ПРД обеспечивали необходимую и незаметную силу, сохраняющую весь замысел. Настроенные притягивать или отталкивать воду, они также действовали как сила, выталкивающая посторонние предметы или к внутренней, или к внешней поверхности. По сути, они заставляли все, что не было водой, плавать. Кусок свинца всплывал легче, чем тело человека. Пузырьки воздуха тоже выталкивались на поверхность. Поля были сознательно настроены на низкую интенсивность. В результате люди не выскакивали из воды, как пробки, а медленно дрейфовали к поверхности, где плавали в воде довольно высоко. Кроме того, когда бассейн был открыт, он постоянно взбалтывался миллионами воздушных пузырьков.

Когда Купер и Гэллоуэй вошли в воду, пузырьки, оставленные счастливыми купальщиками, уже давно слились с одним из больших объемов воздуха. Пузырь превратился в волшебную линзу, в объем воды с бесконечной кривизной. Он был почти прозрачным, с легким аквамариновым оттенком. То, как он преломлял свет, околдовывало настолько, что человек мог вообразить, будто видит все вокруг себя.

Он искажал сам внешний мир. Станция спасателей, кабинки для переодевания, бар и кресла солярия в центре были скручены почти до неузнаваемости, словно исчезали за горизонтом событий черной дыры. Обод бокала, темно-фиолетовый купол силового поля над ним и круг кресел в солярии, где клиенты могли подрумяниваться под настоящим солнечным светом, изгибались и расплывались наподобие сюрреалистичного ландшафта. И все внутри и снаружи Пузыря перетекало из одной конфигурации в другую, когда человек менял позицию в воде. Ничто не оставалось постоянным.

У этого правила имелось единственное исключение. В воде предметы не искажались. Тело Гэллоуэй существовало в другой плоскости, перемещалось на зыбком и искривленном фоне почти как дисгармонирующее вторжение реальности: розовая плоть и золотой металл, вьющиеся желтые волосы, движущиеся руки и ноги. Воздушные пузырьки, выходящие из ее дыхательного мундштука, каскадом струились вниз перед ее телом. Они поглаживали ее тысячами переливающихся капелек ртути, пока ноги не взбивали их в пену. Меган плыла наподобие элегантного и обтекаемого летательного аппарата, оставляющего за собой инверсионный след.

Обычно Купер не надевал мундштук и шейный баллон, когда плавал один, но сейчас он их надел – в основном, чтобы Гэллоуэй не потребовала снять свои. Купер считал, что единственный достойный вариант – плавать полностью обнаженным. По его мнению, дыхательные аппараты требовались только ракообразным и планктону, которые не понимали физических законов Пузыря и никогда не удосуживались потратить какое-то время на их изучение. Можно было безнадежно потеряться, утратить ориентацию и возможность понять, где кратчайшее расстояние до воздуха. Хотя тела со временем всплывут на поверхность, по пути можно легко утонуть. У Пузыря не имелось ни отмелей, ни глубины. Поэтому мундштуки были обязательны для всех пловцов. Они состояли из двух полукруглых баллонов, надевающихся на шею, шланга, закрепляемого на ухе датчика и самого мундштука. В баллонах был запас кислорода на пятнадцать минут, подаваемого или по мере необходимости, или когда датчик по изменению цвета крови посылал сигнал, что организму необходим кислород. Устройство автоматически уведомляло и пользователя, и станцию спасателей, когда баллоны оказывались почти пустыми.

Среди спасателей было делом чести вернуть баллоны такими же полными, какими они были выданы.

В Пузыре можно было проделывать такие трюки, которые были просто невозможны на плоской воде. Купер показал ей некоторые из них, и вскоре она начала делать их сама. Они вместе вырывались из воды, описывали в воздухе длинные ленивые параболы, оставляя за собой кометные хвосты воды. Поля ПРД воздействовали на воду в их телах постоянно, но сила эта была настолько вялая, что позволяла им оставаться в воздухе несколько минут, пока не уступала неотвратимому импульсу, направленному к центру. Они украшали воду пенными следами, забрызгивали воздух мельчайшими капельками тумана. Проносились сквозь воду, пересекая Пузырь по радиусу и набирая скорость, пока не выскакивали на внутренней поверхности, пронзали внутреннюю полость, опять входили в воду, проплывали дальше и выныривали к солнечному свету. Если они набирали достаточную скорость, то инерция возносила их к темному солнцезащитному полю, достаточно твердому, чтобы на нем стоять.

Желание попросить Меган прийти с ним сюда породило у него нехорошие предчувствия. Более того, он удивился, услышав себя, когда попросил об этом. Несколько часов он не мог решиться, подходил к ее двери и уходил, не постучав. Оказавшись в ее номере, он словно впал в ступор, не в силах с ней заговорить, особенно из-за того, что сам не знал, что хотел ей сказать. Поэтому он привел ее сюда, где говорить было не обязательно. И самым большим сюрпризом оказалось то, что он был счастлив. Было так здорово разделить с кем-то такое удовольствие. Он гадал, почему не поступал так раньше. Удивился, почему не приводил сюда Анну-Луизу, вспомнив ее откровенное и реальное мнение о Пузыре, а потом отбросил мысли о ней.

Это была изнурительная игра. Он был в очень хорошей форме, но начал уставать. Интересно, Гэллоуэй когда-нибудь устает? Если и так, то ее, кажется, подпитывала энергией головокружительная радость от пребывания здесь. Она высказала ее суть во время короткого отдыха на внешнем ободе.

– Купер, ты гений. Мы только что угнали плавательный бассейн!

Большие часы на станции спасателей подсказали Куперу, что пора закругляться, и не столько из-за того, что он нуждался в отдыхе, а потому, что оставалось нечто такое, что он хотел ей показать. Такое, чего она не ожидала. Поэтому он подплыл к ней, взял ее за руку, показал на обод бокала и увидел, как она кивнула. Меган набрала скорость, и он последовал за ней.

На ободе они оказались как раз вовремя. Купер показал на солнце, заслонив глаза, как раз в тот момент, когда свет начал меняться. Он прищурился… началось! Земля выглядела черным диском, медленно поглощающим солнце.

Планета отъедала его все больше и больше. Атмосфера породила ни с чем не сравнимое световое шоу. Янтарные руки обхватили черную дыру в небе, быстро меняя цвет через весь спектр: чистые и сияющие цвета на фоне глубочайшей черноты, какую только можно представить. Солнце ужалось до яркой точки, резко вспыхнуло и исчезло. Остались только краешек короны, гало земной атмосферы и звезды.

Миллионы звезд. Если туристы на что и жаловались в Пузыре, то обычно на это. Звезд не было. Причина была простой: космос наполнен радиацией. Ее достаточно, чтобы поджарить незащищенного человека. Любая защита, способная отрезать радиацию, погасит и слабый свет звезд. Но теперь, во время солнечного затмения, датчики в поле сделали его прозрачным, как стекло. Поле все еще было непрозрачным для многих длин волн, но для человеческого глаза это не имело значения. Оно просто исчезло, а они зависли обнаженными в космосе.

Купер не мог представить лучшего места или времени для секса, и именно этим они и занялись.

– Кайфанул от этого еще немного? – спросила она.

– Угу.

Он все еще пытался отдышаться. Меган положила голову ему на грудь и удовлетворенно вздохнула.

– Я все еще слышу, как бешено колотится твое сердце.

– Мое сердце редко получало такую нагрузку.

– И некие четверть метра, судя по всему, тоже.

Он рассмеялся.

– Значит, догадалась. Это преувеличение.

– Но пятая часть метра будет преуменьшением. Что скажешь?

– Пожалуй, что так.

– А что в промежутке? Девять сороковых? Кому, черт побери, нужно прозвище вроде «Купер девять сороковых метра»? Это примерно соответствует истине?

– Достаточно близко для рок-н-ролла.

Она немного подумала над его словами, потом поцеловала его.

– Готова поспорить, что ты знаешь точный размер. До чертовой десятой миллиметра. С таким прозвищем ты просто обязан его знать.