Витторию захлестывает испуг, что мужчина может заметить эту часть её тела, дерзко выпирающую под одеждой, но он не опускает глаз ниже уровня её губ, и это чертовски облегчает задачу.

– Делаете ремонт? Одна?

Тори смущается, неуверенно косится на своё жилище.

– Да, пытаюсь. Здесь давно никто не жил, – она обхватывает себя руками, прикрывая грудь. Ей ужасно стыдно. Но святой отец, кажется, не замечает смущения молодой особы, а может, только делает вид.

– Вам нужна дополнительная помощь. Такая хрупкая девушка одна не справится с тяжелой работой. Я решу этот вопрос.

От сказанных священнослужителем слов Тори едва не теряет дар речи.

– Нет-нет, не нужно, святой отец, – она старается говорить, как можно убедительнее, но в этот самый момент доска, которую ещё десять минут назад девушка старательно прибивала гвоздями, отрывается и с громким скрежетом скользит по крыше, а затем с треском падает на землю.

Падре переводит взгляд за спину Виттории, потом снова на неё.

– Думаю, помощь всё-таки нужна, – подытоживает мужчина, а у Тори не остаётся аргументов ему возразить.

Люцифер наблюдает, как щёки девушки заливаются румянцем. Маленькая, сладкая невинность, предназначенная для его тёмного дела. Не терпится осквернить эту манящую непорочность как можно скорее.

Его внутренний демон издает гортанный рык, требуя подмять под себя эту малышку, раздвинуть её стройные ножки и вонзить в неё свой член до упора. Терзать нежное тело до тех пор, пока его внутренняя сущность вдоволь не насытится.

«Как же ты будешь визжать, когда я буду брать твою девственность», – думает демон, плотоядно рассматривая торчащие женские соски, выпирающие из-под ненавистного ему куска ткани.

Всё это непременно будет, но прежде ему нужно избавиться от защиты, которая мешает Люциферу воздействовать на сознание девушки. А уже потом, Уорнер будет готова самовольно отдать ему себя в полное демоническое подчинение. Её тело и душа будут принадлежать ему. Нужно лишь набраться терпения, с чем его внутреннему демону придётся смириться.

Глава 6

Этот день разительно отличается от предыдущих дней её пребывания в Флоэсстине. Тяжелые чёрные тучи заполонили голубое небо, скрывая его ангельскую красоту от человеческих глаз. Серый мрачный день. Природа будто бы скорбит вместе с вдовой старика Брэнсона, нагоняя ещё большую печаль и тоску на прибывших на панихиду жителей городка.

Тори тоже не смогла обойти стороной это прискорбное мероприятие. Она стоит, затерявшись среди разношерстной толпы – людей, облачённых в наряды одних и тех же тонов, подходящих для траурного случая. Девушка не стала выделяться, набросив на свои плечи серого цвета тонкий кардиган поверх простой чёрной футболки. Чёрные джинсы довершают мрачный образ.

Неприятный промозглый ветер шумит в ветвях кладбищенских деревьев. Само кладбище раскинулось на территории небольшого редкого леса недалеко от церкви. Кладбище и церковь – извечные союзники, которых связывает одно – смерть. Этим двум неотъемлемым частям друг друга можно дать ещё одно определение – неизбежность.

Печально, но факт. Человек приходит в церковь только когда жизненные обстоятельства заводят его в безвыходное положение, и он ищет утешение. А кладбище – ещё большая неизбежность, потому что смерть – окончательная станция, ведь из деревянного ящика выхода нет.

Тори прислонилась к стволу старого дерева, наблюдая за церемонией. Угрюмые лица, тихий плач скорбящих родственников. Но центром всего мероприятия является вовсе не усопший, а высокий молодой мужчина в длинном церковном одеянии. Пусть цвет его одежды не отличается от большинства, но этот человек явно выделяется на фоне происходящего, и внимание пришедших выразить скорбь людей устремлено именно на священника.

Он произносит ритуальную речь, зачитывая какие-то строки из Писания. Его тягучий низкий голос властно разливается по периметру, теряясь где-то в высоких кронах деревьев. Священник довольно молод для своей должности, ему можно бы дать не более тридцати лет точно. Но то, как он произносит свою речь, в этом ощущается абсолютный авторитет, которым этот человек, по всей видимости, безраздельно обладает в городе. Люди заворожено слушают его, устремив взоры на молодого мужчину.

Виттория и сама не в состоянии отвести глаз от жёсткого профиля. Она опускает взгляд ниже – на губы, которые шевелятся в такт его словам. Девушка невольно касается пальцами своего рта, а в голове ураганом вертится череда стоп кадров из её непристойных фантазий – как эти самые губы ласкают её, дразнят, дарят наслаждение. Какие они на вкус, его губы?

Эстетичные ровные пальцы водят по странице священного Писания, а Тори бесстыдно представляет эти самые пальцы на своём теле.

Боже, этот мужчина настоящее искушение. Но он священник! Грех мечтать о подобном. Тори тряхнула головой, прогоняя эротические картинки из своих мыслей.

Прежде у неё не было такого откровенного желания. Она никогда не чувствовала подобного к противоположному полу, даже к Харви. Но сейчас, глядя на священнослужителя, девушка поняла, что впервые ей захотелось намеренно согрешить.

Падре вожделен, но Тори его боится. Какая-то часть души отговаривает её от подобной перспективы. Одна её сторона готова поддаться искушению, другая же – отталкивает саму эту мысль.

– Виттория! – раздаётся звонкий голосок откуда-то сбоку.

Девушка поворачивается к источнику звука. Джиллиан приветливо улыбается, подходя ближе.

– Как же я рада тебя видеть, дитя моё, – женщина с теплотой обнимает Тори за плечи, а та будто слышит иной голос, который эхом звучит в её голове – более низкий, властный, что недавно произносил эти два слова "дитя моё". Девушка отгоняет от себя эту мысль, сосредоточившись на собеседнице.

– Здравствуйте, Джиллиан, – Тори приветливо улыбается в ответ рыжеволосой знакомой.

– Жаль встретились при не самых приятных обстоятельствах, но я рада видеть тебя, девочка.

Виттория кивает и снова устремляет взгляд в эпицентр церемонии прощания.

Мероприятие уже подходит к концу, падре стоит чуть в стороне, сложив руки перед собой, словно в молитве.

Джиллиан проследила за взглядом девушки и многозначительно улыбнулась.

– Ты уже познакомилась с нашим святым отцом? – спрашивает женщина, а Тори только сейчас понимает, что даже имени его не знает. Интересно, какое у него имя? Наверняка такое же властное, как и весь его внешний вид.

– Можно сказать и так, – девушка несмело улыбается и отводит взгляд от священника. Но Джиллиан не унимается.

– Он настоящий красавец, правда? И не женат, – произносит с явным намёком, указывая взглядом в сторону падре, а девушку злит этот жест собеседницы.

Тори ничего не отвечает, но одаривает священника новой порцией любопытных взглядов.

Народ начинает постепенно рассредоточиваться, но Тори с немалой долей удивления замечает, что ни один человек не уходит с церемонии без личного благословения падре. Буквально каждый присутствующий подходит к святому отцу, целует тыльную сторону его ладони тем же жестом, что она совсем недавно наблюдала с крыши своего дома.

– Смотри, каждому не терпится получить благословение от святого отца. Пойдём и мы, – тараторит Джиллиан, а Виттория и пискнуть не успевает, как женщина подхватывает её под руку, настойчиво волоча девушку туда, где ей меньше всего хочется оказаться. Или всё же больше?

Начинает накрапывать мелкий дождик, создавая вокруг ещё более трагичное настроение. Девушка ёжится, когда холодная капля падает ей за шиворот.

С каждым шагом приближаясь к мужчине в чёрной сутане, сердце девушки колотится всё яростней. Падре замечает их, когда молодая девушка и женщина находятся всего в паре шагов.

Священник еле заметно улыбается, слегка наклоняет голову в знак приветствия. Чёрные как ночь глаза мужчины мельком пробегаются по Джиллиан, и это выглядит так, будто он делает ей одолжение. Но после – замирают на Тори, лишая её способности свободно дышать.