Адамовский уже имел за плечами большой опыт работы. Работая в то время на руднике «Глубина», он собрал вокруг себя с начала оккупации широкий круг надежных людей, которые без лишних расспросов отдавали ему прибавки за воскресные смены. Это были консервы, сигареты и прочие вещи, необходимые подпольщикам. Он передавал их Ярке Кишовой, а та переносила все к Билеку. Как горняк-взрывник, он «экономил» динамит, а Кишова перевозила его членам группы. Но случилось так, что начальник почему-то стал тщательно проверять сводки о расходовании динамита, учетные карточки и т. п. Это явилось для Адамовского предостерегающим сигналом, и он вовремя перестал это делать. После этого Антонин Ланча поручил ему установить связь с подпольщиками в Остраве через связного «Моро». Первая их встреча состоялась в Остраве. Адамовский должен был узнать его по газете, засунутой в левый карман пальто, и сказать: «Привет!» Связной должен был ответить: «Привет, привет!» Эта встреча состоялась. В следующий раз они договорились встретиться у табачного ларька близ рудника «Соломон». В случае неявки остравского связного Адамовский должен был оставить записку у продавца в табачном ларьке, отца связного. Так Адамовский узнал, что он ведет переговоры с Яном Цвиржем, ставшим впоследствии одним из самых удачливых агентов гестапо в Остравской области. На следующие две встречи Цвирж не пришел, но каждый раз оставлял у своего отца записку для Адамовского. Позже Адамовский узнал, что Цвирж договорился с Франтишеком Конечны-младшим обокрасть магазин, в котором Конечны работал кладовщиком, продукты распределить частично среди подпольщиков в Остраве, частично отвезти во Фричевице для группы. Магазин действительно обокрали. Франта Конечны ушел в подполье. Однажды, когда Франта шел на свидание, его застрелили в Витковице гестаповцы. И Адамовского поджидали гестаповцы при выходе из рудника. Но ему удалось убежать.

Вот что он рассказывает о себе:

«Я отдавал себе отчет в том, что нахожусь на опасном участке работы и что даже ценой жизни не имею права попасться. Если бы меня схватили, мог бы выдать остальных, ведь методы гестапо известны. Поэтому решил, что не имею права попадаться. И, когда земля горела у меня под ногами, я скрылся».

Об этом тяжелом моменте рассказывает в своих воспоминаниях Олдржих Главаты:

«И Марию Чвандову мы предупредили о возможности ареста, поскольку она была очень активным членом подпольной организации: укрывала людей, доставала продукты, готовила. Кроме того, у нее было спрятано оружие и снаряды. Боясь, что, если она уйдет, гестаповцы замучают ее детей, она осталась дома, где ее и арестовали. Чвандова была моей теткой, и на другой день я пошел выяснить, что произошло. Я увидел разрушенный дом, распоротые перины, поломанную мебель… Сама Чвандова дома подверглась страшным мучениям, так как, несмотря на то, что у нее нашли некоторые вещи, отказывалась сказать, откуда они у нее. После тяжелых мучений была приговорена к смертной казни и казнена 1 сентября 1944 года.

Отчет о деятельности «Львицы» прилагается как свидетельский материал оправдательной комиссии в судебном разбирательстве дела Рудольфа Скларжа.

Более подробно об этой связи говорит Индржих Шиндел — тогдашний связной между указанными генералами и Климеком. Он привез из Праги в чемодане радиопередатчик, который впоследствии использовал для связи с другой группой.

Когда оба парашютиста (Пешел как организатор и руководитель, а Прохазка как радист) попали в семью Франтишека Питела, они обнаружили, что обстановка здесь не позволяет им ни остаться, ни передавать по радио сообщения.

И у Томаша не было места для обоих. Поэтому через неделю Рудольф Прохазка уезжает в Брно. Он выбрал этот город, потому что перед войной находился там на партийной работе и имел знакомых, а также потому, что в Москве перед отлетом получил адреса людей, проживающих в Брно, к которым должен был обратиться в случае необходимости.

Его путь в Брно был нелегким. Чтобы избежать проверок в поездах, он выбрал второстепенные железнодорожные линии. Из Остравы он отправился во Френштат под Радгоштем. Но едва он вошел в поезд, как был подвергнут проверке. Его положение ухудшало одно очень серьезное обстоятельство — у них с Пешелом были фальшивые документы, удостоверявшие, что они — высшие чиновники одной немецкой фирмы, для которой закупают сырье и машины в оккупированных странах, однако Прохазка не знал немецкого языка. Когда они были вместе с Пешелом, то с немцами всегда разговаривал тот. В этот раз в поезде немец, просмотрев документы Прохазки, задал ему несколько вопросов. Прохазка ответил несколько раз jawohl (совершенно верно), после чего проверяющий отдал ему честь и отошел.

В Брно он сразу отправился к своим знакомым. Позвонил в квартиру Блажены Шпачковой. Но ему открыла какая-то немка (как он узнал позднее, Шпачкова уже год находилась в тюрьме). То же самое повторилось и у Франтишека Штеурача.

Тогда он пошел по адресам, которые дали ему в Москве. Наученный горьким опытом, он шел не прямо по указанному адресу, а к соседям, объясняя это тем, что перепутал номер дома.

В первом случае соседка ему сказала, что женщина, которую он разыскивает, живет рядом и собирается замуж за офицера СС. Он пошел дальше — к какому-то чиновнику, работающему на железной дороге. Позвонил к нему и, едва успел произнести пароль: «Меня послал Гонза», как мужчина захлопнул дверь перед самым его носом.

Тут он вспомнил про зятя Шпачковой Худу. Этот человек предоставил ему убежище на несколько дней. Но там он не мог долго оставаться и ушел к одной женщине, муж которой уже полгода находился в тюрьме. Женщина оставила его у себя. Она работала через день. Поэтому, когда она была на работе, он не смел двигаться по квартире, так как боялся, как бы соседи не услышали шума.

Однажды, когда хозяйка была на работе, Прохазка случайно нашел в доме фотографию немецкого офицера. В тот момент, когда он размышлял, какое отношение имеет этот офицер к его хозяйке, кто-то позвонил у калитки. Прохазка осторожно приблизился к окну и через штору увидел офицера, фотографию которого он держал в руке. Немец несколько раз позвонил и затем ушел. Прохазка быстро уложил свои вещи и исчез. Он ушел к Антонину Гавлику, шоферу фирмы Шотола, сказав ему, что убежал из Германии. Гавлик же ему возразил: о нем-де всюду говорят, что он в Советском Союзе. Прохазка ушел от него к Йозефу Грушеку в Гусовице, а оттуда вынужден был податься в лес у Обран. Чтобы согреться, он выдувал дым из сигареты под расстегнутую рубашку.

Делать было нечего, Прохазка уехал обратно к Пешелу. Тому удалось найти для него убежище в риге у Жебраков из Гержманице. Там Прохазка пробыл около недели, пока не пришел Жебрак, который заявил, что Прохазка должен уйти.

В период пребывания его у Жебраков по указанию Пешела в Брно отправился Бедржих Томаш, учившийся там перед войной, с заданием обеспечить для Прохазки квартиру. Но эта поездка не принесла успеха. Так как других адресов в Брно у Прохазки не было, он решил уехать в Высочину к двоюродной сестре.

Итак, он снова направляется в Брно.

Перед самым Брно поезд облетело известие о том, что на вокзале будет производиться проверка багажа. Прохазка вез с собой в чемодане радиопередатчик. Когда поезд въезжал в Брно и замедлил скорость, он воспользовался этим и спрыгнул на ходу. Некоторое время подождал, а когда на вокзале установилось спокойствие, уехал в Высочину.

У своего родственника Алоиза Штербы, у которого в ригу был проведен электрический ток, Прохазка впервые связался с Москвой. Он сообщил только, где находится и какова общая политическая обстановка. Позже он установил связь с Йозефом Голечеком из Альбрехтице и другими людьми, работавшими на оружейном и других заводах. Они передавали ему сведения о выпуске продукции, которые он сообщал в Москву попеременно из Альбрехтице, Родкова и Дольни Рожинки. Через некоторое время он получил из Москвы известие о том, что Пешел не отвечает. Поэтому Прохазка поехал к нему в Остраву. У Пешела при прыжке с самолета испортился радиопередатчик, и прошло довольно много времени, прежде чем он нашел специалиста, который починил его. Пока Пешел не мог установить радиосвязь, он передавал сведения через Томаша Штербе, а Прохазка высылал их в Москву. Когда «выпал» Прохазка, все происходило наоборот. Это случилось при следующих обстоятельствах.