Я осторожно выглянул из пещеры. Солнце светило ярко; в просветах между широкими листьями синело небо. Конечно же, я не расслаблялся: у нас был отдельный курс по тропическим лесам, и я имел представление, сколько разных неприятных тварей тут может водиться. Но ни одну из них я пока что не засёк.

А ещё – солнце тут было близко к зениту. При этом, по моим прикидкам, несмотря на некоторую дезориентацию в темноте, я едва ли провёл в подземельях больше трёх-четырёх часов. Значит, на Новой Земле ещё даже не рассвело. Где у нас находятся тропические леса? Юго-восточная Азия. По времени – минус. Там, должно быть, как раз середина ночи. Остается Африка – по времени плюс, но часа на три-четыре. До полудня точно не тянет. Значит, скорее всего, я где-то в Южной Америке. Интересно. Жаль, звёздного неба не увидишь – можно было бы сориентироваться точнее.

Я вышел из пещеры. Слева от входа был скалистый голый утёс и – ещё один водопад, более высокий и мощный, чем внутри пещеры. У его основания было кристально прозрачное озерцо.

Я подошёл к нему, нагнулся и осторожно потрогал воду. Тёплая! Удивительно. Такая чистая вода – и вдруг тёплая. Должно быть, водосброс тут очень большой, разная пакость не успевает задерживаться.

В любом другом водоёме тут, в тропиках, я бы не рисковал купаться. Но тут – ни рыбки, ни водоросли, всё как на ладони! Что мне могло угрожать? Да и грязь, в которой я измарался, пробираясь через узкий лаз, хотелось смыть поскорее. Она весьма неприятно пахла.

Отложив в сторону и замаскировав листьями комбез, я стянул трусы, после чего осторожно, но с огромным удовольствием, нырнул в тёплую воду.

Хотелось посидеть в воде подольше – но я помнил о том, что предстоит дорога обратно. Надо выбраться из подземелий, обхитрить тварь с огненными глазами. И, желательно, сделать это до того, как лейтенант проснётся.

Я ещё раз нырнул, потёр под водой грудь, вымывая грязь, налипшую на густую растительность, и в пару мощных гребков вернулся к берегу. Вынырнул. Убрал рукой воду с глаз. И упёрся взглядом в чёрный круг ствола какой-то незнакомой мне автоматической винтовки, чем-то напоминающей американскую М-16.

Хозяин винтовки – коренастый бородач в тропическом камуфляже – глядел на меня неодобрительно.

Я встал на дно, стараясь занять твёрдую позицию на скользких камнях, и медленно поднял руки.

– Михайло! – закричал бородач на чистом русском, – тут новорожденный!

От такого определения я поднял брови и удивлённо моргнул, но благоразумно промолчал.

Откуда-то сбоку послышались шаги, и на небольшую поляну у озера вышел Михайло. Светловолосый боевик, с короткой стрижкой и правильными чертами лица.

– О-о-о-о, да, нежданчик, брат, – ухмыльнулся он, двигаясь в нашу сторону.

Михайло подошёл ко мне. Глянул оценивающе. Потом сказал, обращаясь ко мне:

– Ну что, вылезай, пловец. Пойдём с нами, ты нам нужен.

Я медленно, стараясь не делать резких движений, опустил руки и выбрался на берег. Бородач в это время ловким приёмом заломил мне руку за спину. Тело опять сработало само до того, как я обдумал ситуацию. Через секунду бородач лежал на земле. Моё колено придавило его челюсть, а правая рука зафиксировала руки за спиной. Я тянулся к винтовке, когда услышал:

– Ну всё, хорош, – сказал Михайло, явно снова обращаясь ко мне, – отпусти его. Руки за голову. Поднимайся, и без глупостей.

– Какого вы… – я хотел сказать что-то возмущённое и попросить забрать трусы с комбезом, но боевик перебил меня.

– Тихо, я сказал! – повторил Михайло, который тут явно был старшим по званию. Нацеленный на меня ствол винтовки был отличным аргументом, так что я решил благоразумно выполнить требования. Даже про трусы пришлось забыть.

Мы шли по джунглям. Ступать босиком, опасаясь в любой момент быть ужаленным какой-нибудь ядовитой пакостью, было таким себе удовольствием. Но спорить с конвоирами не было никакой возможности, не рискуя собственной жизнью. К тому же они не проявляли никакого беспокойства насчёт местной фауны. Может, этот участок леса безопасен, и они об этом знают? Хотелось бы в это верить…

Шли мы не очень долго и где-то через полчаса оказались в походном лагере. Он был оборудован по всем правилам военно-полевого искусства: с окопами, блиндажами, гнёздами дозорных и прочими прелестями.

Меня подвели к одной из палаток, где собралось человек десять. Они стояли кругом, в центре которого один из боевиков держал, прижимая голову к земле какого-то парня, одетого в одни камуфлированные штаны. Мальчишка был совсем молодой. Младше Вани. Может, лет семнадцать. Худые рёбра натягивали загорелую кожу на угловатой спине, когда он дышал быстро и прерывисто. «Блин, и как тебя занесло в боевики в таком возрасте? – с досадой подумал я, – не сиделось у мамкиной сиськи?»

Михайло убрал ствол винтовки от моей спины. Подошёл ко мне. Достал откуда-то из разгрузки внушительный нож и протянул мне.

– Держи, – сказал он, внимательно глядя мне в глаза, – он – твой первый. Это – предатель. Нелюдь. Его нужно уничтожить. Докажи свою преданность нашему делу и перережь ему горло.

Нас учили скрывать свои мысли и чувства. И сейчас я использовал этот навык по полной, чтобы не выдать то, что я на самом деле подумал в этот момент. А то этот Михайло мог и не отдать мне нож в руки. Тогда как оружие мне было очень нужно.

– Есть, – я кивнул. Принял нож. Потом медленно опустился перед парнем на колени.

– Нет-нет-нет-нет… – шептал он, завороженно глядя на лезвие.

Я посмотрел на боевика, который его удерживал. Тот одобряюще улыбнулся и кивнул мне.

После этого я взял парня за волосы. Приставил нож к его горлу. Наклонился низко, к самому уху. И прошептал едва слышно: «Как освободишься – беги и не останавливайся. Я найду тебя».

Потом резким движением я поднялся. Используя инерцию своего тела, всадил рукояткой ножа в основание черепа боевику, который держал мальчишку. Именно так: возня с лезвием могла вызвать непредсказуемые последствия: потоки крови, конвульсии. А так я точно знал, куда он упадёт без сознания, и ушёл с линии огня ещё до того, когда первый из окружающих место несостоявшейся казни начал реагировать, целя в меня.

Я схватил потерявшего сознание боевика и, прикрываясь им, как щитом, взял его винтовку. Конструкция хоть и была незнакомой – но разобраться, где предохранитель, труда не составило.

Парень, которого я освободил, так и сидел на месте, глядя на меня большими удивлёнными глазами. Странно, но теперь в них не было страха.

– Беги же!!! – крикнул я, пытаясь определить наиболее вероятную угрозу.

– Ладно, – спокойно сказал парень, поднимаясь и отряхиваясь, – Михайло, он наш.

– Да, Петька, согласен, – кивнул старший, – хотя у меня сомнения были. Взгляд у него… такой обычно у тех бывает.

– Взгляд – не взгляд, – Петька пожал плечами, – но он наш. Сам видел.

– Видел, – кивнул Михайло.

– Славу, блин, вырубил! – прокомментировал бородач, который нашёл меня.

– Самоуверенность – она до добра не доводит! – сказал Михайло, – тем более это одиночка. Они часто такими бывают. Видите же, не обычный боец.

– Это да, – кивнул бородач.

– Так что не убил – и то слава Богу.

– Ну, это тот ещё вопрос, – бородач покачал головой, – после такого у него башка дня два раскалываться будет. А ему завтра в бой.

– Ничего. Может, подлечиться отправим. Тем более он отпускную норму не израсходовал, – сказал Михалыч.

– А вот это дело! – кивнул Петька, – он, правда, фиг знает сколько на передке уже… пора. А то… – парень осёкся.

– А то что? – строго спросил Михайло.

– Ничего, – Петька опустил глаза.

– То-то же. За Славу я спокоен. С ним это точно не случится. Стержень!

Я следил за этим диалогом, пытаясь понять хоть что-то. У меня была рабочая гипотеза, что я попал в какой-то отряд наёмников, возможно, как-то связанных с наркобизнесом. Но даже для такой специфической сферы деятельности вели они себя очень уж необычно. Да и разговоры на русском… да, у наших ЧВК хорошие позиции в Африке – но до Южной Америки их интересы, вроде, пока что не доходили.