Реформа 1861 г. по отмене крепостного права не решила коренным образом проблемы улучшения жизни крестьянства. Русское крестьянство и после реформы оставалось самой большой и самой бесправной категорией населения России и являлось основной группой налогоплательщиков.
В модернизационном процессе на всем его протяжении прослеживалось наследие крепостничества, не разрушенного и революцией 1905–1907 гг., которое в дальнейшем сводило на нет модернизационные преобразования, какого бы уровня чиновниками они не были инициированы. Какой бы человек не выступил с инициативой, монаршья воля прошлого не могла им опрокинуться. В этом была своеобразная институциональная нормированность, заданность и устойчивость жизненного уклада России, иммунная сопротивляемость курсам реформ. О том, что самодержавие стояло на пороге окончания своего существования, все понимали, внешний агрессивный капитал заявил о себе в полный рост реальными экономическими действиями и претензиями на властное представительство, а сословное крепостничество все еще «мертвой хваткой» держало экономику. И одним из наиболее тяжелых вопросов в этом направлении был крестьянский вопрос, затрагивающий права абсолютной власти и всех социальных групп, и, не только России.
В период государственной деятельности Коковцова продолжался процесс пересмотра действующего законодательства о крестьянах, который был инициирован в 1893 г. Государственным советом. Губернаторам для решения был специально разослан ряд вопросов, касающихся упорядочения крестьянского быта[190]. В 1897 г. был опубликован «Свод заключений губернских совещаний по вопросам, относящимся к пересмотру законодательства о крестьянах» и перечень законов и постановлений о сельском хозяйстве[191]. В 1898 г. был издан «Сборник постановлений, относившихся к праву лиц сельского состояния»[192]. Таким образом, в обществе появилась информация, печатные издания, знакомящие более широкие социальные слои, и в том числе крестьянство, с их правами. Тем самым был задан вектор обсуждения, в массе всего населения инициировался интерес к проблеме крестьянства. Эта общенародная программа обсуждения земельных отношений и связанных с ними «широких» прав из общественной реформаторской «волны» поднятой в 1861 г. исторически перешла в разрушительные «цунами» 1917 г.
На отчете Псковского губернатора за 1900 г., рассматривавшемся в Комитете министров 12 марта 1902 г., по высказанном губернатором мнению, что «распространение общинного начала на земли, приобретаемые при содействии Крестьянского банка, едва ли соответствует государственной пользе» и что «община может быть только терпима как остаток старины, но не заслуживает дальнейшего распространения», Николай II отметил: «Все это так; но я никогда не решусь покончить с общиной одним подчерком пера»[193]. В Манифесте 26 февраля 19003 г. Николай II возвестил о приступлении к пересмотру законодательства о сельском состоянии. Здесь обозначено по данному направлению «положить неприкосновенность общинного строя крестьянского землевладения, изыскивая одновременно способы к облегчению отдельным крестьянам выхода из общины». И далее 8 января 1904 г. в Указе было подтверждено, что в основу пересмотра положения о крестьянах должна быть положена «неприкосновенность общинного строя крестьянского землевладения, при условиях облегчения отдельным крестьянам способов выхода из общины»[194]. Таким образом, земельные реформы имели двоякую сущность: и сохранение общинного строя, и вместе с тем его преобразование в форму производительного землевладения.
Последствия мирового экономического кризиса 1900 г., вызванного американо-испанской войной в Мексике, неурожай 1901 г., повинности, рекрутские наборы, «пролетаризация» малоземельного помещичье-дворянского сословия, усиленное разорение крестьян обострили ситуацию в областях и губерниях Европейской России (в административном отношении Россия была разделена на 97 губерний и областей (50 губерний и областей в Европейской России, 8 – в Финляндии, 10 – в Привисленском крае, 11 – в Предкавказье и Закавказье, 9 – в Сибири Восточной и Западной, 9 – в степных, среднеазиатских и закаспийских владениях[195])). 16 ноября 1901 г. была создана межведомственная комиссия под руководством В. Н. Коковцова. Деятельность ее началась со сбора статистических данных и их обработки с целью выявить благосостояние населения среднеземледельческих губерний с 1861 по 1900 г. В результате работы комиссии было обработано множество справочного и статистического материала, однако вопрос о практической помощи крестьянству на период завершения работы комиссии так и остался нерешенным, хотя и было констатировано, что сельское хозяйство находится в упадке[196]. Вместо решения вопроса о земле, комиссия, под давлением земства, практически отклонилась от предусмотренной программы ее занятий и тех проблем, для ликвидации которых была создана. На обсуждение вынесли вопрос о сфере личных прав, определяющих современный порядок жизни крестьян. По существу это были вопросы уже не экономического, а политического направления, поэтому от их решения В. Н. Коковцов разумно уклонился. Земство, таким образом, по существу отодвинуло решение вопроса из практической области в область лозунгов о равенстве крестьян в правах[197]. Деятельность комиссии свелась к рассмотрению вопросов, не входящих в компетенцию комиссии, практических мер выработано не было. Таким образом, из всей работы комиссии усматривается тенденция сохранения прежнего курса на общинность и неотчуждаемость крестьянских надельных земель. При некоторых уступках по условиям облегчения выхода крестьянам из общины в общем работа комиссии В. Н. Коковцова носила консервативный характер и ничего не инициировала.
В 1902 г. было образовано уже на более высоком уровне, нежели комиссия В. Н. Коковцова, Особое совещание о нуждах сельскохозяйственной промышленности, с образованием на губернском и уездном уровнях его местных комитетов, в составе которых преобладали представители местных «верхов». Т. е. практически было инициировано общенародное обсуждение «крестьянского вопроса». В. Н. Коковцов являлся членом Особого совещания. Строго определенной структуры оно не имело. По отдельным вопросам, касающимся работы совещания, создавались комиссии, местные губернские и уездные комитеты. Особое совещание решало задачу содействия правительства земским и общественным учреждениям по улучшению и развитию сельского хозяйства. Таким образом, В. Н. Коковцов поддерживал точку зрения, согласно которой крестьянский вопрос требовал дальнейшего разрешения, раз участвовал в работе этой комиссии. Но у отдельно взятого чиновника не было возможности кардинально повлиять на его исход. В воспоминаниях В. Н. Коковцов прямо говорит о том, что он был «противником общинного землевладения», но активного участия в Особом совещании по делам о сельскохозяйственной промышленности не принял[198]. Вывод М. В. Зайцева, что взгляды В. Н. Коковцова на общину «были близки консервативному курсу, главным выразителем которого был министр внутренних дел В. К. Плеве» «за сохранение общины при условии выхода из нее отдельным крестьянам, уже не связанным с ней экономически»[199], представляется неверным.
Основными частными землевладельцами в России были дворяне (см. далее диаграммы 1,2). Казенные и дворянские земли в основной своей массе вступали в сельскохозяйственный оборот в порядке договорных «добровольных» арендных отношений. В. Н. Коковцов считал, что это экономически невыгодно, потому что аренда вообще вызвана главным образом невозможностью вести нормальное хозяйство. Поэтому, разъяснял он, «площадь земель, необходимых для ведения правильного хозяйства на наделе, приблизится к общему размеру арендуемых крестьянами земель»[200]. Но признавая это, он был против того, чтобы безвозмездно выделить средства на наделение крестьян теми 30–35 % арендуемой у помещиков от их общего надела земли, без которого они не могли прокормиться. Аренда создала такие условия зависимости, что крестьянин отдавал 1/3 урожая дворянству.
