— Я уверенна, мы скоро все узнаем. Я тоже переживаю за нее...

— Здравствуйте, старший лейтенант полиции, Анисимов Владислав Евгеньевич, — мужчина с омерзительным шрамом на лице достает удостоверение из нагрудного кармана и тычет им мне в нос. — Воскресенская Виолетта, верно?

— Д-да... — по спине пробежал озноб.

— Вы должны проехать с нами, прошу.

— На каком основании? — Сеня закрывает меня собой, как скала.

— У нас есть все основания полагать, что гражданка Воскресенская сегодня ночью напала на Губернаторову Элеонору Александровну. Есть показания свидетелей. Ее видели выходящей из комнаты гражданки Губернаторовой, незадолго до пожара, — мужчина хрустнул шеей и выпятил вперед грудь. — Будешь препятствовать, сможем организовать путевку в изолятор.

Сеня немного поколебался, но все же отошёл от меня. Сергей стоял, хмурился, но в разговор не встревал. Я же и пошевелиться не могла. Складывалось ощущение, что я стою посреди замёрзшего озера, там, где глубже всего. Предательский лёд надломился, и я могу поклясться, что даже слышала этот треск.

— Виолетта Романовна, не заставляйте меня действовать по-плохому. Прошу, пройдёмте в машину.

— Я постараюсь тебе помочь, — Сергей схватил меня за руку. — Пока не знаю точно, как и чем именно, но постараюсь!

— А я знаю, как тебе можно помочь, — Сеня развернулся ко мне и крепко обнял. — Не вешай нос, лишь дай мне немного времени!

На негнущихся ногах проследовала в полицейскую машину. Дождалась, когда мне наденут наручники. На мой перепуганный взгляд тощий блондин объяснил, что такова процедура. И бояться мне нечего.

Легко ему говорить. Это не он сейчас сидит на заднем сиденье полицейского фургона и мчится прямиком в неизвестность. Когда я уходила от Элеоноры, она была жива. Жива и невредима. Так что же там произошло?

Машина подпрыгнула на кочке. Меня мотнуло по сиденью. Ударилась головой о стекло. Слышала, как тот, что заковал меня, наорал на водителя.

Машина свернула в проулок и остановилась у огромного старого здания. Дверь с моей стороны отворилась, и мужчина помог выбраться наружу. Меня трясло, но уже не от холода. Я вообще перестала соображать, после его слов о том, что есть свидетельские показания против меня.

Под пристальными взглядами малоприятных мужчин меня досмотрели, сняли отпечатки пальцев, рассказали во всех деталях о моих правах и немного о том, что нас ждёт в ближайшие сорок восемь часов. Пока меня вели к кабинету для допроса, успела перепугаться до чёртиков. За некоторыми дверями были слышны крики, стоны, мольбы о пощаде, глухие удары. Неужели и меня это же ждёт?

Взглянула на того, кто меня сюда привез. С виду довольно приличный. С виду они все довольно приличные. Если не всматриваться в детали.

На пороге кабинета остановилась. Буквально вросла в землю. Никак не смогла себя заставить поднять ногу и переступить, этот чертов порог.

-Шагай, давай, — не церемонясь, меня толкнул в спину один из сопровождающих.

Сложно удержать равновесие, когда твои руки сцеплены между собой. Вот и я чуть не свалилась прямо в ноги своим палачам.

— Аккуратнее, дальше мы сами, — мой провожатый смерил меня омерзительным похотливым взглядом.

С виду, абсолютно нормальный, молодой парень, наверное, где-то двадцати семи-восьми лет. Но рядом с ним, я забывала, как дышать, от ужаса, от дикой паники. От ощущения, что он меня раздевает глазами. Грохот закрытой деревянной двери заставляет пискнуть.

— Садись, — мужчина, с изуродованным лицом, выдвигает стул, с противным скрипом. Не могу не повиноваться, хоть и даётся мне каждый шаг немыслимыми усилиями. — Рассказывай. Не советую юлить. Чистосердечное признание, как известно, смягчает наказание.

Дрожь прошла по коже. Наказание... Признание... Ничего не понимаю. Вообще ничего не понимаю. В какой конкретно момент моя жизнь пошла пол откос?

— Я не знаю, что произошло в "Парадизе"...

— Девушки, работающие там, сообщили, что была ссора. Между тобой и хозяйкой заведения, — в темном углу зашевелилось нечто неразборчивое. — На мой взгляд, эта, просто пытается тянуть наше время.

— Тише ты, старый ворчун. Разберемся! — блондин или, как я прозвала в своей голове этого мужчину, шрам, присел на край стола и сложил свои руки на груди. — В чем-то мой коллега прав. Не стоит тратить время. Ни наше, ни свое. В противном случае, тебе придется здесь задержаться...

— За...задержаться? — сглотнула мерзкий ком, застрявший в горле и с трудом подавила рвущуюся наружу истерику.

— Ага, в изоляторе. Там тебе будет весело. Правда, — из своего укрытия выкатился невысокий упитанный мужичок, — там не все такие же приветливые, как мы.

— Виолетта, — шрам заглянул в бумаги и смерил меня скучающим взглядом, — Романовна. Говорить будем?

— Не понимаю, что вы хотите от меня услышать! Я ничего не делала, меня там не было! Я гуляла!

— Гуляла? — усмехнулся коренастый мужичок со смешным ежиком на голове. — Теперь это так называется?

— Я гуляла! Просто гуляла! Я не делала того, в чем вы меня обвиняете! — слезы хлынули из глаз, по телу прошла дрожь. — Не делала... Не виновата... Это не я... Не я... Не я...

Повторяла снова и снова, пока двое мужчин молча наблюдали за мной.

— Она не заговорит, не сегодня, — коренастый подошёл к двери и подозвал кого-то. — В изолятор ее. Пусть немного подумает. Уведите!

Меня подхватывают под руки и буквально тащат в неизвестном направлении. Тут темно, намного темнее, чем там, где мне удалось сегодня побывать. На стенах камеры, впереди череда решетчатых дверей. Мерзко, грязно.

В воздухе стоит стойкий запах пота и мочи. Я даже морщусь, не справившись с эмоциями.

— Что, девочке здесь не нравится? — усмехается все тот же мой провожатый, усиливая хватку на моем предплечье. — Вы только гляньте, какая цаца к нам пожаловала!

Мужчины, находящиеся рядом, ржут, как кони. Второй провожатый передает кому-то бумаги, что забрал у тех, кто вел мой допрос. Пока они заняты их изучением, парнишка, что все ещё не отпускает меня от себя, наклоняется к моему уху.

— Была бы моя воля, трахнул тебя бы прямо тут, — облизывается он и втягивает носом воздух. — Сегодня ночью я дежурю, увидимся красотка.

Сглатываю. Но ни слова не произношу. Дверь отпирается и я вхожу в грязное вонючее помещение.

— Вот те раз, — раздается за моей спиной. — Давно у нас не было таких милах. Тебя за что сюда?

Обвожу взглядом помещение. Несколько старых железных кроватей, в несколько ярусов, с такими же старыми матрасами. В углу комнаты умывальник, железный и уже давно заржавевший. Там же стоит унитаз. Посередине комнаты небольшой стол и пара табуретов.