– Я оставлю это здесь, – поднимаясь с табурета, решил Мэлвин. – Но у нас нет времени. Я вернусь через полчаса. Все зависит только от тебя самого.

Больше не глядя на ребенка, охотник пошел к двери. Все отведенное время он ходил по двору Школы Ордена, бесцельно и бессмысленно. Он старался не думать об упрямом мальчишке, о том, что будет, если Идэн выберет свои воспоминания. Мэлвин думал о Солине, о том, что им придется пережить заново. Они смогли обмануть жрецов в прошлом. Они выжили. Но все может повториться, стоит раз допустить ошибку. Магистр не желал зла мальчику, но если тот не примет зелье…

Когда он вернулся в назначенное время, Идэн спал. Свернулся калачиком на кровати, маленький и хрупкий. Спал крепко. По-детски подложив ладошки под голову. Магистр забрал флягу. Она была пуста.

Рыцарь отогнал воспоминания. Не время сейчас и не место. Хот он знал, что так будет. И Мэлвин предупреждал его. Все-таки это родной город. Изменившийся немного, будто тоже повзрослевший. Но не настолько, чтобы охотник снова не начал жалеть о том, что отдал тогда, попав в Орден.

Но прошлого не изменить. Все эти годы он учился подавлять свои эмоции и чувства, он на самом деле почти стал бездушным. А сейчас…

Идэн медленно пошел вдоль улицы, что с центральной площади вела к старым кварталам у самого леса. Его люди сами найдут место, где на Сида напали, сами узнают подробности. Старейшина расспросит людей. Охотники слишком выделяются в толпе, а потому многие горожане смогут рассказать, где был Сид, куда он ходил и что делал.

Командир отряда там не нужен. А до сумерек, до встречи с Гиллом еще часа два. Идэн обещал себе, что если попадет в этот город, то сделает это. Но думал, что найдет время после того, как они найдут ведьму. Получилось иначе. И потому именно теперь охотник шел в свой родной дом.

Нет, город не настолько изменился. Слишком многое осталось прежним. Особенно там, на дальних кривых улочках, у тех бедных крохотных домов. Только деревья стали выше, да кусты постарели. Он шел, отмечая знакомые детали, вдыхая все больше знакомых запахов.

Их улица вела сквозь весь квартал. На ней стояло более двух десятков домов. Первым был тот, где раньше на самом деле жила семья Стефана. Самый богатый двор в квартале, и дом самый добротный, высокий в два этажа. За ним потянулись низкие и неказистые хатки, одноэтажные, все из серого камня, что добывался в карьере за лесом. К каждому такому домику были пристроены деревянные веранды и широкие крылечки с навесами. Летом спали в этой «холодной» части, там же в семьях были кухни.

Здесь вели небольшие хозяйства. Скотины было мало. Она корова на два двора или пара свиней, да птица. Малюсенькие огороды. Чаще добывали себе пропитание в лесу, что начинался сразу за стеной, в этом месте совсем низкой. Такой, что и ребенок перелезет.

Дом отца Идэна стоял предпоследним на улице. Чуть лучше сработан, чем соседние. Все же Колин был каменщиком. А вот огорода у них не было. Как и скотины и даже птицы. За хозяйством смотрят женщины. А жена Колина через пару лет после того, как родила сына, умерла от лихорадки. Отец вырастил Идэна один. Воспитывал, как мог. Соседи помогали, присматривали за мальчишкой. И парень рано научился жить по правилам взрослых. По неписанным законам этих кварталов. Помогают тебе, ты сам помогаешь другим.

Охотник остановился у своего дома, как будто шел, и наткнулся на невидимую преграду. Он боялся повернуться и шагнуть во двор. Ворота тут давно покосились, части забора просто не было. Идэн присмотрелся. Нет, это не от времени все пришло в запустенье. Удивительно, но тут все осталось нетронутым с той ночи.

Никто не решился поселиться здесь. Все помнили о том, что произошло тогда. О ведьме, в течение двух недель держащей кварталы в страхе, о ее жутких убийствах. О том, что двенадцатилетний мальчишка смог ее остановить. Именно здесь. Люди не трогали его дом. Оставили память о том страшном лете. Пусть охотник сам не помнил тех событий, но теперь мог увидеть следы произошедшего, как его научили в Ордене.

Ведьма пришла со стороны леса. Своей магией она просто снесла ворота. Сейчас на гнилых от времени столбах еще виднелись темные пятна, как ожоги, в самом низу, где ударила сила злонамеренной ведьмы.

Идэн все же шагнул во двор. Так как коровы или козы у них с отцом не было, никто не давал траве расти спокойно. Их двор всегда был хорошо вытоптан и чист. Сейчас тут валялись хламом остатки разломанных ступеней крыльца и поваленные столбы. Под самыми окнами грудой сполз вниз деревянный козырек, который раньше затенял вход и окна, спасая от летнего жаркого солнца.

Ставни тоже свалились, лишь один уцелел, повиснув на старом креплении неровно. Но это уже от времени. А вот черные следы, похожие на гарь на сером камне у двери, это магия. Ведьма прорывалась в дом. Её сила и злость были огромны. Один из камней раскололся, и его обломок лежал еще тут же, справа.

Идэн осторожно прошел по обломкам ступеней внутрь. У них с отцом была кухня, где стояла печь, длинный рабочий стол вдоль ее бока, и еще один, небольшой, под окном. Сейчас вся мебель была сломана. Валялась, как попало.

Рыцарь не помнил всего, но он снова мог восстановить хоть что-то, просто осмотревшись. Идэн понимал многое. Мог даже представить, как вот тут на кухне его отец сражается с ведьмой, как они крушат все вокруг. Под обломками рабочего стола видна старая полностью проржавевшая кочерга. Видимо, ею отец и отбивался. А еще нож. Тоже совсем ржавый. И …даже сквозь рыжину на оружии было заметно странное темное пятно. Кровь…

А еще такое же, пятно осталось на белесой стенке печи. Место, где отец умер. Идэн почувствовал грусть и боль потери. Все же осталось в нем хоть что-то. Он снова скорбел об отце. Нет, он сейчас мог наконец-то скорбеть о нем. Потому что в ту ночь… охотник не помнил, но знал себя. В ту ночь он наверняка боялся и злился. Снова то, что дал ему Орден. Понимание. В ту ночь Идэн должен был очень сильно разозлиться. Прийти в ярость. Хотя бы от боли потери. В такую ярость, которая дает силы убить. Даже ведьму.

Рыцарь повернулся чуть-чуть и увидел это. Справа от печи был вход в комнату. Единственную в доме. Место, где Идэн с отцом спали. Деревянный косяк был разломан. И тоже покрыт следами давно засохшей крови. А еще в нем торчали вилы с обломанной рукоятью. Как знак…

Идэн не соврал Гиллу. Орден давал своим рыцарям вместо потерянной памяти, рассказы об их прошлом. Имена родных, название родного города. Все, что охотники могли собрать со слов людей. А еще каждому из них рассказывали и о пережитой первой победе над ведьмой. Коротко, только факты. Сухо и просто.

А потому Идэн знал, что это он пригвоздил взбесившуюся ведьму к этому месту. Сам. Вот этими вилами. Но как это случилось, как мальчику удалось это сделать, и что было потом… Этого никто рассказать не мог. А теперь и воспоминаний об этом не найти.

Охотник отвернулся. Им вдруг овладела злость. Это его дом. Который с таким усердием строил его отец. Дом, где в детстве Идэн был счастлив. Это место не должно оставаться таким. Оно не должно вызывать суеверный страх. Пусть память людей изменится. Пусть ему самому заново придется стереть то, что осталось от той ночи.

Он принялся за работу. Разгребал завалы прогнивших старых досок, сносил их прочь, во двор, складывал там в кучу. Вынес из дальней комнаты истлевшие тряпки и пахнущие сыростью и плесенью тюфяки. Оттащил навес, забрал те досточки, какие еще могли держать вес человеческого тела, уложил их на ступенях. Вернулся в кухню, вспомнил, где отец хранил инструмент и домашнюю утварь. Там в клетушке нашел кадку для воды и отправился с ней к колодцу.

Он уверенно прошагал до самой стены, привычно глянул в темноту поступающего леса, завернул за угол последнего двора. Там был небольшой пятачок, где и стоял колодец. Так же ходил он сюда в детстве. Каждый вечер. У них с отцом было все четко заведено. Сын ждал родителя с работы. С готовым ужином, в чистом доме, с водой для умывания.