Холодно, даже не смотря на жару за стенами этого здания. Сыро и отвратительно. Несколько женщин с любопытством осматривают меня. Словно я какая-то диковинная зверушка. А что им, собственно, ещё делать?

— Ты язык проглотила? — рявкнула другая женщина со своей койки. — Что натворила?

— Я... Я по ошибке тут... — пролепетал невнятно, вызвав хохот.

— Ага, а я принцесса Диана! — проговорила опухшая грязная женщина, сидевшая на около стола.

— Меня обвиняют в том, чего я не делала! — выкрикнула и сделала пару шагов вперёд, сжала руки в кулаки, будто собиралась вступать в бой с ними. — Это ошибка!

— Слышь, прыткая, гонор свой поубавь. Здесь ошибок не бывает. Если тебя повязали, то уже не отпустят. Не так работает наша система правосудия, — вновь раздался голос за спиной.

Обхватила себя руками. Замёрзла. С ночи так и не отогрелась. Да и страшно до жути. А что, если эта женщина права и меня больше не выпустят? Прошла к столу и опустилась на свободный стул.

— Твоя койка сверху, — похлопала по скрипящей конструкции одна из моих новых знакомых. — Чувствуй себя, как дома.

Время потянулось медленно. Мои соседки оказались слишком шумными. То кричали, переговариваясь с охранной, то играли в карты, то обсуждали свои жизни до того, как оказались здесь. Я же залезла на свою койку, подтянула колени к груди и уставилась в одну точку.

Нам приносили обед. И ужин. Я ела в последний раз утром, с Тимом. Да и то, повелевала, как птичка. Была слишком возбуждена от всех этих новостей и планов на будущее. А сейчас... Разве есть оно, это самое будущее у меня теперь?

Женщины постучали ложками. Еда, надо признаться, отвратная. Сама я есть не стала. Слышала, что говорили другие. Постоянно кидала взгляды на дверь.

И она отворилась, ближе к отбою. Назвали мою фамилию и просили следовать за ними. Почему-то именно сейчас, когда уже покинула свое "убежище", вспомнила слова того противного конвоира. Он обещал, что мы с ним встретимся.

Впадаю в панику. Ничего ещё не произошло, а мне заведомо страшно. Будто этот противный парень, посмел привести в исполнение свое обещание. Прикрываю глаза, пока ожидаю дальнейших указаний. Гремят железные створки старенькой решетки и я мгновенно распахиваю глаза.

Передо мной тот самый паренёк. Стоит, ухмыляется. Перекатывает в руках побрякушку.

— Вперёд, — поступает приказ, а я к месту приросла. — Оглохла? Я сказал шагай! — толкает соня в спину невысокий бородатый мужичок.

Собрав всю волю в кулак делаю шаг, потом ещё один и ещё. Створки вновь гремят, приходя в движение. Назад дороги нет. Обрубили пути отступления.

— Привет, красотка. Я же говорил, что мы обязательно встретимся, — скалится, скользя с моим противным липким взглядом по мне. — Да не тряслись ты, я обещаю, тебе понравится.

Его хохот забирается под кожу, прямиком в сердце, вонзаясь в него тысячами маленьких иголок. Он по хозяйски хватает меня за локоть и ведёт дальше. Пророчить ни слова не решаюсь. Закричать и подавно. Разве поможет мне хоть кто-то? Сомневаюсь.

Мой ненавистный конвоир дёргает меня в сторону, заталкивая в темный угол. Тело каменеет. И слабеет в одночасье.

— Давай красавица, сделай мне приятно и тогда, я замолвлю за тебя словечко, — шепчет мне на ухо, задевая своими шершавыми губами мочку моего уха.

Его руки уже пошли в разнос по моему телу. Вокруг кромешная темнота. И нас действительно не видно. Он буквально наваливается на меня своим телом, вжимая в холодную стену.

В голове множество мыслей. Я все ещё надеюсь на какое-то чудо. Я все ещё судорожно пытаюсь сообразить, чем могу себе помочь. Его руки уже шарят по моим бедрам, а его губы во всю гуляют по моей оголённой коже шеи и плеч.

— Эй, ты охренел пиздюк? — доносится из темноты грозный рык. — Какого хуя тут происходит?

— Что? — он отшатывается от меня, как от огня, наверное на метр, не меньше. — Я это.... буйная!

— Пошел вон отсюда! — гаркает мой неожиданный спаситель.

В голове мелькает мысль: "А действительно ли он мой спаситель?"

— Воскресенская? За мной. На допрос, — выплёвывает и не дожидаясь моей реакции, разворачивается и уходит.

Бросаюсь следом. Едва его нагоняю. Меня приводят в небольшое помещение. Темное, с тусклыми, наполовину перегоревшими лампами и небольшим окном с решетками. На улице уже начинает смеркаться. Сколько же времени прошло...

Меня оставляют здесь совсем одну. Знаю и слышу, что за дверью кто-то стоит. Охраняет или ждёт благоприятного момента не понятно. Вот только момента для чего?

Где-то вдалеке скрипнула тяжелая железная дверь. Затем раздалось множество шагов, словно там проходила колонна из 20 человек. Скрежет ключей о замочную скважину, два оборота и дверь в комнату допроса распахнулась с такой силой, будто ее выбыли. Ко мне в комнату вошли двое мужчин.

Один не высокий, но коренастый. Со смешным ежиком на голове и большим кривым носом. Второй высокий, худощавый. Блондин с омерзительным шрамом на лице. Они сели напротив меня и какое-то время мы так и просидели молча, лишь сверля друг друга оценивающими взглядами.

— Итак… — протянул второй и почесал себя по затылку. — Будем знакомиться, Вета?

— Спасибо, но я, пожалуй, откажусь. Староваты, не находите? — уголки губ первого слегка дрогнули и он перевел свой взгляд на бумаги. Пролистав несколько страниц, он вновь посмотрел на меня, вот только ничего хорошего в этом взгляде я не обнаружила.

— Виолетта Романовна — вдруг прозвучал его мелодичный голос. Таким голосом бы детей успокаивать, но меня он пробирал до мурашек по коже. — Вы обвиняетесь в покушении на убийство, поджег и проституцию. Есть что сказать в свое оправдание?

— Все, что произошло с этой старой потаскухой она заслужила сполна. Жаль это не моих рук дело. Тогда бы одним покушением это не закончилось.

— Хорошо… — вновь протянул первый и оттянул воротник своей рубашки. — Тогда мы хотели бы услышать Вашу версию событий.

— Мою версию событий? Серьезно? Разве это мне сможет как-то теперь помочь? — конечно, не поможет, но и молчать глупо. Пока тебе дают говорить — лучше говорить. — Ладно. Начнем с самого начала?

Мужчины переглянулись, уселись поудобнее и синхронно кивнули. Вкратце рассказала о себе. За время моего рассказа их брови то взлетали вверх, то сводились к переносицам. Иногда они что-то записывали в свои блокноты. Порой просили рассказать более подробнее о том или ином моменте моей жизни.

В целом я рассказала все, что могла. Но им этого было не достаточно. Читала это по их лицам, словно у них на лбах была бегущая строка. Через какое-то время, когда мои глаза начали слипаться, а изо рта не выходило ничего кроме зевков, мне даже принесли кофе.