Если он не преодолеет это испытание, то у него отнимут статус наследника и не быть ей никогда императрицей. Наложница немедленно отправила надежного человека из дворца на поиски знающих людей, чтобы они за наследника все написали, и пообещала хорошее вознаграждение. Найденные люди написали длинное сочинение, ссылаясь на классические каноны. Доверенный человек принес все обратно и отдал наложнице, однако она не смогла оценить написанного, но царедворец Чжан Хун, увидев проблему, сказал: «Императору давно известно, что наследник не читает древних книг, как он может цитировать классические сюжеты древней поэзии? Сразу видно, что подделка, уж лучше бы написали несколько правдоподобных фраз». На что наложница Цзя отвечала: «Нет уж больше времени, напиши что-нибудь сам! А уж я тебя отблагодарю». Чжан Хун небрежно написал несколько фраз, а наследник переписал их. И Цзя отправила все это Цзинь У-ди.
Цзинь У-ди посмотрел документ. Написано немного, но все понятно и складно. Мимоходом передал его сидящему рядом Вэй Гуаню и, задрав подбородок, сказал: «Это наследник написал, посмотри, как тебе?». Вэй Гуань, взяв документ, внимательно посмотрел, в душе усомнившись в том, что такое мог написать наследник. Но, подняв глаза, увидел довольного собой Цзинь У-ди, и через силу смеясь, сказал: «Сойдет, сойдет, у наследника последнее время наметился прогресс!». Цзинь У-ди расхохотался.
Спустя несколько дней Сюнь Сюй и главный секретарь государственной канцелярии Хэ Цяо пришли к Цзинь У-ди. Цзинь У-ди вспомнил, что Хэ Цяо всегда был недоволен наследником, и сказал: «У наследника в последнее время наметился прогресс, сходите в Восточный дворец, навестите его». Сунь Сюй и Хэ Цяо отправились туда, но вскоре вернулись. На вопрос Цзинь У-ди Сунь Сюй с усмешкой ответил: «Совершенно верно. Наследник сейчас гораздо лучше, чем раньше. Это так радостно!». Цзинь У-ди, кивая головой, посмотрел на Хэ Цяо и ждал, что тот скажет. Неожиданно Хэ Цяо с каменным выражением лица заявил: «Я думаю, никакой разницы и нет!». Цзинь У-ди, услыхав, рассердился, развернулся, взмахнув рукавами, и ушел. Сунь Сюй неустанно порицал Хэ Цяо за то, что тот так расстроил императора Хэ Цяо, пристально глядя на Сунь Сюя, не обращал внимания на его слова. Раньше они частенько ездили на службу к императору в одной повозке. После этого случая, увидев, как Сунь Сюй любит врать, Хэ Цяо больше никогда не садился с ним в одну повозку.
Цзинь У-ди никак не мог решиться лишить сына титула наследника. Во-первых, это было неугодно императрице. Во-вторых, он считал, что у него есть решение проблемы. Когда он только вступил на престол, то опасался, что подчиненные в один прекрасный день заставят его потомков отречься, подобно тому, как он сам заставил императора семьи Цао уступить ему престол. Поэтому он назначил членов своей семьи удельными князьями, одним махом распределив 27 уделов между своими дядями, братьями и сыновьями. Он считал, что если в будущем наследник и не сможет достойно управлять, то уж множество князей из родной семьи точно ему помогут! Если во дворце потребуется помощь, то удельные князья со всех уголков страны смогут ее оказать, ведь они одна семья! Размышляя таким образом, Цзинь У-ди решил не менять наследника.
Через некоторое время императрица Ян умерла от болезни. Перед смертью она просила Цзинь У-ди: «После моей смерти женись на моей младшей сестре! Она позаботится о наследнике». Цзинь У-ди ответил согласием. Императрицу звали Ян Янь, ее двоюродную сестру звали Ян Чжи. Семья Ян была известной и зажиточной, они очень любили власть и могущество. Цзинь У-ди взял Ян Чжи во дворец, сделав ее императрицей. Ее отец Ян Цзюнь вслед за ней тоже обрел положение в обществе, каждый день выходил из дворца, выпятив грудь, не считаясь ни с кем. Цзинь У-ди видел, что новая императрица по возрасту хоть и близка наследнику, но относилась к нему со всей добротой, поэтому, вздохнув с облегчением, он продолжил ежедневное веселье. Знать и чиновники, видя настроение императора, тоже храбро продолжили расточительство, занимаясь воровством несметных богатств, где только могли, не говоря уж о наслаждении роскошной жизнью, еще и не упуская возможности пустить пыль в глаза.
Богачи соревнуются в богатстве
Аристократия и чиновники династии Цзинь прославились своим вниманием к одеяниям и яствам. Будь то представители старой аристократии или люди, ставшие знатными недавно, главным их умением было расточительство. Имеющий положительную репутацию в годы основания государства аристократ Хэ Цзэн к пожилому возрасту уже не мог довольствоваться абы какой одеждой и едой. Не описать словами красоты его одеяний и утонченности яств, которые были даже лучше, чем во дворце. На великолепное питание уходило десять тысяч монет ежедневно, что обычному крестьянину хватило бы на много дней А Хэ Цзэн еще и досадовал, что плохо питается, а ежели вкус блюда был не совершенен, то к пище он даже не притрагивался. Иногда взглянув на пищу, сразу говорил: «Ах! И места-то нет, чтобы начать трапезу». Он пресытился. Когда же его сын Хэ Шао стал чиновником, то его вкусы в еде стали еще более изощренными, а траты на ежедневное питание достигли двадцати тысяч монет. На его столе постоянно были все возможные деликатесы.
Сын Ван Хуня Ван Цзи, став зятем императора и дерзновенно претворяя в жизнь все возможные замыслы, также наслаждался жизнью. Стоимость земли в Лояне была невероятной, и многие чиновники не могли позволить себе уплатить ее, что и говорить о простом люде. В семействе Ван Цзи домов было сколько угодно. Он даже приобрел земельный участок за баснословную сумму и сделал из него ипподром – все для того, чтобы похвастаться богатством. Помимо этого, он еще и сложил из медяков невысокую замкнутую ограду, получившую название «Золотой ров». В еде он отличался особенной изощренностью. Однажды, когда Цзинь У-ди прибыл к нему в дом для знакомства с дочерью, Ван Цзи приказал повару приготовить множество первоклассных угощений, и все они были поданы в глазурованных пиалах. Одним из блюд были сваренные на пару поросята, мясо которых было чрезвычайно нежным. Цзинь У-ди настолько понравилось блюдо, что он спросил, как оно приготовлено. Стоило только Ван Цзи приступить к рассказу, У-ди чуть было не вырвало. Сперва поросята были вскормлены человеческим молоком, а затем и приготовлены в человеческом молоке. Услышав это, Цзинь У-ди почувствовал омерзение и удалился, не завершив обед.
Таковыми были чиновники первого поколения, последующие поколения учились у них. И не было у них других забот, кроме как еда и одежда. Взбесившись с жиру, они целыми днями, собравшись вместе, – и мужчины, и женщины – снимали все свои одеяния, ели и пили все подряд, в чем мать родила. У аристократии было и еще одно пристрастие – соревнование в богатстве: у кого денег больше, кто лучше умеет ими насладиться. Сын советника Ши Бао – Ши Чун – с малых лет читал книги и писал стихи, а еще и мог вести войска в бой. В период «Умиротворения Востока» он отличился воинскими подвигами, за что впоследствии ему был пожалован титул чиновника. Слава его гремела и мастерство стяжательства тоже. Всего за несколько лет в должности Ши Чун стал богачом. Дома у его было несметное количество золота и серебра, использовались самые лучшие шелка, бамбук, дерево и камень, а еще он обладал множеством земель, имущества, домов и слуг. При этом он досадовал, что жизнь не роскошна, и построил за пределами Лояна еще один дворец, который получил наименование Цзинь-гу-юань. Чего в нем только не было для удовольствий, и не описать!
Уборная в доме Ши Чуна была оборудована не хуже спальни. Однажды с поклоном к нему прибыл чиновник Ли Ши, которому понадобилось отправиться в туалет. Увидев внутри вышитый парчой полог от москитов, а вдобавок еще и несколько комплектов постельных принадлежностей и двух служанок, стоящих с мешочками благовоний в руках с одной стороны, он испугался, поспешно вышел и, извиняясь, сказал Ши Чуну: «Прошу прощения. Я по ошибке вошел в Ваши внутренние покои». А Ши Чун, отмахнувшись, сказал: «Вы не ошиблись, это и есть уборная». Помимо этого, внутри было приготовлено множество новых одежд. Гость входил, снимал всю одежду, совершал туалет, его омывали и окуривали благовониями несколько служанок, он надевал новую одежду и лишь затем мог выйти. Услышав это, Ли Ши не решился вновь войти туда, посчитал лучшим стерпеть и, откланявшись, отправился по нужде в другое место.
