данный перечень имеет в себе два пункта, а именно: простительно и непростительно. Люди врут себе подобным, боясь потерять то, что имеют. По большей части в качестве чего-то очень важного выступают самые близкие. Я способен прощать, но данное великодушие распространяется на очень узкий круг.

– И кто же эти счастливчики? – грустно улыбнулась я.

– Ты и моя мать, – меланхолично прикрыл глаза Стеф.

– Тебе есть за что её прощать?

– Да, – кивнул он. – Но на это нужно слишком много времени. Возможно, я могу банально не успеть. Может стать слишком поздно.

– Значит, остальным предначертана высшая кара?

– Она действует в случае с педофилами, насильниками и недоброжелателями, которые как-либо угрожают моей жизни, – констатировал он. – Либо ты, либо тебя. Я уже давно принял для себя одну-единственную позицию, благодаря которой по сей день уверенно стою на своих двух.

– Чего бы ты не смог мне простить?

– Предательство и измену, – категорично заявил мужчина.

– Какова плата?

– Смерть, – бесцветно молвил он.

Глава 3.

Утро началось несладко. Я, как обычно, намертво присосалась к мягкой подушке, словно самый заядлый паразит, наотрез отказываясь подниматься раньше восхода солнца.

С момента переезда к Стефано чудесным образом переменилась в кошку, которая способна спать по двенадцать часов в сутки. Резкая перестройка и своего рода сбой в конкретных процессах жизнедеятельности организма порядком удивляли. Ранее я могла свободно подорваться ни свет ни заря и сломя голову мчаться на очередной заказ в совершенно другой конец города, а сейчас ленилась подняться к восьми утра.

Стеф каждый вечер заваривает мне чашечку терпкого чая, от которого язык скручивается в тонкую трубочку пытаясь спрятаться от отвратной гадости. И причём мужчина так настырно и принудительно вынуждает его употреблять, отчего закрадываются некие сомнения. Думаю, Эспозито определённо имеет какой-то секрет и подмешивает успокоительное, благодаря которому сплю как убитая. Да мне даже сны не снятся! Настолько спокойно проходит ночь. Но во всей этой, казалось бы, счастливой истории не обходится и без подводных камней. Весь подвох заключается в том, что сплю я как убитая, но на утро оторваться от тёплой постели практически нереально.

Обычно Стефано дарит мне дополнительные полчаса понежиться на мягких перинах, но сегодня этого не произошло. Эспозито резко сменил тактику, прибегнув к тяжёлой «артиллерии» и окатил меня водой, вследствие чего подорвалась как на пожар.

– Совсем из ума выжил?! Что за идиотские шутки, Эспозито?! – рыкнула я, чувствуя, как прохладные капли стремительно катятся за ворот шёлковой рубашки, вынуждая тело покрываться мелкими мурашками.

– А как иначе мне поднять заядлую спящую красавицу вроде тебя? – удерживая в левой руке габаритный графин, ехидно ухмыльнулся он. – Собирайся, у нас сегодня тренировка.

– На улице минус, – нахмурилась я. – Хочешь слечь с воспалением лёгких? Я не собираюсь терпеть командование нудного Кларка.

– Не волнуйся. Если же у меня всё-таки проявится пневмония, то тебе не придётся выслушивать монотонные речи Джозефа, – Эспозито крепко приобнял меня за плечи. – Сама подумай, кто же будет меня лечить?

– Твой приятель Брент, – толкнув его, я неспешно направилась к шкафу, доставая с одной из полок тоненькие джинсы и плотную водолазку под горло.

– Прихвати сменную, – бросил напоследок Стеф. – Как-никак я всё же не имбецил, чтобы принуждать тебя заниматься на холоде.

Эспозито ушёл, оставив меня одну собирать сумку. Перебирать особо не приходилось, так как внешний вид беспокоил меня в последнюю очередь.

Когда ты уставший, мокрый и изнеможённый, то как-то перестаёшь думать об опрятности самого себя. Мне же приходилось копаться и не в таком дерьме, избавляясь от свежих трупов. Тренировка на износ не так страшна, какой может казаться.

Забросив в сумку обтягивающий костюм, который, к слову, выбирал Стефано, я закинула мини-чемоданчик на плечо и поспешила на парковку, где уже ожидал мой спутник.