Откуда берётся дружба
Вечером следующего дня мы с Олей сидели в её комнате и листали фотографии. Завтра мы собирались с самого утра пойти знакомиться с компанией ребят, с которыми Оля дружила давно и крепко.
Члены команды выглядели приветливыми, и я допускала, что при очень удачном стечении массы факторов нам будет неплохо вместе.
"Это – Воронова Таня, моя одноклассница, – поясняла Оля, указывая на милую девочку в розовой кофте и с чёрными волосами, собранными в хвост, – у неё есть брат Вадим. А вот наша красотка – Аня Ержанова".
В этот момент по Олиной команде я стала разглядывать ещё одну девочку, на этот раз с крашеной рыжей шевелюрой.
"Красотка?" – переспросила я.
"Красотка, конечно, – с улыбкой подтвердила Оля, – в классе все девочки пытаются быть на неё похожей: одеваются так же, стараются так же говорить. Когда я только приехала в город, меня посадили с ней за одну парту, и так мы с ней с тех пор и общаемся".
Казалась ли мне Аня красивой? Думаю, если бы существовала какая-то объективная оценка красоты по совокупности факторов, она была бы выше у Тани. Таня была миловидная, тоненькая, она словно подсвечивалась изнутри сиянием девичества, молодости, нежности. Наверняка она была отзывчивой и мягкой по натуре.
Аня поглядывала на мир с прохладцей. Было видно, что она не просто догадывается о том, что красива – она в этом не сомневается, и пользуется красотой, как оружием.
На ней был макияж, волосы были старательно уложены; Ержанова Аня вряд ли скучала по кукольному дому и классу зверят, глядящему на настоящую графитную доску – любимым игрушкам, которые я пару лет назад не без боли в сердце волевым усилием сложила и убрала в коробку на веки вечные, потому что "в моем возрасте уже стыдно в такое играть".
Аню по-видимому давно не волновали все эти детские глупости. Она вместо кукол наряжала себя, как куклу, и не устраивала свадеб между Барби и Кеном – она наверняка уже строила глазки живому Кену, может быть даже парой классов постарше, и наверняка гордилась ответным вниманием с его стороны.
У нас в классе были похожие девушки, и я не могу похвастаться тем, что была с ними дружна.
Вадим был похож на Таню внешне (неудивительно!), смотрел в объектив дружелюбно и добродушно.
Рядом обнаружился спортивный белобрысый Коля Онуфриев, в которого, как было сказано мне по секрету, влюбилась Ержанова Аня.
Я испытывала лёгкую дрожь при мысли о том, что завтра познакомлюсь с Олиными друзьями вживую. Я с трудом верила, что у меня теперь есть Оля – такая прекрасная приятельница, с которой легко и интересно, и наша только завязавшаяся дружба представлялась мне удачей случайной и хрупкой. Я видела тысячу сценариев, согласно которым наше общение сошло бы в скором времени на нет – в том числе, в случае, если меня не примут в её компании или если мне в ней будет трудно. Если Олю к дерзкой приезжей девчонке начнёт ревновать законная и давняя подруга Аня, в таком случае мне точно придётся отступать, потому что наживать врагов в лице таких непростых девушек, я знала, опасно для жизни. И хотя я скучала по большим компаниям, какими мы собирались иногда в период учёбы в начальной школе, я бы предпочла не рисковать Олей во имя туманного, никем не гарантированного счастья от общения в коллективе. Но Оля настойчиво твердила, что завтра она познакомит меня со всеми значимыми для неё местными персонами, и тон её не терпел возражений, и я смирялась постепенно с отсутствием выбора. «Бог дал, бог взял» – вспоминала я бабушкину излюбленную поговорку, вспоминая о том, что ещё 3 дня назад ни о какой Оле я и слыхом не слыхивала.
И вот судное утро настало. Было ещё прохладно, когда Оля зашла за мной. На тот момент я кое-как позавтракала и успела одеться. Мы побрели по нашему району к футбольному полю, где почти ежедневно собирались ребята. Оля заметила напряжение в моём лице, я объяснила это тем, что не выспалась, из-за чего у меня кружится голова.
На поле мы пришли первыми и уселись на скамейку. Я начала было надеяться на то, что ребята разбрелись по своим делам и нашей встречи сегодня удастся избежать, но тут на горизонте появились мальчик с девочкой, в которых я сразу же узнала Ворониных, брата и сестру.
– Приве-е-ет! – закричала им Оля, прыжком поднимаясь со скамейки.
Я последовала её примеру – тоже встала и поприветствовала ребят.
– Знакомьтесь, это – Лиза, моя новая подруга из Москвы! – объявила Оля, и мне польстило такое звание.
– Ого! Ты за эти дни успела съездить в Москву и привезти Лизу? – выдвинула шуточное предположение сестра.
– Я Вадим, а это – Таня, – перебил её брат. – Добро пожаловать в наш захолустный, но уютный городишко! Как тебе здесь, кстати? И…какими судьбами?
– Я здесь у тёти, приехала погостить на месяц. У вас тут здорово, не хуже чем дома! – преодолевая некоторое волнение, ответила я.
– А я был в Москве, в детстве! Честно говоря, уже ничего не помню! – устыдившись, зажмурил глаза Вадим.
– А я вот не была ни разу. Надо бы съездить! – приняла спонтанное решение Таня.
– Приезжайте, конечно, я вас у себя дома размещу! – решила проявить гостеприимство я.
– А вдруг мы маньяки какие-нибудь? Не боишься? – соригинальничал Вадим.
– Оля уже написала за вас расписку – что вы нормальные! – нашлась я.
Мы вчетвером рассмеялись. Первый разговор невзначай, кажется, прошёл удачно – начало общению было положено.
– Да ну-у, маньяки! Самые благонадёжные граждане! – добавила Оля.
Затем мы стали выяснять, кто чем увлекается, и я узнала, что Таня рисует эскизы одежды, а Вадим коллекционирует советские фотоаппараты и снимает на них всё, что видит вокруг. На сегодняшний день он уже владел 8-ю, включающими «Зениты», «Киев», «Зоркий» и даже фоторегистратор специального назначения «Снежинка», который он к большому сожалению своему никак не мог отремонтировать.
Первый фотоаппарат достался ему от дедушки, а остальные он главным образом покупал с рук или выменивал, и один раз ему повезло обнаружить целый и почти работающий «Зенит» у мусорного бака. Вадим за несколько лет неплохо освоил искусство фотосъёмки, и теперь его постоянно кто-то звал пофотографировать – школьные последние звонки и Дни рождения учителей, портретные фотосессии с соседскими и деревенскими девчонками, свадьбы и крестины родственников… Слава о фотографе Вадиме уже распространилась на соседние населённые пункты, и совсем незнакомые люди из окрестных селений просили поснимать их за самые разные вознаграждения.
Вдохновенный рассказ Вадима о возможностях советской фототехники был то и дело прерываем репликами Тани и Оли о том, какой успех имеют работы мастера. Меня, к слову, ещё никогда не снимал фотограф, за исключением разве что пары эпизодов в школе, когда нас обрядили в весьма нелепые костюмы, причём выглядела я на получившихся фото так, как будто я неделю до этого провела в одиночной камере на хлебе и воде. Я почувствовала, что горю желанием поучаствовать в фотосессии, возглавляемой моим новым знакомым, и Вадим, будто читая мои мысли, изрёк: «Приходи и ты ко мне на фотосет!».
– Давай, давай! – видимо, чтобы он не передумал, с нетерпеливыми жестами стали его подначивать Таня и Оля.
– А мы же в субботу на поля собирались, может быть, там и пофоткаешь Лизу? – спросила Таня.
– Конечно! К тому же, я и так везу с собой фотоаппарат, потому что Гульнар и Даша… – начал было что-то говорить Вадим, но Таня прервала его насмешливым: «Опять?!»
Оля объяснила мне, что в деревне недалеко от Нефтекамска живут две девушки, которые души не чают не то в Вадиме лично, не то в фотографических шедеврах, которые у него каждый раз получаются, и постоянно одолевают его просьбами приехать к ним под самыми разными предлогами.
