Теперь, став молодой вдовой, Сяо Яньянь было необходимо и заботиться о сыне, и управлять государственными делами, в то время как при дворе многие ее не признавали. Она испугалась, что не справится в одиночку и тотчас подумала о Хань Дэжане. В день похорон императора Ляо Цзинцзуна она заметила Хань Дэжана, подозвала его к себе и открыто заявила: «Когда-то давно я обещала выйти за тебя, и теперь, когда покойный император вознесся на небо, я желаю исполнить обещание, данное тебе. Нынешний император еще слишком мал, отныне ты будешь ему отцом, а он тебе сыном. Ты должен помочь мне в управлении страной». После этих слов Хань Дэжан так смутился, что покраснел, как рак, и прошептал в ответ: «Не беспокойся, я помогу тебе со всем, что потребуется». Сяо Яньянь невероятно обрадовалась и тут же попросила его сменить имя на Хань Дэчан и даровала ему киданьское имя – Елюй Лунъюнь. Они поддерживали тесную связь, не скрывая от других, и были, словно одна семья. Некоторые были недовольны, ведь Хань Дэжан на тот момент был уже женат на другой.
Вдовствующая императрица Сяо знала об этом, и без малейшей жалости, приказала тайно убить супругу Хань Дэжана от первого брака. Так, лишившись жены, Хань Дэжан мог бы быть с ней. Чтобы избежать сплетен, Сяо Яньянь решила открыто обо всем рассказать. Однажды она пришла в резиденцию Хань Дэжана, созвала министров и устроила банкет. Все ели, пили и чествовали вином вдовствующую императрицу. Ну чем не свадебный банкет? На самом деле, у киданей все еще сохранились кочевнические обычаи женитьбы: расставшись, они разводились, а воссоединившись, снова женились. Это не осуждалось. И мужчина, и женщина могли сами принимать решения. Министры, увидев, что вдовствующая императрица Сяо предала дело огласке, возражений больше не имели. Хань Дэжан с тех пор стал самым влиятельным чиновником при императорском дворе, главой военного совета северной и южной администраций, а также канцлером. В его руках оказалась вся военная и политическая мощь царства Ляо, и даже киданьские чиновники были менее влиятельны, чем он.
Хань Дэжан знал многое о том, как ханьцы управляют страной, и сказал вдовствующей императрице Сяо: «Если мы хотим хорошо управлять страной, то должны следовать примеру великих ханьских государств. В противном случае, вечно нам пасти скот, скакать на лошадях да сражаться. Разве будет так страна процветать?». Сяо Яньянь, разделяя его мнение, ответила: «Когда я была ребенком, мы жили в южной столице (ныне Пекин). Я много общалась с ханьцами. Они ничем не уступают нам в верховой езде и стрельбе из лука. Мы же проигрываем им в цивилизованности, этикете и искусстве управления страной. К тому же нам нужно научиться выращивать урожай». Вдвоем они обсудили реформу. После чего Сяо Яньянь поделилась планами с сыном, и Ляо Шэнцзун ее поддержал.
Император Ляо Шэнцзун все рос и день ото дня понимал все больше. Видя, как хорошо его мать относится к Хань Дэжану, он тоже его полюбил и чтил его как родного отца. При встрече всегда здоровался первым. Иногда, приходя к Хань Дэжану, он не ждал, когда тот выйдет его поприветствовать, а заходил сам, приносил подарки. Это совсем не подобало императору. Пока его мать и Хань Дэжан вели государственные дела, молодой император царства Ляо усердно развивал свои навыки, чтобы в будущем успешно перенять бразды правления. Помимо обучения музыке, живописи, верховой езде и стрельбе из лука, он особенно любил чтение книг. У народа кидани была своя письменность, но книг, написанных на их языке, было очень мало, поэтому он в основном читал книги ханьцев. В одной книге под названием «Политика Чжэньгуань» рассказывалось о становлении императора Тай-цзуна из династии Тан и его методах управления страной. Ляо Шэнцзун так впечатлился, что всем твердил: «Император Тай-цзун из династии Тан – самый мудрый правитель за последние пятьсот лет». Была еще поэма, написанная Бай Цзюйи, в которой он осмелился напрямую раскритиковать политику правительства. Ляо Шэнцзун говорил: «Мы должны перевести эти произведения на киданьский язык, чтобы наши чиновники смогли их прочесть. Правители должны следовать заветам Тай-цзуна, а чиновники – не повторять ошибок, описанных в поэме Бо Цзюйи».
Увидев, что сын подает надежды и разделяет ее идеи, вдовствующая императрица Сяо обрадовалась. Мать и сын посовещались с Хань Дэжаном и сошлись на том, что нужно выработать действенные методы для проведения реформы. Так, один за другим, они выпустили новые приказы.
Один из них внес изменения в судебную систему. В прошлом законы царства Ляо не отличались справедливостью и всегда были на стороне стоявших у власти киданей. Так, если ханец убивал киданьца, то он приговаривался к смертной казни, а его семью отдавали в рабство, но если киданец убивал ханьца, то он лишь уплачивал сумму равную стоимости одной коровы или лошади. Часто случалось и так, что рабовладельцы беспричинно убивали рабов. Новый указ обязывал обращаться с рабами, подобно законам династии Сун. Рабовладельцы больше не могли самовольно убивать своих рабов. Совершивших преступление рабов надлежало передавать правительству для вынесения наказания. Теперь закон был более справедлив.
Другой приказ касался системы налогообложения. В прежние времена царство Ляо не имело такой системы. Когда у них заканчивались провизия или деньги, они просто отправлялись грабить царство Сун, в том числе захватывали заложников. Теперь, когда территория стала больше, а население многочисленней, было решено собирать налоги с людей и хозяйств, подобно тому, как это делали династии Тан и Сун. Императорский двор приказал следовать налоговому законодательству династии Тан и установить несколько уровней налогообложения, причем платить должны были все отрасли сельского хозяйства, промышленности и торговли. Тем, кто мог трудиться, выдавали землю для возделывания, а налог собирали в зависимости от ее площади. Когда все были обеспечены работой и стали платить налоги, экономика наладилась, а в казне появились деньги.
Вдовствующая императрица Сяо с сыном и Хань Дэжан обсуждают реформы
Еще один приказ освобождал от рабства. Ранее, всех захваченных в плен отправляли знати в качестве рабов, обрекая их на нищенскую жизнь и низкий статус. Ляо Шэнцзун решил больше не отдавать пленных знати и объединить их в один класс – простолюдинов. Освобожденные от оков рабства, люди были счастливы, и ситуация в стране стабилизировалась.
Наиболее важным стал приказ, регулирующий деятельность чиновников. Вдовствующая императрица Сяо назначила Хань Дэжана ответственным за это дело. Под его руководством, подобно тому, как это было при династиях Тан и Сун, проводились единые для всех государственные экзамены для отбора талантливых кандидатов на государственные посты. Таким образом, у способных ханьцев тоже появился шанс, и многие из них впоследствии стали чиновниками различных рангов. Помимо этого, император Шэнцзун издал высочайший указ, которым установил для чиновников следующие правила: вести дела справедливо, без подхалимства и лести; быть честными, не брать взяток; все должны быть равны перед законом – даже императорская семья.
После таких изменений управление страной стало достойным на всех уровнях. Следуя примеру императора Тай-цзуна из династии Тан, Ляо Шэнцзун время от времени прогуливался по своим землям, подмечал недочеты и тут же избавлялся от того, что считал неправильным. Как-то раз дочь влиятельного человека незаконно убила раба, и Ляо Шэнцзун прознал об этом. Он тут же приказал понизить ее в должности и урезать жалование, а вместе с ней наказать и ее мужа. Вдовствующая императрица задумалась о будущем. Своим министрам она сказала: «Мне нравится жизнь, в которой мужчины возделывают почву, а женщины ткут. Это намного спокойнее, чем пасти скот и овец. Нам стоит поощрять сельское хозяйство. Бедным правительство может давать деньги и скот и помогать возделывать земли. Если продолжим в том же духе, то мы, кидани, разбогатеем и рано или поздно превзойдем династию Сун, а может даже догоним династию Тан».
