Она остановилась, понимая, что мне сложно с непривычки понять столь сложные концепции, и продолжила уже в совсем другом направлении:

- Давай посмотрим, насколько ты продвинулся в своих умениях, - она с интересом смотрела на меня, потому что ощущала изменения. – Твое подсознание, то, кем ты был в снах, – это и есть ты, и оно безгранично, поэтому нет даже нужды в использовании помощи чего-то внешнего, вроде эфира. Смотри, это же так просто!

Она повернулась к столу и направила на него свои руки. Две пустых чашки от вчерашнего чая взлетели в воздух и отправились в мойку. Она улыбнулась и сделала взмах рукой, наверное, посещала когда-то цирковые представления, пока они не закрылись, и смотрела на выступления факиров (или фокусников, я не помнил точно, кто выступал там, это было так давно!). На столе появилась красивая хрустальная ваза и несколько красных и белых роз в ней. Я побоялся спросить, живые ли они, чтобы не выставить себя дураком.

- Твой разум – вот главная твоя сила. А соединенный с подсознанием и сверхсознанием он становится всемогущим.

Я ничего не стал говорить вслух. Так же, как и в случае с извинениями, – слова бессмысленны, отвечать надо действиями.

Я расслабился, вспомнив то состояние легкости и всемогущества, которое испытывали во сне мои другие «я», и у меня получилось! Мне удалось замедлить время, как это было с моими другими "я" во сне, и в то же время ускорить сознание. Реальность вместе с Еленой оказалась застывшей, а я направился к ванной и прошел сквозь стену, оказавшись внутри нее.

- Ты сделал это! – услышал я громкий и радостный возглас Елены. – Я так тобой горжусь!

- Я и вправду молодец? – спросил я в ответ, и только теперь понял, что не раскрывал рта, и вообще, как я мог так хорошо ее услышать сквозь закрытую дверь? И тут дверь в ванную отворилась. Елена стояла на ее пороге и смотрела на меня расширенными глазами. Такой я ее видел впервые. Она сделала шаг вперед и обняла меня.

- У тебя таки получилось, - тихо сказала она, прижавшись всем телом ко мне, и, кажется, даже всхлипнула. – Я на самом деле до конца в это не верила. Я просто молилась Богине, и Она меня услышала. Сейчас могу признаться: я так не умею - дальше создания дублей я не продвинулась. Даже там, откуда я пришла. Этой ночью мои воспоминания и способности полностью вернулись ко мне. Теперь у нас появился какой-то шанс изменить этот мир…

Я хотел что-то сказать, но не успел. В наш разговор вмешалась Маша. Я уже привык к тому, что она часто меняла свой имидж и даже выражения лица, от игривости и веселости до требовательности и суровости, как это было в детстве у родителей. Я вырос в традиционной семье, и ценности оной хранил всю свою недолгую жизнь.

- Срочный вызов от медслужбы, - сказала Маша тоном, от которого у меня все внутри похолодело. – Соединяю.

Мы вышли в салон, и в центре комнаты появился голографическое изображение типичного медработника. Его глаза избегали смотреть на меня, словно прося прощение за то, что ему приходилось сообщать.

- Извините, что приношу вам печальное известие. Ваша мать, Полина Георгиевна Гудзик, умерла сегодня в 8-30 по московскому времени, находясь у себя дома. Сердечный приступ. Примите наши искренние соболезнования. Вам не нужно будет приезжать для опознания в морг. Наши службы справятся сами. Сожжение в крематории номер 12 по улице Героев Донбасса назначено на завтра на 15-00.

Медработник исчез, оставив меня в состоянии полной прострации.

- Как же так, - обратился я неизвестно к кому. – Ей же только недавно меняли сердечный клапан.

- Мужайся, Стас, - попыталась приободрить меня Елена. – Ты не должен раскисать. Скоро нам понадобятся все твои новые способности - так же, как и мои. Я не думаю, что смерть твоей матери случайна. И я чувствую, что в этом мире что-то стало происходить, что-то очень нехорошее. – Ее рука сжала мою, передавая тепло и энергию.

Я невидящими глазами посмотрел на Машу.

- Со-е-ди… - я вдруг стал заикаться, поэтому встряхнул головой и закончил фразу: – Соедини меня с шефом. Он должен узнать об этом и дать мне отпуск на неделю…

Маша словно отключилась на несколько секунд, потом произнесла чужим металлическим голосом:

- Абонент недоступен. Позвоните позже.

Помощник шефа, Александр Васильевич, также оказался недоступным.

- Да что ж это такое, - воскликнул я. – Я понимаю, что сегодня суббота, возможность уйти надолго в метавселенную и забыть обо всей этой проклятой жизни, но можно же оставить аварийный канал на случай срочной связи?

Вопрос был риторический. Сам-то разве так не делал довольно часто…

- Позвони Леонсии, - глухо сказал Елена. Ее немигающий взгляд меня испугал не меньше, чем известие о смерти матери. – Сейчас же!

- Стасик! – поприветствовала меня Леонсия, я не помню, чтобы она меня так называла когда-либо. – Легок на помине. А он говорил, чтобы я тебе не вздумала звонить и не отвечала на возможные от тебя звонки... Да плевать хотела я на его приказы с высокой башни!

Если вчера она была навеселе, то сейчас вид ее говорил, что она пьяна навздрызг. И ее квартира… Она всегда была той еще аккуратисткой и блюла чистоту, и из-за этого она надолго не могла выносить мою безалаберность и относительную неряшливость, присущую творческим людям, к коим я себя относил. Сейчас квартира превратилась в самый настоящий бедлам. Мусор, не застеленная постель, валяющиеся тут и там бутылки и остатки пищи…

- Кто говорил? – спросил я совсем не то, что первоначально хотел спросить.

- Тор Хан, инспектор из СБ. Ух и мерзкая же рожа у него! С утра пораньше он разбудил меня и стал выпытывать все о тебе. Ха-ха, как будто бы я могла рассказать им что-то новое, чего у них на тебя нет…

СБ все-таки взялась за меня, подумал я с тоской. Все потуги наши отсидеться оказались бесполезными. Я не знал, сколько времени у нас оставалось. Так же как, что теперь делать.

- Наверняка они прослушивают нас разговор, - продолжала заплетающимся голосом говорить Леонсия. – Но пусть подотрутся этим! – Она пнула какую-то стеклянную бутылку и с диким весельем стала смотреть, как та врезалась во что-то металлическое, с грохотом разлетаясь на кусочки. Она вдруг захихикала. Блин, такой я точно ее никогда не видел.

– Ты хоть знаешь, что происходит вокруг? – ее смех был просто истерическим. – Включи головизор, любую программу. Там крутят только «Лебединое озеро» и «Сто двадцать мгновений весны и лета 45-го года», новую версию, все 3 сезона, где Штирлиц крутит роман с Кэт и одновременно является марсианским шпионом, отправившимся в охоту за Гитлером на базу в Антарктиде.

Она подошла к окну и распахнула его, несколько секунд смотрела на улицу, а затем закрыла окно обратно и оградила шторой. Ее лицо выражал неподдельный ужас.

- Они исчезают! – тихо произнесла она в пустоту. – Прямо на глазах. Еще недавно они просто падали, словно подстреленные каким-то снайпером. А теперь просто исчезают. В детстве я смотрела японский мультик «Корабль-призрак». Это происходит похожим образом, только они пропадают даже с одеждой. Не все, но... - Ее ноги подогнулись, и она смогла только прислониться к стене и смотреть на нас расширенными от ужаса глазами. - Это апокалипсис, да? – были ее последние слова, связь внезапно прервалась, оставив неприятный осадок, хотя все и так было хуже некуда.