Выбираюсь из маскировки, обхожу сбоку.

Тут блок-конейнеры! Белые, в арктическом исполнении. Целых пять штук! Прям настоящая база. И когда успели?

Но удивляться времени не было.

С АКС на взводе я рванул к ближайшей двери. Уже нацелился на замок – но не понадобилось; дверь легко распахнулась. В тепло очень хотелось, но спешить нельзя. Я распластался по стеночке. Присел. Потом повёл стволом и дал вслепую очередь. Только после этого, не мешкая ни секунды, рванул внутрь.

Почему-то я не сомневался, что кого-нибудь да задел. Меня ведь видели; должны были выйти «встречать». Но нет: в небольшом тамбуре за дверью и коридорчике было чисто. Если не считать побитого очередью пластика, конечно.

Я рывком забросил себя внутрь. Перекатился, проверил коридор. Чисто. Что они там, уснули, что ли? Или я задел своей очередью? В последнее верилось слабо – но мало ли что в жизни бывает? Замер, кайфуя от ощущения тепла, несмотря на боль в пальцах. Но расслабляться рано: даже если стрелок (или стрелки?) реально полегли – это надо обязательно проверить.

Похоже, я оказался в чём-то вроде оперативного штаба. В небольшом помещений, выходящем окнами на море, была карта во всю стену, несколько работающих мониторов, кофемашина, и куча бумаг, разбросанных на столе. Море катило свинцовые волны с белыми барашками и даже на вид было ледяным. Я невольно вздрогнул. Странно всё-таки, что блок-контейнеры поместили прямо на берегу обрыва, при здешних-то ветрах… хотя я ведь толком не разглядел противоположную сторону. Вдруг там скала продолжается, а контейнер стоит на небольшой площадке, опираясь на скалу как на стену? Тогда ветер с острова не страшен – он пройдёт выше, а ветер с моря, как сегодня, будет только прижимать жилище плотнее к берегу…

Наверху что-то скрипнуло. Я тряхнул головой, чтобы прервать поток лишних размышлений, и бесшумно сместился ко входу в штаб. Потом скользнул обратно в коридор. Дошёл до узкой лестницы, ведущей в блок-контейнер наверху. Там точно кто-то был, я слышал шаги. Значит, медлить нельзя.

Стрелка я нашёл в местном аналоге оружейки. Массивная металлическая дверь была распахнута. Я опустился на колени, мельком заглянул внутрь, осознал картинку. Он стоял в рост. Здоровый парень, в арктическом камуфляже, винтовка – в левой руке, стволом вверх. Приклад упирается в пол. Успеет прицелиться? Точно нет.

Я взял АКС на изготовку. Рывком переместился в дверной проём, целя снайперу в грудь. Тот, увидев меня, осклабился. Поднёс ствол винтовки к подбородку и произнёс, обращаясь ко мне и глядя в глаза: «Gonna meet you on the other side. See you, dude. You kinda cool one».

Осознав, что он собирается сделать, я рванул вперёд. Но не успел, конечно – череп стрелка взорвался, обдав меня фрагментами костей и мозга.

Был соблазн осмотреть базу детально, закопаться в документах и картах. Но ребята ждали меня в вездеходе. Едва ли они решатся нарушить приказ. Значит, даже лобовуху ремонтировать не будут. День, конечно, тут длиннее, чем на материке в это время года, но до заката не так много времени осталось. А ремонтировать ночью, под пронизывающим ветром и ледяной крупой – то ещё удовольствие. К тому же придётся освещать место работ, а это прямое нарушение наставлений о светомаскировке.

Но, конечно, я должен сначала убедиться, что стрелок был один. Это само по себе очень странно – никто не отправляет нелегальные военные исследовательские миссии в такие места в одиночном составе. И действительно: я обнаружил четыре раздельные спальни. Они явно были обитаемы – в шкафчиках личные вещи, на стенах – фотографии. Вот только хозяев нигде не было. Я обследовал все контейнеры, тщательно осмотрел местность на предмет возможных схронов. Чисто! То есть вообще ничего, даже следов.

В одном из гардеробов я позаимствовал арктический комбез. Благо нашёлся моего размера. Экипировавшись, я отправился на внешний осмотр. И довольно быстро обнаружил металлическую лестницу со страховочными кольцами, которая вела вниз, к полосе прибоя, где в небольшом гроте-укрытии был оборудовал причал для катера на воздушной подушке. Вот и средство заброса нашлось. Озадачивало только, что судно на месте – значит, отсутствующие члены команды не могли эвакуироваться, оставив «стрелка».

Был вариант, что часть команды отправилась на вылазку, вглубь острова. Но в контейнере – ангаре стояло два снегохода, и больше бы туда при всем желании не влезло. Если кто-то и ушёл из обитателей, то пешком. Хорошо бы тут, на базе, оставить засаду… но сначала надо вернуться, успокоить своих.

Я направился к снегоходу. И только когда завёл двигатель, сообразил, что на мне чужой комбез. Проблема: со своими не связаться никак, нам предписано полное радиомолчание. Поэтому о рации я даже не подумал, когда выезжал. Пришлось натянуть поверх комбеза второй броник, избавиться от шевронов – благо они были на липучках – и надеяться, что меня не примут за чужака. Других вариантов просто не было.

Уезжая, я оглянулся. Теперь базу было видно отчетливо: я сорвал часть маскировки, когда въехал в неё на снегоходе. Но моё внимание привлекли не верхушки белых контейнеров с бывшим снайперским гнездом. Дальше, на скалистом берегу, километрах в трёх от базы я заметил странное сооружение. Впрочем, у меня не было уверенности в том, что это именно сооружение. Может, это просто игра природы; скалы так причудливо сложились, что теперь напоминали руины какого-то древнего замка. Но разглядывать диковинку времени не было. Потом, после ремонта вездехода и детального обследования базы можно будет туда заглянуть, проверить что и как, для успокоения. Но не раньше.

Ваня – так звали лейтенанта – встречал меня у открытого пандуса. Как положено, он держал меня на прицеле, пока я не откинул визор, показывая лицо.

– Тащ капитан, вы! – радостно крикнул он, опуская ствол.

– Так точно! – ответил я, стараясь перекричать ветер.

Мы вместе загнали снегоход на место и закрепили машину штатными креплениями. Потом закрыли пандус.

– Надо бы Михалыча убрать… – сказал я, снимая вражескую одежду.

– Сделано, – ответил Ваня, – в медотсеке, оказывается, холодильник предусмотрен. А я и не знал. Мы с доктором убрали…

– Добро, – кивнул я. Честно говоря – я и сам забыл про оборудование медотсека. Хотя перед выходом штудировал все ТТХ вездеходного комплекса.

– Тащ капитан, надо бы с ремкомплектом разобраться, – продолжал лейтенант.

– Слушай, – ответил я, – давай-ка ты будешь меня звать Сергей Александрович. Обстановка у нас тут специфическая. Отойдём от устава, исходя из полевой целесообразности.

– Есть, Сергей Александрович! – ответил Ваня и добавил шепотом: – так в конторе у вас принято, да? Я слышал.

Я рассмеялся. Но потом всё-таки ответил:

– Так точно, Иван Михайлович.

– Ну и отлично, – улыбнулся Ваня, – с гражданскими, опять же, удобнее. Сольёмся совсем!

– Совершенно верно, – я улыбнулся в ответ, потом кивнул в сторону стеллажа, где, как я помнил, лежал ремкомплект лобового стекла, – ну что, делом займёмся?

Лейтенант кивнул в ответ и потёр ладони.

За следующие два часа я раз пять успел проклясть создателей ремкомплекта и раза три – инженеров, спроектировавших вездеход. Нет, конечно, сама по себе машина была хороша: комфортная, надёжная, с многократным резервированием всех ключевых узлов. Но вот к полевой ремонтопригодности были серьёзные вопросы. Видно, что тема замены лобовухи прорабатывалась чисто теоретически. Операцию, которую по инструкции должны были выполнять двое, мы вчетвером еле осилили. Иначе просто рук не хватало, чтобы держать все нужные прокладки и распорки в должном положении при заполнении герметиком.

Но, в конце концов, мы справились. Буквально за пару минут до заката. Ещё раз проверив установку, я, облегчённо вздохнув, активировал световые щиты. Теперь внутренности вездехода были надёжно защищены от внешнего наблюдения. Можно было смело включать свет.