– Он скоро будет, – сказала она.

Внезапно меня охватило какое-то неприятное чувство.

– Вы будете за дверью, пока я здесь?

– Это отделение закрытого типа. Тут нет персонала, – бросила в ответ санитарка. Будто прочитав мои мысли, она протянула мне маленький брелок. – Хотите подать сигнал тревоги, если что?

Я посмотрел на неё и на крошечный чёрный прибор.

Стуре Бергваль находился на лечении с 1991 года. Он считался настолько опасным, что ему позволяли покидать место заточения лишь раз в шесть недель. В день своеобразного «отпуска» он мог куда-нибудь съездить на машине – правда, при условии, что его будут сопровождать три санитара.

«Что ж, безумцу разрешают смотреть на горизонт, дабы он окончательно не лишился рассудка», – подумалось мне.

У меня была всего пара секунд, чтобы решить, нужна мне тревожная сигнализация или нет. Но я никак не мог сообразить, что ответить.

– В соседней комнате есть кнопка вызова охраны, – сказала санитарка.

«Она что, издевается?» – пронеслось в моей голове. Она ведь не хуже меня знает, что ни одной жертве Квика не помогла никакая кнопка.

Мои размышления прервались, когда в дверях появился Стуре Бергваль в сопровождении двух санитаров. Ростом метр восемьдесят девять сантиметров, одетый в потёртые джинсы, сандалии и застиранную толстовку, которая когда-то была лиловой, он неуверенно улыбнулся и протянул руку, чуть подавшись вперёд, словно не желая вынуждать меня подходить к нему слишком близко.

Я взглянул на руку, которая, если верить её хозяину, отправила на тот свет не меньше тридцати человек.

Рука была влажной.

Санитаров и след простыл.

Я остался наедине с каннибалом.

Неприятную новость о признании в убийстве Юхана Асплунда распространили СМИ. Как обычно.

Журналист из газеты «Экспрессен» явно куда-то торопился, а потому не стал ходить вокруг да около:

– В Фалуне один мужик признался в убийстве вашего сына Юхана. Прокомментируете?

Анна-Клара Асплунд стояла в прихожей в верхней одежде с ключами в руках. Она только-только вернулась с работы. Открывая дверь, она услышала, как зазвонил телефон.

– Я немного тороплюсь, – попытался объясниться журналист. – Мне завтра будут удалять грыжу, и надо бы успеть сдать статью.

Анна-Клара Асплунд плохо осознавала, о чём он говорит. Его слова разбередили давнюю, так и не зажившую рану. С этого дня – понедельника 8 марта 1993 года – ей вновь пришлось погрузиться в кошмар.

Сорокадвухлетний пациент, находившийся в психиатрической клинике в Сэтере, признался в убийстве её сына – именно так сказал журналист. «Это я убил Юхана». Анна-Клара никак не могла взять в толк, почему полиция сперва рассказала об этом газете «Экспрессен», а не ей.

7 ноября 1980 года жизнь Бьёрна и Анны-Клары Асплунд превратилась в настоящий ад. Это была «самая обычная пятница», как принято говорить. Но ведь день не может быть обычным, если случается такое. Анна-Клара приготовила завтрак для одиннадцатилетнего Юхана, попрощалась с ним и побежала на работу. Около восьми утра сын отправился в школу, до которой было каких-то триста метров. В здание он так и не попал, и с тех пор о нём не было никаких известий.

В тот же день полиция приступила к поискам мальчика. Были задействованы вертолёты и тепловизоры, полицейские начали прочёсывать местность, но ребёнка будто след простыл.

В Швеции история с исчезнувшим Юханом стала одной из главных загадок для криминалистов. Его родители давали бесконечные интервью, принимали участие в съёмках документальных фильмов и приходили на различные ток-шоу. Каждый раз они рассказывали, каково это – потерять единственного ребёнка, не знать, что с ним произошло, не иметь даже могилы, которую можно было бы навещать. Но всё было напрасно.

Анна-Клара и Бьёрн расстались, когда Юхану было всего три года, но сохранили неплохие отношения и всячески поддерживали друг друга в этом кромешном аду, помогая друг другу общаться с журналистами и представителями правовой системы.

Оба были убеждены, что Юхана похитил бывший сожитель Анны-Клары. Скорее всего, полагали они, он сделал это по причине безответной любви и необузданной ревности. А потом – и вовсе слетел с катушек.

В тот роковой день, по его словам, он спал до девяти, хотя свидетели утверждали, что видели, как он выходил из дома в 7.15. Около восьми утра кто-то даже заметил его машину рядом с домом Асплундов. Друзья и коллеги рассказали о странном поведении бывшего сожителя Анны-Клары после исчезновения Юхана. Даже его лучший друг позвонил в полицию и заявил, что, по его глубокому убеждению, именно этот человек похитил мальчика.

В присутствии двух свидетелей Бьёрн Асплунд сказал ему: «Ты обыкновенный убийца! Ты убил моего сына и не сможешь избежать наказания. Каждому, кто встретится на моём пути, я буду говорить, что ты – и никто другой – виновен в смерти Юхана».

Сожитель всё время молчал – он даже не написал заявление на Бьёрна за клевету и оскорбления. Для родителей Юхана такое поведение служило очевидным и неопровержимым доказательством вины. К тому же в наличии были косвенные улики, свидетели и мотив.

Через четыре года после исчезновения Юхана Асплунды обратились к адвокату Пелле Свенссону, дабы тот помог им возбудить дело против бывшего сожителя Анны-Клары. Весьма необычный и рискованный шаг, ведь в случае, если в возбуждении дела будет отказано, Асплундам пришлось бы понести крупные материальные потери.

После бурного процесса суд посчитал собранные доказательства достаточными для признания обвиняемого виновным. Два года лишения свободы. Для Швеции это судебное разбирательство стало уникальным событием, а для Анны-Клары и Бьёрна – истинной победой.

Однако столь шумный успех в суде первой инстанции обернулся не менее громким поражением, когда защита обжаловала приговор в апелляционном суде, и спустя год бывшего сожителя Анны-Клары освободили из-под стражи. Анне-Кларе и Бьёрну полагалось оплатить все судебные издержки пострадавшей стороны – целых шестьсот тысяч крон. К счастью, правительство «сжалилось» над Асплундами и освободило их от выплаты долга.

С тех пор прошло больше семи лет. Никаких новых улик в деле Юхана не появилось. Никто уже не искал убийцу.

И вдруг эта новость! Анна-Клара замерла, всё ещё держа в одной руке телефонную трубку, а в другой – ключи. Она отчаянно пыталась понять журналиста: расследование по делу об исчезновении её сына возобновлено, а в убийстве сознался психически нездоровый человек. Но слов, которые подошли бы для газетной статьи, ей так и не удалось подобрать.

Анна-Клара связалась с полицией Сундсвалля, и там подтвердили слова репортёра. На следующей день на страницах «Экспрессен» она прочла, что проходивший лечение в психиатрической клинике пациент рассказал, что задушил Юхана и закопал его тело.

Журналист не терял времени и связался также с Бьёрном Асплундом – но тот отнёсся к новости скептически. Он был по-прежнему уверен: убийца – бывший сожитель Анны-Клары, тот самый, против которого они возбудили уголовное дело. Однако полностью исключить ошибку он был не готов:

– Если вдруг окажется, что Юхана лишил жизни кто-то другой, я проглочу эту обиду, – сказал он «Экспрессен». – Главное – получить окончательный ответ.

«Экспрессен» не отступала, и через несколько дней Анна-Клара прочла новые подробности признания пациента из Сэтерской клиники.

– Я увидел Юхана около школы, заманил его в машину, – признавался в выпуске газеты от 15 марта «человек из Сэтера», как его позже окрестили журналисты. – Отвёз его в лес, где совершил с мальчиком действия сексуального характера. Я не собирался убивать его. Но вдруг меня охватила паника, и я задушил Юхана. А потом зарыл тело, чтобы его никто не смог отыскать.

Сорокадвухлетний мужчина был, очевидно, серьёзно болен. Ещё в 1969 году он привлекался за сексуальные домогательства к маленьким детям. А в 1990 году его с молодым сообщником задержали за попытку ограбления банка в Грюксбу недалеко от Фалуна, после чего поместили в Сэтерскую лечебницу, где во время очередного терапевтического сеанса он и признался в убийстве Юхана. «Экспрессен» даже процитировала его слова: